В чем польза суверенитета для россии
Практически во всех своих выступлениях президент Российской Федерации так или иначе говорит о суверенитете – политическом, экономическом, научном и технологическом, даже духовном; о том, что «Россия суверенитетом не торгует»; что в его соблюдении состоит гарантия успешного будущего страны; даже о том, что «стремление к духовному, идеологическому, внешнеполитическому суверенитету – неотъемлемая часть нашего национального характера». В унисон президенту пропагандисты повторяют, что в отличие от России многие государства в современном мире не обладают «подлинным», или «реальным», суверенитетом – называя в их числе порой и самые влиятельные страны мира, в том числе Японию и Германию (причем Европейскому союзу часто отказывают в суверенитете как «в целом», так и «по частям»; cм., например: Кокошин А.А. Реальныйсуверенитетвсовременноймирополитическойсистеме. М., 2006). Подобная зацикленность на одном явлении невольно рождает желание задуматься: чем так гордятся наши лидеры и чего сегодня реально стоит суверенитет.
Оговорюсь сразу: речь далее не идет о том, что независимость государства не является ценностью. Быть свободным народом и жить под оккупацией – точно не одно и то же. Мы намерены поговорить исключительно о том, чего надо и чего, может быть, не следует добиваться современному государству и современному народу.
Суверенитет в его нынешнем значении появился одновременно с национальным государством в Европе. Оценивая это понятие, нужно иметь в виду три момента, крайне важные в период его возникновения. Во-первых, суверенитет закреплялся в противовес, с одной стороны, системе сложных феодальных отношений собственности/государственности и, с другой стороны, верховной власти папского престола, некоей «параллельной структуре» управления в Европе. Во-вторых, носителем суверенитета выступал правитель, или в лучшем случае политическая элита государства, но не народ. В-третьих, доктрина суверенитета оформилась в ту эпоху, когда основой богатства страны выступали ее природные ресурсы (прежде всего земля) и люди, а источником поступлений суверена – доходы от сельского хозяйства и, как бы мы сейчас сказали, трансграничной торговли. Я отметил эти три обстоятельства потому, что у меня складывается устойчивое впечатление: руководство России живет реалиями XVII века и отстаивает суверенитет в его исконном понимании, в трактовках, близких тем, которые были знакомы подписантам Вестфальских соглашений 1648 года.
Почему я так думаю? Из высказываний наших лидеров следует: на суверенитет России кто-то постоянно покушается (хотя точки над i никто не расставляет и прямо посягателей не называет), его пытаются и ограничить извне, и подорвать изнутри – в полном соответствии с тем, что волновало «суверенов» четыреста лет назад. Кроме того, из обычного дискурса о суверенитете обычно выключен российский народ (хотя именно он является, согласно Конституции, его, суверенитета, носителем); защищает его только власть, и то довольно специфическими средствами. Наконец, что особенно важно, как и много веков назад первые суверенные страны, Российское государство сегодня извлекает основные доходы от эксплуатации недр и от контроля над таможней. Таким образом, в XXI столетии Россия осталась «вместилищем» и приверженцем суверенитета XVII века – но мир за это время существенно изменился.
Перемены, которые нельзя не принимать в расчет, имеют экономические и политические измерения.
Мировая экономика глобализировалась, и тон задают отрасли и процессы, которые не ограничены пределами государств, а часто и попросту деперсонифицированы. Информатизация и связь, фармацевтика и биотехнологии, а также более традиционные отрасли работают не на национальные рынки, а на весь мир. Цена на нефть и котировки акций складываются в результате миллионов сделок в час, совершаемых удаленно из разных точек планеты. Правительства даже самых крупных стран имеют в наши дни крайне ограниченный экономический суверенитет; более того, логика развития диктует снижение всех и всяческих таможенных барьеров – иначе ваша страна окажется не богаче, как казалось недавно, а беднее. О каком экономическом суверенитете России рассказывает президент, если цену главного экспортного товара, от которой зависят все экономические индикаторы в стране, он узнаёт из ленты новостей с глобальных торговых площадок? Если этот товар как продавался, так и продается за валюту, от которой мы риторически пытаемся отвязаться если не на практике, то в мечтах?
