Польза и полезность разница в экономике

– одна из основных аксиологических категорий, близкая и частично совпадающая по своим значениям с категориями “целесообразность” и “ценность”, что в повседневности приводит к их неправомерному отождествлению. Аксиологически П. есть эффект ожидания желанного будущего, порождаемый непосредственным и регулярным употреблением (использованием) продукта совместной жизнедеятельности людей и чувственным удовлетворением от его реализации.

Феномен П. складывается спонтанно в условиях первобытности с того времени, когда продуктивность элементарных форм родовой жизнедеятельности людей (культуры) становится очевидной Для индивидов и общезначимой для обЩины. Уже простые каменные орудия, огонь и первые нормы совместной жизни (“табу”) приносят успех в биологическом состязании и потому требуют постоянного воспроизводства или сохранения. Складывающийся интенциональный язык позволял не только регулировать единым способом употребление предметов культуры, но и формировать у индивидов саму предметную потребность. Устойчиво повторяющийся в поколениях характер этих элементарных ситуаций (орудийной, нормативной и знаковой), обеспечивающих и закрепляющих в совокупности жизненный успех, превращает П. из стихийной и наличной формы бытия в представление о ней, в проективный образ, непосредственно соединяющий память о прошлом, переживание настоящего и ожидание будущего. К концу первобытной эпохи П. становится не только единственно универсальной, но и привычной, легко достижимой и поэтому признанной мерой проективного отношения к действительности. Этимологические следы этого отношения можно найти в древнелат. “utor, usus sum” с его обширным набором значений (жить, общаться, нуждаться, обнаруживать, употреблять, наслаждаться), в древнеслав. “льзе” с его современными смысловыми значениями и оппозициями (нельзя и можно, льгота и нужда, легко и трудно).

В условиях цивилизации, когда ожидаемый результат выпадает из-под контроля не только индивида, но и общины, П. утрачивает свой универсальный смысл, роль которого постепенно переходит к ценности. Оставаясь в этих условиях базисной формой проективного отношения к наличному бытию и способом оправдания обыденных ориентации, П. становится сложным феноменом как по своей внутренней структуре, так и в сфере внешних воплощений. Внутреннюю структуру П., как проективной реальности, образует последовательно формирующаяся и становящаяся привычной связь элементарных актов, в роли которых выступают: 1) субъективное ожидание, содержанием которого является бессознательный выбор между непосредственно витальным и социокультурными способами решения жизненной ситуации (“задержанное вожделение”); 2) нарастающее внимание к знаковой ситуации, фиксирующей предметную потребность как таковую в ее общезначимой форме (“интуитивный выбор”); 3) знаковая инверсия, т. е. умственное преобразование знаковой ситуации в зависимости от уточняющихся желаний и архетипов совместных действий, определяющих, как правило, ожидаемый результат (“эмоциональное априори” по М. Шелеру); 4) побуждение к действию в избранном (социокультурном) направлении и контроль за устойчивостью внимания к нему (“волевая решимость”).

Категориальный смысл П. впервые был осмыслен Платоном в диалогах, посвященных зарождающейся аксиологической проблематике, пониманию ценностей прекрасного (“Гиппий больший”), добродетели (“Протагор”), справедливости (“Горгий”) и др. П. сопоставляется здесь как с ценностями, так и с благом, позволяя различить их друг от друга. П. существует ради блага, являясь его причиной. Напротив, благо существует ради себя самого и поэтому является “знанием первого”. Благо есть всегда благо, даже если оно и не полезно; оно “разнообразно” и “многовидно”, будучи причиной преуспевания сущего, в первую очередь живых существ. Ценность тоже безотносительна, но уже в качестве “как таковой”, и поэтому она “выше” и блага, и полезного, и приятного. П. же всегда соотносительна. Она может выступать в трех ипостасях – пригодного, соотносимого с непригодным; выгодного, соотносимого с невыгодным; собственно полезного и притом каждый раз для вполне определенной цели, например, для здоровья, для запоминания и т. д., а потому соотносимого не только с бесполезным, но еще и вредным. Аристотель переносит преимущественное внимание на этический смысл и структурную связь П. с целью, с состоянием выбора и принятием решения, с рассудительностью и поступком. Представление о соотносительности и крайней изменчивости П., особенно частной, “промышляющей что то нужное для жизни”, еще более усиливается: “Сейчас что-то полезно, а назавтра уже нет, одному полезно, а другому – нет, в одном виде полезно, в другом ~ нет”. Зафиксированная античными мыслителями органическая связь П. с целесообразностью, отразившая реальные сдвиги в повседневности и порожденная этой жизненной и духовной ситуацией предельная релятивизация П. приводит в ее понимании к двояким последствиям в обычные и критические периоды истории цивилизации. В обычных условиях на первый план выходит относительное тождество П. и целеполагания, в критические (“переходные”) периоды – в их абстрактном тождестве обнаруживаются как абстрактные, так и конкретные различия, восстанавливающие служебный смысл П. для. осознания блага и ценностей. Например, в переходный от античности к средневековью период, благодаря релятивизации П., становится возможным массовое сомнение в целесообразности всей античной культуры, включая множество общинных культов, науку и философию. Но в этих же условиях ранняя патристика начинает осознавать органическую связь идеи утилитаризма с христианской телеологией: как человек создает дом для жилья, а корабль для плавания, так и Бог сотворил мир для животных, а животных для человека (Лактанций).

