Иск акционера о взыскании убытков в пользу общества
Сентябрь 2018 года
Для взыскания убытков в виде упущенной выгоды с акционера компании необходимо доказать наличие фактической возможности у акционера определять действия компании, причинно-следственную связь между действиями акционера и возникшими убытками, а также с разумной степенью достоверности подтвердить размер убытков.
Иностранный акционер приостановил сотрудничество с российской компанией после того как в отношении компании были введены ограничительные меры Европейского союза. Арбитражный суд города Москвы отказал в удовлетворении иска о взыскании убытков в виде упущенной выгоды, предъявленного к акционеру компании. Суд пришел к выводу, что ответчик не обладал фактической возможностью определять действия компании, а предложенный истцом метод расчета размера убытков не является обоснованным.
Российская компания ЗАО «Интеравтоматика» была создана в 1994 году для выполнения работ и оказания услуг в сфере автоматизации энергетического оборудования. После того как в августе 2017 года в отношении компании были введены ограничительные меры Европейского союза, акционер компании Siemens Aktiengesellschaft (45,72%), а также ООО «Сименс» и ООО «Сименс Технологии Газовых Турбин» приостановили все хозяйственные операции (в том числе исполнение заключенных договоров) с ЗАО «Интеравтоматика».
Другой акционер компании, ОАО «ВО «Технопромэкспорт» (17,34%), посчитал, что по вине Siemens Aktiengesellschaft компании были причинены убытки в виде упущенной выгоды в связи с невозможностью исполнения ряда договоров, заключенных с клиентами компании.
ОАО «ВО «Технопромэкспорт» (истец) обратилось в суд с иском к Siemens Aktiengesellschaft (ответчику), ООО «Сименс» и ООО «Сименс Технологии Газовых Турбин» (соответчикам) о солидарном взыскании убытков в виде упущенной выгоды в размере 46,8 миллионов рублей и 1,4 миллиона евро (с учетом уточнения исковых требований). Дело рассматривалось Арбитражным судом города Москвы (дело № А40-234039/2017).
Требования истца были основаны на том, что ответчик обладал фактической возможностью определять действия компании, поскольку:
- ответчик владеет 45,72% акций компании, 2 из 5 членов совета директоров компании были избраны по предложению ответчика;
- согласно уставу предметом деятельности компании являются маркетинг, инжиниринг, сбыт, предоставление услуг и сервисное обслуживание высокопроизводительной продукции и автоматизированных систем управления, которые проектируются на базе средств проектирования компании Siemens и основная часть которых производится компанией Siemens или по лицензии компании Siemens.
Также истец заявил, что действия ответчиков по приостановлению всех хозяйственных операций с компанией являлись недобросовестными и повлекли за собой убытки в виде упущенной выгоды.
Отказывая в удовлетворении иска, суд пришел к выводу, что истцом не было доказано наличие у ответчика возможности определять действия компании. Суд отметил, что в силу положений устава компании владение пакетом акций не наделяло ответчика правом единолично определять принимаемые компанией решения. Также, как отмечается в решении суда, между ответчиком и компанией отсутствовали отношения основного и дочернего общества.
Суд оценил содержание положений устава компании о предмете ее деятельности с использованием технологий Siemens и пришел к выводу, что эти положения не ограничивают правоспособность компании и не являются исчерпывающим перечнем видов деятельности, которыми вправе заниматься компания. Следовательно, приостановление ответчиками сотрудничества с компанией не означало невозможность для компании продолжать свою деятельность.
Кроме того, суд отметил, что указанные положения устава компании не наделяют ответчика полномочиями давать обязательные указания компании или иным образом определять ее действия.
Принимая решение по делу, суд посчитал недоказанным наличие причинно-следственной связи между заявленными убытками и действиями ответчиков, поскольку истец не подтвердил, что приостановление ответчиками сотрудничества с компанией стало препятствием для исполнения договоров компании с третьими лицами.
Суд не согласился и с предложенным истцом методом расчета размера убытков. Требование о взыскании упущенной выгоды было заявлено в связи с неисполнением компанией трех конкретных договоров, заключенных с контрагентами компании. Невозможность исполнения этих договоров истец связывал с приостановлением ответчиками сотрудничества с компанией. Размер понесенных убытков был определен истцом на основании показателя «средней маржи валовой прибыли» компании за три года, предшествующих обращению с иском, применительно к спорным договорам.
