Выступление в пользу общечеловеческих ценностей это
Признание приоритета общечеловеческих интересов и ценностей полностью соответствует марксистско-ленинскому учению о социальном прогрессе. Как отмечал В. И. Ленин, «с точки зрения основных идей марксизма, интересы общественного развития выше интересов пролетариата…».
Теоретический анализ важнейших противоречий нашей эпохи (носящих классовый, общедемократический, общечеловеческий и внутрицивилизационный характер) приводит к выводу, что в нынешней своеобразной конкретно-исторической глобальной ситуации основным звеном в борьбе за социальный прогресс становится первоочередное разрешение того противоречия, которое грозит наиболее катастрофическими последствиями человечеству.
Возникает ситуация, когда разрешение ряда основных социально-экономических антагонизмов (между трудом и капиталом и пр.) оказывается как бы зависимым от разрешения этого, более общего, не носящего непосредственно классового характера, противоречия. Новое мышление предполагает осознание новых исторических приоритетов, властно заявивших о себе на исходе нашего века: многое из того, что прежде марксисты считали осуществимым в планетарном масштабе лишь после победы социализма во всем мире, необходимо начать воплощать в жизнь уже сегодня во имя спасения человечества и цивилизации.
Глобальные проблемы цивилизации требуют для своего разрешения самой широкой коалиции всех социальных сил и общественных движений, заинтересованных в социальном прогрессе, и одновременно создают объективные условия и субъективные предпосылки для их сотрудничества. Диалектика социального прогресса в современную эпоху проявляется в том, что борьба за решение глобальных проблем не отдаляет, а, напротив, приближает социальное обновление общества.
Несомненно, человечество не может позволить себе отложить решение первоочередных глобальных проблем (прежде всего проблем мира, разоружения, экологии и др.) до той поры, пока социальная солидарность и планомерное, сознательное развитие общества повсеместно возобладают на нашей планете. Этого не в состоянии ждать и сама природа: она буквально взывает к спасению от расхищения ее ресурсов и катастрофического загрязнения окружающей среды. Если откладывать решение глобальных проблем на десятилетия, то не исключено, что в результате вообще некому и нечего будет решать. Для такого непозволительного откладывания нет никаких разумных, сколько-нибудь веских оснований — ни теоретических, ни практических. Напротив, именно сегодня складываются новые условия, позволяющие по крайней мере начать поэтапное решение основных глобальных проблем.
По своему характеру, по своей сущности решение всех глобальных проблем не выходит за пределы общедемократических требований самых широких слоев населения. Идет ли речь о предотвращении термоядерной войны и выживании человечества, об установлении нового международного экономического порядка или регулировании роста мирового населения, о прекращении загрязнения окружающей среды или о преодолении отрицательных последствий научно-технической революции — успешно бороться за решение этих глобальных проблем можно и нужно уже сейчас на основе конструктивного и взаимоприемлемого сотрудничества всех стран и народов, невзирая на различия социальных систем, к которым они принадлежат.
Вот почему наша страна своей политикой открыто провозглашает — все, для кого общечеловеческие ценности имеют безусловный приоритет в сравнении с любыми частными интересами отдельных групп людей, социальных слоев и стран, все, кто выступает за решение глобальных проблем, за выживание человечества и сохранение природы,— все они с нами, даже если выступают против по другим вопросам, расходятся с нами в своих предпочтениях той или иной социальной системы, в своих политических, идеологических и прочих убеждениях. Это и есть новое мышление, единственно приемлемая философия для нашего сотканного из противоречий, но взаимосвязанного и целостного мира!
189
Всем интересующимся историей перестройки предлагаю к внимательному изучению материалы круглого стола “ПЕРЕСТРОЙКА: Двадцать лет спустя”, состоявшегося 25 и 26 октября 2004 года в Институте философии РАН.
В качестве примера прозвучавшей аналитики публикую полностью выступление Людмилы Сараскиной (наиболее приметные места выделяю болдом).
Надо вернуть ценностным понятиям их исконное смысловое поле
На протяжении веков нравственность в политике считалась синонимом близорукости и глупости, в то время как беспринципность, двуличие и вероломство – ее необходимыми слагаемыми. Мысль о том, что простые законы нравственности и справедливости, по которым стараются жить частные лица, можно перенести и на отношения между странами и народами, явилась стержнем нового политического мышления, предложенного М.С. Горбачевым своей стране и всему миру.