На политическом фронте события тоже не стояли на месте. С завершением холодной войны и формированием новых экономических центров в Европе, Азии и Латинской Америке односторонняя зависимость отдельных стран от сверхдержав, которой привычно объясняют происходящее бывшие сотрудники КГБ, также ушла в прошлое. Не только советский блок распался, но и западный стал другим. Как писал Доминик Муази, крах биполярности ознаменовал переход от мира, в котором было «две Европы и один Запад», к миру, в котором оказалось «два Запада, но одна Европа». Многие страны освободились от мелочной зависимости – как от СССР, так и от США, – и часть их в тот же момент начала консолидироваться в сообществе равных друг другу. К тому же в развитом мире распространилась демократия, и выбор граждан все чаще диктуется не идеологией, а удобством и качеством жизни. Поэтому границы начинают исчезать, законы – унифицироваться; налоги, как цены, устанавливаются по правилам конкурентоспособности. В этом смешении равных в своих правах народов старая концепция суверенитета попросту тонет.
Мир меняется, и суверенитет перестает быть абсолютной ценностью, превращаясь в инструмент решения политических, но в большей мере экономических задач, в средство повышения качества и уровня жизни граждан. Все чаще при этом оказывается, что его очень даже может быть «слишком много».
Классический пример – Европейский союз. Европейцы первыми поняли, что успешнее всех в мире, где отмирают границы, окажутся те, кто отменит их вперед графика. И что получилось? ЕС сейчас – крупнейшая экономика мира и самый большой экспортер; регион, создавший вторую в мире резервную валюту и лучшую на сегодня систему социального обеспечения; в рамках Союза действуют во многом унифицированные законы, а граждане обладают равными правами. Пока мы скорбели по разрушенной в 1991 году сверхдержаве, европейцы на наших глазах создали новую. Основой ее является осознанный отказ государств и народов от части своего суверенитета.
Конечно, можно говорить, что «европейцы пляшут под американскую дудку», и даже этому верить – но вопрос остается: что из того, что европейцы хотели бы сделать, они сделать не могут? И что плохого принесла эта «десуверенизация» даже тем же грекам, которые сегодня живут намного лучше, чем раньше, и которых ЕС сегодня с огромными проблемами освобождает, по сути, от их собственной неэффективной и вороватой бюрократии? Для чего России ее «экономический суверенитет», если он используется в последнее время для грабительской девальвации, повышения налогов, переписывания экономических законов и бюджетного кодекса, да еще для спасения наших потребителей от качественных импортных товаров?
На мой взгляд, в современном мире суверенитет во все большей мере становится крайне консервативной доктриной, используемой властями для сохранения и упрочения своего доминирования над обществом. Суверенитет и его защита оказываются главным аргументом, позволяющим пренебрегать соблюдением гражданских и экономических прав, ограничивать демократические свободы. За несколькими исключениями в категорию «реально суверенных» (в понимании кремлевских политологов) попадают сегодня почему-то почти одни лишь недемократические страны. Интересно, случайность это или все же нет?
Демагогия российской властной элиты относительно суверенитета тем более опасна, что она изображает его в виде чего-то, что можно или иметь, или потерять. Но это не так. Даже Европейский союз образовался не в ходе отрицания суверенитета отдельных стран – передача части полномочий органам ЕС представляла собой суверенный акт каждой из стран – членов Союза. Суверенитет здесь не отнимали, им делились. И более того, никому из членов ЕС не запрещается выйти из Союза – что скоро попытается сделать, например, Великобритания. Вопрос состоит в том, что каждому государству следует найти оптимальную для себя меру суверенитета.
Никто сегодня не угрожает политическому суверенитету Российской Федерации – просто потому, что никто не готов на военный конфликт с ядерной державой. При этом предположения о том, что российская оппозиция якобы финансируется извне и стремится изменить политический строй, не имеют к проблеме суверенитета никакого отношения: российские граждане имеют полное право определять и модифицировать этот строй, как они сочтут нужным, а ставить знак равенства между правительством и суверенитетом – значит не понимать смысла самой концепции. Защищать политический суверенитет нужно только в случае агрессии – и я убежден, что большинство россиян в такой ситуации сплотятся для защиты страны без всяких дополнительных указаний сверху, как это не раз случалось. В мирное же время его нужно не отстаивать, дестабилизируя для этого соседние страны, а умело выменивать на более благоприятные условия хозяйствования, предоставляя экономическим субъектам из других стран новые возможности для работы в нашей, с учетом пропорциональных преференций со стороны их собственных правительств.
В прежние времена суверенитет охранял территорию и во многом закрепощал людей. Сегодня территории стоят так мало, как никогда прежде, а в некоторых случаях являются простой обузой; люди же давно передвигаются по миру без согласия собственных правительств. Именно поэтому – а тем более с учетом имеющегося позитивного опыта – суверенитет давно пора превратить из фетиша в товар, из «абсолютной ценности» в относительную, из сакральной собственности государства в повседневный актив каждого члена общества.