Такой подход к определению размера упущенной выгоды не был признан судом обоснованным, поскольку:
- истец необоснованно исходил из того, что показатель прибыльности компании в 2014-2016 годах будет справедлив и для договоров, заключенных в 2017 году;
- расчет суммы убытков не учитывал разные виды, предметы, объемы работ и расходы на исполнение спорных договоров;
- истец не принял во внимание изменение экономической ситуации в 2017 году, изменение конъюнктуры рынка и иных финансовых показателей (снижение объемов заказов, спад промышленного производства, отток капитала из энергетической отрасли), что не могло не отразиться на объеме прибыли компании.
Важные выводы суда в этом деле:
- если в уставе указано, что деятельность компании связана с использованием продукции конкретного производителя, это не означает, что у производителя, по смыслу закона, возникает фактическая возможность определять действия компании (например, отказавшись от поставок);
- подход с определением размера упущенной выгоды на основании данных о прибыльности компании за предыдущие периоды не всегда может быть применим для целей расчета суммы понесенных убытков.
Если у Вас возникнут какие-либо вопросы относительно представленной информации, мы будем рады ответить на них.
Известное дело о взыскании убытков с кандидата в президенты Павла Грудинина поставило интересный правовой вопрос о цензе для подачи миноритариями иска о взыскании убытков с директора корпорации.
Теория представительства, последовательно реализованная в ходе реформы ГК и корпоративного права, утверждает: акционер, обращающийся в суд с косвенным иском, выступает в интересах юридического лица и потому считается его представителем. Такой подход был закреплен в п. 10 ППВАС от 30.07.2013 № 62, затем в 2014 году в ГК (п. 2 ст. 53, п. 1 ст. 53.1, п. 1 ст. 65.2 ГК). Постановление Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 прямо говорит, что участник корпорации, обращающийся в суд с требованием о возмещении причиненных корпорации убытков либо об оспаривании сделок, «в силу закона является ее представителем», а материально-правовым истцом по делу выступает корпорация (п. 32).
На практике возник вопрос, как такое представительство соотносится со специальными нормами, устанавливающими для акционеров ценз – минимально необходимое количество акций, дающее право на обращение в суд? Ценз в 1% предусмотрен Законом об АО как для оспаривания экстраординарных сделок, так и для требований о возмещении убытков. И если для оспаривания крупных сделок и сделок с заинтересованностью правило об 1% голосующих акций, необходимом акционерам для обращения в суд, действует только с 1 января 2017 года, то для иска о возмещении убытков ценз в 1% установлен давным-давно. Он закреплен в п. 5 ст. 71 Закона об АО, который в этой части не менялся.
Об убытках и пойдет речь: проблемы стали актуальными в связи с нашумевшим иском миноритарных акционеров к Павлу Грудинину о возмещении ЗАО «Совхоз имени Ленина» убытков в размере около 1,2 млрд руб. (дело № А41-89503/2018). Выступая адвокатом Павла Грудинина, я увидел в деле не только практический, но и научный интерес. Без сомнения, данное дело привлекает внимание не только размером исковых требований и фигурой ответчика, но и рядом теоретико-правовых вопросов, которые оно ставит перед экспертным сообществом. От ответов на них будет зависеть, какие права окажутся в итоге у миноритарных акционеров и какими будут последствия для крупных корпораций.
Фабула дела Грудинина очень проста: миноритарии оспорили сделку, о наличии признаков заинтересованности в которой, по их мнению, узнали десять лет спустя. Суд удовлетворил иск, применив старые правила, действовавшие в момент совершения сделки. Соответственно, правило о пороге в 1% не применялось, хотя совокупная доля истцов в акционерном капитале Совхоза составляет всего около 0,46%. Теперь эти же миноритарии, опираясь на решение суда о признании сделки недействительной, требуют от Грудинина возмещения убытков от сделки. Имеют они право на иск об убытках или нет?