Традиционное политическое мышление требует бороться за обеспечение безопасности прежде всего своей страны, новое мышление стремится ко всеобщей международной безопасности, которая есть гарант и национальной безопасности.
Традиционное мышление учит, что для блага отечества можно и должно использовать противоречия между другими государствами, сталкивать их и таким образом ослаблять. Новое мышление учит, что интересы своего государства можно и должно приносить в жертву общечеловеческим ценностям и интересам.
Традиционная мораль в политике – это не более чем мораль выживания, мораль по необходимости. Политическая мораль нового мышления – это выполнение моральных норм на основании внутренних потребностей общества. Утверждение такого типа морали в политике означало бы создание качественно иного мирового порядка, основанного на признании единства целей и задач человечества.
Итак, новое политическое мышление, глобальное по своей природе, имеющее планетарный размах, – это отстаивание общечеловеческих духовных ценностей и защита нравственных принципов, которые веками вырабатывало человеческое сознание. Это надежда на то, что духовный багаж человечества – единственная реальная сила, которая может удержать всех вместе на орбите живой жизни. Это вера в состоятельность человеческого разума, который не даст погибнуть цивилизации.
Главный принцип нового мышления – приоритет общечеловеческих ценностей над классовыми, национальными, групповыми, клановыми, политическими. За каждым человеком должны быть признаны неотчуждаемые права, обозначенные во «Всеобщей декларации прав человека». Она как раз исходит из представления о единой человеческой семье, в которой нации и государства всего лишь преходящие исторические формы.
Фактически новое мышление, провозглашенное Горбачевым, пыталось применить в полном объеме «Декларацию прав» и внутри страны, и во внешней политике. Это была попытка революции в сфере гуманизма, первая ненасильственная революция – начинание беспрецедентное в нашей истории. Сталинский социализм декларировал право пролетариата на революционное насилие, горбачевский социализм с человеческим лицом этот тезис отвергал, как отвергал он и ленинский тезис: нравственно то, что полезно делу мировой революции.
Новый гуманизм, переведенный из рамок доктрины в ранг практики, давал основания надеяться на прорыв в будущее, на справедливый мир – ведь это был сознательный выбор между идеализмом и цинизмом в пользу первого. Он должен был привести к политическому и моральному выхолащиванию фактора силы, даже если кто-то и где-то его наращивает реально. Политика общечеловеческих ценностей должна была совмещать национальные интересы с интересами международного сообщества. И если новое политическое мышление действительно не содержало в себе никакого второго, тайного смысла и не было всего лишь риторикой для непосвященных, это было вполне христианское намерение – начать переделывать мир с себя. Если бы Россия стала пионером на этом пути – это действительно был бы великий прорыв христианского духа, это был бы путь очеловечивания мира. С одной только поправкой, что христианство не мыслит масштабами государств и внешнеполитических инициатив, оно мыслит категориями личности, ее ответственности и совести. И с другой поправкой, что миссия выполнима при условии взаимности, то есть поддержки внутри страны и со стороны мирового сообщества.
Люди горбачевского призыва, к которым я отношу и себя, искренне доверились столь благому начинанию. Вот фрагмент Морального воззвания участников советско-американского семинара «Социальные изобретения для третьего тысячелетия», проходившего в Москве, в помещении СКЗМ в марте 1987 года. «Стереотипы вчерашнего дня не могут нас спасти. Национальная безопасность, национальный суверенитет – прекрасные вещи. Но сегодня нужно что-то еще. Нужно пойти на риск доверия к людям, говорящим и думающим не по-нашему. Нужен дух диалога, нужна культура несогласия, споры без ненависти. Без этого невозможен нравственный, а за ним и политический переход на глобальную точку зрения. Солидарность человечества выше всех частных принципов».