Слово суверенитет произошло от французского слова souverainete и английского sovereignty – «верховная власть» и означает верховенство и независимость власти данного государства от всякой иной власти.
bunburyrealtors-blog.com
Немного подробнее:
Верховенство власти заключается в способности государства самостоятельно проводить политику устройства общества и обеспечивать единый правопорядок в стране. Независимость государства предполагает проводить самостоятельную внешнюю политику в международных делах.
По сути это национальная свобода от внутреннего соперничества и внешнего влияния.
Что в нашем государстве.
Наш Президент неоднократно высказывался на эту тему.
В 2007 году на форуме «Валдай» он сказал:
«Для России суверенитет — не политическая роскошь, не предмет гордости, а условие выживания в этом мире. Россия — такая страна, которая не может существовать без защиты своего суверенитета. Она будет либо независимой и суверенной, либо, скорее всего, её вообще не будет».
Уже с ХХ века, понятия абсолютного суверенитета не существует.
Мировая цивилизация выработала ряд международных правил, которые, в какой-то мере ущемляют национальный суверенитет любой страны.
Для того чтобы жить в мире и развиваться, независимые государства вынуждены принимать это как данность.
Вопрос в том, в какой мере, нарушается суверенность государства.
Есть некоторые составляющие полного суверенитета, которого нет, наверное, ни в одной стране в мире:
· Признание международным сообществом страны, флага, герба, гимна.
· Дипломатический суверенитет, как возможность проводить самостоятельную политику.
· Военный суверенитет – способность отразить агрессию.
· Экономический суверенитет.
· Культурный суверенитет.
Рассмотрим эти принципы, в отношении России.
По первому – все так!
По второму – частично. (Конституция РФ. Статья 15. Пункт 4. «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора»).
Это прямое предательство интересов России.
По третьему – будем надеяться, что это так, и поменьше бахвальства и шапкозакидательства!
По четвертому – практически такого суверенитета у России нет. Центробанк подчиняется по цепочке: МВФ – ФРС. Вступление в ВТО – тяжелейший удар по нашей национальной экономике (негативных последствий гораздо больше позитивных). И это только основное.
По пятому – информационную войну, как проигрывали всю историю существования страны, так и проигрываем, причем и на внутреннем пространстве тоже! Гуманитарные школьные учебники – ужасны! Исторической объективной науки совсем не существует. В литературе, скоро забудем, кто такие Пушкин, Толстой, Достоевский!
Некоторые другие термины.
С недавних пор появилось новое понятие – геополитический суверенитет, возможность влиять на события в мире. А вот здесь пальма первенства принадлежит США, Китаю и России.
Но все действия Соединенных Штатов на международной арене направлены во многом на усиление своих суверенных позиций и разрушение суверенитета других государств.
Еще одно старое забытое понятие – реальный суверенитет. Наша страна обладает очень значительным потенциалом реального суверенитета, и вся историческая традиция России, те усилия, которые были предприняты на протяжение столетий нашим народом, говорят о том, что Россия способна и имеет огромный потенциал национального самосознания для отстаивания и обеспечения своего реального суверенитета.
Международным сообществом вроде выработаны цивилизованные принципы отношений между государствами, которых они должны придерживаться. Общепринято, что состояние дел с соблюдением прав и свобод человека в том или ином государстве может быть предметом международной защиты. Но это все на словах, а на деле странами Запада широко используются двойные стандарты в этой сфере.
Вот такие заметки о нашем суверенитете. Если что-то не учел, пишите в комментариях. Буду благодарен!
Всего доброго!
В Российской Федерации в последние годы весьма четко наметилась тенденция на укрепление государственного суверенитета и сохранение национальной конституционной идентичности, которая также нашла свое отражение в предложенных президентом России В.В. Путиным конституционных поправках.
Суверенитет является одним из ключевых элементов любого национального правопорядка. Содержательно государственный суверенитет представляет собой независимость органов публичной власти государства в реализации внешне- и внутриполитических решений. Однако в условиях усиления тенденций к универсализации правовых подходов и расширению межгосударственного сотрудничества мы можем наблюдать определенное “размытие” суверенитета государств, происходящее зачастую отнюдь без согласия самих государств.