С одной стороны, ответ – нет, поскольку в п. 5 ст. 71 Закона об АО прямо установлено ограничение в 1%, и эта норма действовала в том числе в момент совершения оспоренной сделки. С другой стороны, ответ – да, поскольку в ГК о цензе нигде ничего не сказано, зато прямо сказано о представительстве. Никаких оговорок или отсылок к специальным законам ГК в данном случае не делает – в отличие, например, от абзаца шестого п. 1 ст. 65.2 ГК, где говорится об оспаривании акционерами сделок по основаниям, предусмотренным специальными законами о корпорациях, то есть отсылка есть.
Что перевесит – представительство или ценз? Разрешить коллизию между ГК и п. 5 ст. 71 Закона об АО непросто: можно ссылаться на приоритет специальной нормы (Закон об АО), но с тем же успехом можно апеллировать к более позднему закону – поправкам в ГК РФ, и данная позиция уже встречается в научной литературе[1].
Для начала необходимо ответить на фундаментальный вопрос: совместимы ли ценз и представительство, можно ли устанавливать для представителя количественные требования? Качественные, как показала практика, устанавливать можно (например, наличие высшего юридического образования у представителя в суде по административному делу), а о количественных ст. 182 ГК умалчивает. Допустим, ГК и не должен об этом говорить, для этого есть специальные законы, но в случае с акционерами и 1-процентным цензом возникает уже не единоличное, а коллективное представительство – институт, требующий хотя бы какого-то общего упоминания, коль скоро ст. 65.2 ГК так решительно и безоговорочно отсылает к нормам о представительстве.
С точки зрения теории не совсем корректно противопоставлять представительство описанному «цензу»: одно не исключает другое, а наоборот, дополняет. Закон об АО как lex specialis связывает само возникновение представительских полномочий с наличием у истцов 1% обыкновенных акций, и данная позиция уже нашла отражение в судебной практике[2]. Поскольку представительство в косвенных исках относится к разновидности законного представительства, то сам закон и устанавливает конституирующие признаки того состава, который необходимо выполнить для возникновения представительских полномочий. В данном случае одним из таких признаков состава возникновения представительских полномочий является совокупное владение как минимум 1% обыкновенных акций общества. Без выполнения этого требования у истцов нет полномочий, а значит, и нет права на иск. Именно так необходимо толковать абзац 2 пункта 32 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25, который разъясняет, что «порядок обращения участника корпорации в суд с такими требованиями определяется, в том числе с учетом ограничений, установленных законодательством о юридических лицах».
Таким образом, сам ценз не противостоит представительству, его цель совсем в другом – найти баланс интересов между принципом защиты прав миноритариев, которые почти не имеют возможности влиять на принятие корпоративных решений, и необходимостью создания условий для устойчивой деятельности общества, при разногласиях внутри которого миноритарные акционеры объективно не могут представлять интересы всей корпорации.
Примечательно, что необходимость установления тех или иных пределов осуществления миноритариями права на обращение в суд с косвенными исками признается в большинстве развитых зарубежных правопорядков. Так, в США Rule 21.3 Федеральных правил гражданского процесса (Federal Rules of Civil Procedure) устанавливает, что косвенный иск не может быть поддержан, если выяснится, что истец несправедливо или неадекватно представляет интересы всех акционеров или участников, которые аналогичным образом располагают правом обратиться с требованием в защиту интересов корпорации или ассоциации[3]. Что касается государств-участников ЕС, то почти во всех из них действует ограничение права миноритариев на предъявление косвенного иска о возмещении директором корпорации убытков минимальным количеством акций или долей, которое в среднем варьируется от 1 до 10% (в частности, в Австрии – 10%, в Германии – 1% или пакет акций стоимостью не менее 100 тыс. евро, в Италии для непубличных компаний – 20% или иной порог в соответствии с уставом, но не более 1/3 всего количества акций, для публичных компаний – 2,5%, и т.д.)[4]. Равным образом, американские ученые, принимавшие непосредственное участие в разработке первоначальной редакции Закона об АО 1995 г., в своем комментарии к п. 5 ст. 71 отмечают, что «указанная норма защищает управляющих от неоправданных исков, предусматривая, что только акционеры, владеющие в совокупности не менее, чем одним процентом размещенных обыкновенных акций, вправе обратиться с иском в суд[5]».