Обе отмеченные тенденции сохраняются и в новое время.  Предельный для повседневности смысл П. сформулировал в 1830 г. английский философ И. Бентам. Идея утилитаризма, основанная на разуме и выдвинутая еще в XVIII в. Хатчесоном и Локком, была поднята им до уровня универсального принципа, соединившего в себе психологический, этический, юридический и социальнополитический смыслы. Такое соединение стало возможным благодаря отождествлению П. с благом. Согласно Бентаму, высшей целью человеческой жизни является наибольшее счастье  для наибольшего количества людей. Концептуальное совпадение “П. с благом с необходимостью приводит Бентама к модели будущего, основанной на началах равенства, справедливости, благополучия и безопасности. Осуществимость этой модели будущего Бентам связывал с тем, что, по его мнению, каждый человек стремится к удовольствию, успеху и выгоде, а гармония частных интересов достижима на основе взаимной П. Удовольствие, соединенное с успехом, признавалось в итоге высшей ценностью, а все действительные ценности – справедливость, равенство, красота – низводились к П. Именно эти неправомерные отождествления и абсолютизации, с одной стороны, породили отрицательное отношение к учению Бентама многих мыслителей, в т. ч. К. Маркса, но с другой – они же создали поле критического переосмысления утилитаризма и последующих позитивных разработок в этом направлении.

С конца XIX в. феномен П. становится предметом устойчивого исследовательского интереса в этике и экономической теории. В этике на основе критического переосмысления классического утилитаризма складываются его современные разновидности – утилитаризм поступка и утилитаризм правила, негативный утилитаризм и утилитаризм сотрудничества и др. Свою основную задачу все исследователи в этой области видят в создании рационально обоснованной системы нравственной регуляции, которая могла бы непосредственно помогать человеку в его повседневной жизни в условиях, когда моральные отношения быстро меняются. В экономической теории интенсивный интерес к П. вызван тем обстоятельством, что этот феномен непосредственно связан как со стоимостью, так и с субъективной неэкономической стороной человеческой жизнедеятельности. В теории трудовой стоимости К. Маркса признается, что труд всегда связан с полезным эффектом. Именно полезность вещи делает ее потребительной стоимостью. Но субъективная сторона П. не принимается Марксом во внимание: его задачей была выработка объективного подхода к экономическим явлениям и на его основе – анализ отношений между классами. Напротив, в теории предельной полезности (К. Менгер, Бем-Баверк, Л. Визер) акцент делается не только на том, что П. пронизывает собой экономические явления – стоимость, деньги, частную собственность, но еще и на том, что сложная взаимосвязь между ними, достигаемая в обществе в ходе конкуренции, зависит и от равновесия между субъективными устремлениями. Категория П. является базовой и в экономической теории потребления. При этом особо подчеркивается, что функция П. – вторична по отношению к предпочтению. Не был удовлетворен термином П., как одним из ведущих в экономической теории, В. Парето, который пытался заменить его термином “желаемость вещи”, – более нейтральным, по его мнению. Все это свидетельствует не только об оживлении интереса к феномену П., но и о стремлении специалистов в области этики и экономической теории выйти в более широкую сферу – аксиологических отношений как таковых.

Универсальный смысл существенного оживления интереса к П. в некоторых специальных областях теории и практики (в нормативной этике, экономике, общей теории систем) современной философией еще не осознан. Можно лишь предположить о взаимосвязи этой нарастающей тенденции с кризисом господствующего ныне ценностного измерения действительности. Анализ концептуального отношения между категориями блага, П. и ценности, впервые осмысленный античной философией, вновь становится актуальной задачей философского миропонимания.

В. И. Плотников