Суверенитет, самостоятельность, целостность России – безусловны, это те “красные линии”, за которые нельзя никому заходить
Принимая во внимание значительно возросший на современном этапе международного взаимодействия уровень активизма органов наднациональной юрисдикции, актуальным вопросом внешнеполитической повестки для любого государства, стремящегося поддерживать и укреплять международные связи, становится сохранение и защита своей национальной конституционной идентичности, поиск баланса между основополагающими конституционными нормами и принятыми международными обязательствами.
Все чаще возникающие в практике международных отношений случаи выхода наднациональных органов при принятии решений за пределы предоставленных им полномочий ставят под сомнение возможность безусловного соблюдения таких решений государствами, являющимися участниками соответствующих межгосударственных договоров. Это закономерно приводит к расширению практики отказа от приоритета международного права в отдельных случаях, затрагивающих необходимость изменения положений национальных конституций, которые составляют основу правовой идентичности государства.
В частности, современная практика применения и толкования Европейской конвенции по правам человека иллюстрирует усиление активизма Европейского суда по правам человека, который проявляется в расширительном толковании содержания международно-правовых норм, не учитывающем особенности национальной правовой системы государства.
В этой связи отдельными правопорядками были выработаны подходы, в соответствии с которыми не признается допустимость безусловного исполнения и имплементации правовых позиций наднациональных субсидиарных органов по защите прав человека. В противном случае соответствующие государства – участники Конвенции фактически соглашались бы на произвольное и непредсказуемое ограничение собственного суверенитета.
Президентом России было предложено внести в Конституцию Российской Федерации, в частности, положения о недопустимости отчуждения территорий государства, приоритете норм Конституции над положениями международных договоров, возможности предварительной проверки Конституционным Судом России допустимости применения решений межгосударственных органов.
В то же время Конституционный Суд путем эволютивного толкования положений Конституции России уже неоднократно подчеркивал важность обеспечения государственного суверенитета и сохранения национальной конституционной идентичности.
Впервые вопрос о невозможности безусловного исполнения решений органов наднациональной юрисдикции был поднят в связи с Решением ЕСПЧ от 7 октября 2010 года по делу “Маркин против России”, в котором ЕСПЧ усмотрел дискриминацию прав мужчин-военнослужащих, не обладавших в отличие от женщин-военнослужащих правом на получение отпуска по уходу за ребенком в соответствии с российским законодательством. Ранее в своем Определении от 15 января 2000 года № 187-О-О Конституционный Суд России посчитал подобные различия в правовом статусе проходящих военную службу мужчин и женщин обоснованными, поскольку они связаны с обеспечением безопасности и обороноспособности государства.
Однако наиболее знаковым в практике Конституционного Суда России стало Постановление от 19 апреля 2016 года № 12-П “По делу о разрешении вопроса о возможности исполнения в соответствии с Конституцией Российской Федерации постановления Европейского Суда по правам человека от 4 июля 2013 года по делу “Анчугов и Гладков против России” в связи с запросом Министерства юстиции Российской Федерации”.
В рамках решения по этому делу Конституционный Суд сформулировал правовую позицию, согласно которой взаимодействие европейского конвенционного и российского конституционного правопорядков невозможно в условиях субординации, поскольку только диалог между различными правовыми системами является основой их надлежащего равновесия, и от уважения ЕСПЧ национальной конституционной идентичности во многом зависит эффективность норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод в российском правопорядке. Также Конституционный Суд России указал: границы компромисса в данном вопросе очерчивает именно национальная Конституция, а не Конвенция о защите прав человека и основных свобод.
Еще в сентябре 2013 года в своем выступлении на Валдайском форуме президент России В.В. Путин весьма четко обозначил, что “суверенитет, самостоятельность, целостность России – безусловны, это те “красные линии”, за которые нельзя никому заходить”.
Россия последовательно реализует политику, направленную на сохранение собственной конституционной идентичности, поскольку безоговорочное следование решениям органов наднациональной юрисдикции может крайне отрицательно сказаться на развитии отечественного правопорядка.
Зачастую деятельность международных органов ставит под сомнение допустимость имплементации их решений в национальные правовые системы. Как справедливо отмечал Председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин, “Даже столь консервативная организация, как ООН, поставила в результате кризиса под вопрос эффективность вышеназванных наднациональных структур. А все национальные правительства мира стали выбираться из кризиса, опираясь на собственные возможности. Договариваясь и кропотливо согласовывая национальные и наднациональные интересы – а не отменяя собственные суверенитеты и обязательства перед своими народами!”