Недавнее появление в Законе об АО однопроцентного ценза для исков об оспаривании экстраординарных сделок создало для миноритариев единый стандарт: с 2017 года миноритарий с акциями в тысячную долю процента не мог уже не только идти за убытками, но и оспаривать сделки. Можно сказать, что более старая норма о цензе для исков об убытках стала отправной точкой для создания единообразного регулирования. Тем несуразнее выглядит тезис о том, что новеллы ГК, принятые в 2014 году, «пересиливают» более старое правило п. 5 ст. 71 Закона об АО: такое толкование противоречит нынешнему единообразному подходу Закона об АО и общей логике законодательного регулирования, которая также учитывает новейший зарубежный опыт.
Таким образом, представляется, что между ГК РФ и Законом об АО в рассматриваемой области нет противоречия. ГК устанавливает рамочные критерии возникновения права на предъявление косвенного иска в защиту интересов корпорации, и вполне естественно, что корпоративные законы могут устанавливать свою специфику для отдельных организационно-правовых форм корпораций. Например, Закон об ООО не выставляет ценза для иска участников об убытках (п. 5 ст. 44), а Закон об АО выставляет. Ситуация может меняться, но ГК не обязан учитывать всю специфику каждой организационно-правовой формы корпорации.
Требование об убытках формально не связано с недействительностью сделок (п. 8 ППВАС № 62): заявить его можно не только после признания сделки недействительной (как в случае с Грудининым), но и вообще без оспаривания сделок либо получения иного судебного акта, которым установлены какие-либо нарушения. Это значит, что иск об убытках может быть «высосан из пальца», не иметь весомых правовых оснований и веских доказательств, но требовать полноценного судебного разбирательства. Придумать такой иск будет заметно проще, чем иск об оспаривании экстраординарных сделок, для которого требуется хотя бы сделка. Избежать злоупотреблений можно только путем ограничения права на иск – установления порога минимального пакета акций для возникновения представительских полномочий. Если же исходить из того, что количество акций не имеет значения и любой акционер вправе предъявить иск об убытках, то каждый руководитель и член органа управления корпорации, включая крупнейшие, может стать отличной мишенью для гринмейлеров.
[1] См., например, § 5 «Процессуальные аспекты ответственности членов органов управления хозяйственных обществ» Главы XIV в издании: Корпоративное право: учебник / А.В. Габов, Е.П. Губин, С.А. Карелина и др.; отв. ред. И.С. Шиткина. М., 2019 (автор главы – И.С. Шиткина) // СПС «КонсультантПлюс».
[2] См., например, Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 02.12.2016 г. № Ф04-5383/2016 по делу № А45-34/2016 // СПС «КонсультантПлюс».
[3] «The derivative action may not be maintained if it appears that the plaintiff does not fairly and adequately represent the interests of shareholders or members who are similarly situated in enforcing the right of the corporation or association». См. Federal Rules of Civil Procedure. URL: https://www.law.cornell.edu/rules/frcp/rule_23.1 (дата обращения: 27.01.2019).
[4] Подробную сравнительную таблицу см.: Белова М.Т., Макин Р.В. Судебные расходы в косвенных исках: некоторые соображения в связи с законопроектом о внесении изменений в Закон об АО и Закон об ООО в части регулирования косвенных исков // Вестник экономического правосудия. 2018. № 10. С. 124-130.
[5] Блек Б., Крэкман Р., Тарасова А. Комментарий Федерального закона об акционерных обществах. М., 1999. С. 416. URL: https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=246670 (дата обращения: 27.01.2019).
Справка
Резолютивная часть постановления объявлена 30 марта 2011 г.
Постановление в полном объеме изготовлено 6 апреля 2011 г.
Гаврикова С.П., Землин А.В., Лукаш С.Н. (далее – истцы) обратились в Арбитражный суд Краснодарского края с иском к Пономаренко Е.Г. о взыскании 15 529 рублей 97 копеек убытков, причиненных недобросовестными действиями руководителя ОАО “Приват-Инвест”.
К участию в деле в качестве третьего лица, не заявляющего самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечено ОАО “Приват-Инвест” (далее – общество). В качестве третьего лица, заявляющего самостоятельные требования относительно предмета спора, привлечена Швец О.Н. с требованием о взыскании 84 451 рубля 03 копейки убытков, причиненных недобросовестными действиями руководителя общества.
Решением суда от 30.09.2010, оставленным без изменения постановлением апелляционного суда от 20.12.2010, в удовлетворении исковых требований отказано. Суды пришли к выводу, что заявители не имеют права на обращение с иском. Возможность взыскания убытков возможна в пользу общества, а не акционеров.
В кассационной жалобе истцы просят судебные акты отменить, удовлетворить заявленные требования. В обоснование жалобы указывают на нарушение норм материального права выразившееся в применении только Федерального закона от 26.12.1995 N 208-ФЗ “Об акционерных обществах” (далее – Закон N 208-ФЗ). Отчуждение обществом имущества (продажа акций) непосредственно затрагивает права и законные интересы его акционеров, поскольку в результате совершения сделок снижается стоимость принадлежащих заявителям акций, не выплачиваются дивиденды, нарушается баланс имущественных интересов, то есть именно акционерам причиняются убытки, которые подлежат взысканию в пользу акционеров, а не общества.
В судебном заседании представитель общества возражал против удовлетворения кассационной жалобы.
Изучив материалы дела и доводы кассационной жалобы, Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа считает, что кассационная жалоба не подлежит удовлетворению по следующим основаниям.
Как видно из материалов дела и установлено судами, истцы являются акционерами общества со следующим количеством акций:
– Гаврикова С.П. – 10 обыкновенных акций;
– Землин А.В. – 3086 обыкновенных акций;
– Лукаш С.Н. – 30 обыкновенных акций.
24 сентября 2007 года общество (продавец) и Узденов Р.М. (покупатель) заключили договор купли-продажи ценных бумаг N ПЦБ/II-3 по условиям которого продавец обязался передать в собственность покупателя 523 обыкновенных и 737 привилегированных акций открытого акционерного общества “Грузавтосервис” исходя из расчета 1100 рублей за одну акцию, на общую сумму 1 286 тыс. рублей.
В ноябре 2007 года общим собранием участников общества с ограниченной ответственностью “Строй-Инвест” (доля общества составляет 62%) принято решение об увеличении уставного капитала общества путем приема нового участника и внесения в уставной капитал 300 обыкновенных акций открытого акционерного общества “Грузавтосервис”. Оценка внесенных 300 акций составила 8 610 тыс. рублей, то есть 28 700 рублей за одну акцию.
Истцы полагают, что действительная рыночная стоимость одной акции открытого акционерного общества “Грузавтосервис” составляла 28 700 рублей, действия Пономаренко Е.Г. по продаже акций Узденову Р.М. причинили убытки акционерам, поскольку акции проданы по заниженной цене. Указанные обстоятельства явились основанием для обращения в суд с иском.
В силу статьи 53 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности через свои органы, действующие в соответствии с законом, иными правовыми актами и учредительными документами. Лицо, которое в силу закона или учредительных документов юридического лица выступает от его имени, должно действовать в интересах представляемого добросовестно и разумно. Оно обязано по требованию учредителей (участников) юридического лица, если иное не предусмотрено законом или договором, возместить убытки, причиненные им юридическому лицу.
Согласно пункту 2 статьи 71 Закона N 208-ФЗ члены совета директоров (наблюдательного совета) общества, единоличный исполнительный орган общества (директор, генеральный директор) несут ответственность перед обществом за убытки, причиненные обществу их виновными действиями (бездействием), если иные основания ответственности не установлены федеральными законами.
Пунктом 5 указанной статьи предусмотрено, что общество или акционер (акционеры), владеющие в совокупности не менее чем 1 процентом размещенных обыкновенных акций общества, вправе обратиться в суд с иском к члену совета директоров, (наблюдательного совета) общества, единоличному исполнительному органу общества (директору, генеральному директору), временному единоличному исполнительному органу общества (правления, дирекции), равно как и к управляющей организации (управляющему) о возмещении причиненных обществу в случае, предусмотренном абзацем первым пункта 2 названной статьи.