Конституционная практика отказа от безусловного приоритета международного права и решений наднациональных органов получила распространение и в ряде европейских государств. Наиболее показательным в этой связи является деятельность Федерального Конституционного Суда ФРГ, сформировавшего принципиальную позицию о приоритете национального конституционного законодательства перед положениями межгосударственных соглашений ФРГ.
Так, 5 мая 2020 года Конституционным судом ФРГ было принято знаковое Постановление по делам № 2 BvR 859/15, 2 BvR 1651/15, 2 BvR 2006/15, 2 BvR 980/16, в котором оспаривалось превышение Европейским центральным банком имеющихся у него полномочий при принятии ряда нормативных актов, связанных с реализацией Программы приобретения активов публичного сектора (Public Sector Purchase Programme), которые вступают в противоречие с Основным законом ФРГ.
Указанной программой предполагается приобретение центральными банками государств – членов Европейского союза облигаций, выпущенных государствами, их органами и учреждениями, а также институтами Европейского союза.
Затронутые в указанном решении вопросы ранее уже являлись предметом рассмотрения Суда Европейского союза, который в Постановлении от 11 декабря 2018 года по делу C-493/17 подтвердил правомерность принятия подобных актов и действие Европейского центрального банка intra vires, т.е. в рамках предоставленных ему полномочий.
По мнению Андрея Клишаса, подход России к обеспечению своего суверенитета и конституционной идентичности актуален и для других стран. Фото: Сергей Куксин
Однако Федеральный Конституционный Суд ФРГ выразил несогласие с позицией Суда Европейского союза, установив, что нормативные акты Европейского центрального банка были приняты им при явном превышении своих полномочий и что действия Европейского центрального банка затрагивают сферу бюджетной ответственности Бундестага и вступают в противоречие с частью 3 статьи 79 Конституции ФРГ, поскольку фактически предполагают принятие государством на себя ответственности за инициированные третьими лицами решения с потенциально непредсказуемыми последствиями.
В своем решении Федеральный Конституционный Суд ФРГ, признавая существующие основы европейской интеграции, прямо указал на недопустимость безусловного исполнения нормативных актов, принимаемых на уровне Европейского союза, а также решений Суда Европейского союза в случае их противоречия Конституции ФРГ.
Как было отмечено Федеральным Конституционным Судом ФРГ, демократическая легитимация государственной власти в ФРГ осуществляется народом в рамках реализации принципа народного суверенитета, что составляет часть национальной конституционной идентичности, защищаемой частью 3 стати 79 Конституции ФРГ, которая не может быть поставлена под сомнение в целях европейской интеграции. Это предполагает, что Основной закон не уполномочивает государственные органы передавать суверенные полномочия Европейскому союзу, позволяющие ему при независимом осуществлении соответствующих полномочий фактически создавать новые собственные полномочия.
Федеральный Конституционный Суд ФРГ, признавая существование рисков подрыва приоритетного и единообразного применения законодательства Европейского союза, исходит из того, что если государства будут полностью воздерживаться от проведения любого контроля действий ultra vires, они предоставят органам Европейского союза исключительные полномочия, реализация которых может привести к такому расширительному толкованию договоров, которое фактически будет создавать новую правовую норму, на существование которой государства-члены согласие не выражали.
Судом Европейского союза в качестве реакции на указанное постановление Федерального Конституционного Суда ФРГ 8 мая был издан пресс-релиз № 58/20, указывающий на необходимость всестороннего соблюдения всеми национальными государственными органами, включая суды, законодательства Европейского союза. При этом, по мнению Суда Европейского союза, расхождения в оценке правомерности нормативных актов, принимаемых на уровне Европейского союза, могут поставить под угрозу единство европейского правового порядка и правовую определенность.
Конституционный Суд ФРГ указал на недопустимость безусловного исполнения нормативных актов Евросоюза, противоречащих Конституции ФРГ
Необходимо учитывать, что Федеральным Конституционным Судом ФРГ неоднократно предпринимались попытки наладить диалог с Судом Европейского союза и найти компромиссное решение возникшей правовой проблемы, в частности, в 2014 и в 2016 году Федеральный Конституционный Суд ФРГ обращался с запросом в Суд Европейского союза, который оставил доводы Федерального Конституционного Суда ФРГ без внимания.
Подход, которого придерживается Российская Федерация относительно обеспечения государственного суверенитета и сохранения национальной конституционной идентичности, является весьма актуальным и для других правопорядков. Германия, в свою очередь, также показывает позитивный пример отстаивания собственного суверенитета посредством признания допустимости отказа от реализации тех решений органов наднациональной юрисдикции, которые вступают в противоречие с положениями конституции государства.