Исходя из положений статьи 15 Гражданского кодекса Российской Федерации для взыскания убытков лицо, требующее их возмещения, должно доказать факт нарушения права, наличие причинной связи между допущенными нарушениями и возникшими убытками, размер убытков.
При определении оснований и размера ответственности ответчика пунктом 3 статьи 71 Закона N 208-ФЗ предписано принимать во внимание обычные условия делового оборота и иные обстоятельства, имеющие значение для дела. Привлечение единоличного исполнительного органа к ответственности зависит от того, действовал ли он при исполнении своих обязанностей разумно и добросовестно, то есть, проявил ли он заботливость и осмотрительность и принял ли все необходимые меры для надлежащего исполнения своих обязанностей.
Отказывая в удовлетворении заявленных требований суды, пришли к обоснованному выводу об отсутствии у истцов 1 процента акций необходимого для возможности обращения с иском о возмещении причиненных обществу убытков.
Также в силу прямого указания статьи 71 Закона N 208-ФЗ, является обоснованным вывод судов о возможности взыскания убытков в пользу общества, а не истцов. Акционер обращается в суд с требованием о взыскании убытков не в свою пользу, а в пользу акционерного общества. Соответственно, присуждение при доказанности исковых требований также осуществляется в пользу акционерного общества, из чего следует, что акционер не имеет самостоятельного материально-правового интереса в исходе дела, обладая процессуальными полномочиями на возбуждение в суде дела по заявленному требованию в интересах общества, которое наряду с исполнительным органом является субъектом (стороной) спорного правоотношения.
Указанные выводы, подтвержденные материалами дела, в совокупности не позволяют удовлетворить заявленные требования.
В части 1 статьи 286 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации указано, что кассационная инстанция проверяет законность решений и постановлений, принятых судами первой и апелляционной инстанций, устанавливая правильность применения норм материального и процессуального права при рассмотрении дела и исходя из доводов, содержащихся в жалобе и возражениях на нее.
Указанные в кассационной жалобе доводы судом не принимаются, поскольку по существу направлены на переоценку фактических обстоятельств, установленных судами первой и апелляционной инстанций в процессе разрешения спора по результатам оценки доказательств, представленных в дело.
Пределы полномочий кассационной инстанции регламентируются положениями статей 286 и 287 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, в соответствии с которыми кассационный суд не обладает процессуальными полномочиями по оценке (переоценке) установленных по делу обстоятельств.
При разрешении спора суды первой и апелляционной инстанций правильно применили нормы материального права, представленным сторонами доказательствам дали оценку, изложенные в обжалуемых актах выводы соответствуют фактическим обстоятельствам дела. Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа не находит оснований для отмены решения и апелляционного постановления по доводам, приведенным в жалобе.
Нарушений норм процессуального права, в том числе предусмотренных частью 4 статьи 288 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, не установлено.
Руководствуясь статьями 274, 286 – 289 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа постановил:
решение Арбитражного суда Краснодарского края от 30.09.2010 и постановление Пятнадцатого арбитражного апелляционного суда от 20.12.2010 по делу N А32-17725/2010 оставить без изменения, кассационную жалобу – без удовлетворения.
Постановление вступает в законную силу со дня его принятия.
Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 6 апреля 2011 г. по делу N А32-17725/2010
Текст постановления предоставлен Федеральным арбитражным судом Северо-Кавказского округа по договору об информационно-правовом сотрудничестве
Документ приводится с сохранением орфографии и пунктуации источника
Документ приводится в извлечении: без указания состава суда, рассматривавшего дело
Акционеры обратились с иском к генеральному директору АО о возмещении причиненных им убытков: по их мнению, он продал принадлежащие обществу акции по заниженной цене.
Суд в иске отказал.
Согласно п. 2 ст. 71 Закона об АО директор несет ответственность перед обществом за убытки, причиненные его виновными действиями. Однако обратиться в суд с иском о возмещении убытков вправе только акционеры, владеющие не менее чем 1% акций, в то время как истцы таким количеством акций не обладали.
Также суд разъяснил, что убытки в данном случае могут быть взысканы только в пользу общества, а не акционеров. Акционер не имеет самостоятельного материально-правового интереса в исходе дела, он обладает только процессуальными полномочиями на возбуждение в суде дела.