Я входила в число тех, кто был согласен и разделял тревогу. Как обозреватель перестроечного журнала «Век ХХ и мир» я стала одним из представителей народной дипломатии, которые были мобилизованы и призваны бороться со стереотипами прошлых лет. Никогда не забуду, как осенью 1986 года тогдашний руководитель Советского Комитета Защиты Мира Юрий Жуков, не испытывая никакой радости, объявил мне, что принято решение рекомендовать для поездки в Копенгаген на Конгресс мира и меня. Имелось в виду, что я не принадлежу к партийной номенклатуре. Так в составе передового отряда народных дипломатов я попала на заграничные конгрессы и мирные конференции, где провозглашался приоритет общечеловеческих ценностей. Теперь «абстрактный гуманизм» больше не считался идеологическим пугалом, и были отвергнуты старые представления о патриотизме и гражданственности. Нельзя любить Родину, своих, сидя за высоким забором и в страхе глядя сквозь узкую щель на чужих, ведь радикально меняются сами понятия своих и чужих. Сегодня, говорили мы, патриотическое воспитание – это воспитание человека, любящего свою родину как частицу мира и любящего весь мир как родину. Быть гражданином – значит не рыть другому яму, увеличивать в мире тепло и любовь, быть способным на милосердие и сострадание, доверие и понимание.
Мы, активисты гласности, утверждали, что наша страна больше никому не угрожает и потому армия не нужна. Мы больше не империя зла, и мы открыты всему миру. Мы доказывали, что все зло нашей страны – в ее военно-промышленном комплексе, призывали обратить все усилия на развитие внутреннего потенциала, на развития экономики и благосостояния людей. Нам надо перестать быть Верхней Вольтой с ракетами, говорили мы. Потому нужно немедленно разоружиться, даже в одностороннем порядке, переводить все наше вооружение на мирные рельсы и вместо ракет делать кастрюли. С нашей стороны это было искреннее, честное убеждение. Мы изо всех сил работали на разрядку напряженности и лучшим результатом своей деятельности считали то доверие, которое обретет Запад по отношению к нам.
И мир нам поверил. Вернее – разглядел все наше бесподобное легкомыслие и нашу невероятную глупость. Доказывая Западу, что не хотим больше быть мировым жандармом, мы стали дымовой завесой для тех, кто под шумок пустил страну по миру. Михаил Сергеевич Горбачев вырабатывал общечеловеческое мышление для России и для всего мира, но этот мир не воспользовался гуманистической моделью, и преподал нам урок кулачного права. Кто силен, тот и прав – вот как, оказывается, устроен тот мир, на который мы хотели равняться. Как только мы стали слабыми, нас задвинули на периферию мира, как страну, с которой не надо считаться.
Общечеловеческое начало должно было внести во внешнюю политику моральную составляющую, обязательную для выживания цивилизации. Эпоху Горбачева назвали эпохой поисков согласия, эпохой компромисса в эпоху тотальных опасностей, компромисса, который стал новой, позитивной ценностью. Новое мышление назвали недостижимым идеалом, но идеалы – это ценности особого рода и общество нуждается в них.
На практике, однако, все выглядело иначе. Мировое сообщество показало нам, что нет и не может быть единой шкалы общечеловеческих ценностей. Потому-то так различаются оценки исторической роли Горбачева. Процитирую одну из таких оценок. «Прорыв Горбачева по сути является выходом за пределы русско-советской парадигмы цивилизации, которая всегда основывалась на территориальной экспансии, мессианизме, а когда нельзя было расширяться территориально, то на самоизоляции. Это была цивилизация, которая консолидировалась за счет постоянного поиска внешнего и внутреннего врага, за счет военного патриотизма. Как Горбачев совершил этот прорыв? Завершив «холодную войну», начав диалог с США, предоставив свободу Восточной и Центральной Европе, дав карт-бланш объединению Германии, он фактически ликвидировал возможность для существования русской цивилизационной модели как альтернативы либеральной демократии. Он осуществил то, что американский философ Френсис Фукуяма назвал «концом истории», имея в виду крах всех других цивилизационных сценариев и победу одного – либерализма. Именно Горбачев является отцом конца истории и разрушителем многовековой цивилизации, которая так долго пыталась бросить вызов Европе. Одновременно он является и отцом глобализации, при которой девальвируются такие понятия, как суверенитет, территориальная целостность, военная сила. Это неизбежно будет конец России как мировой державы в классическом смысле, как военизированного сверхгосударства, произвольно устанавливающего свои правила для остальных мировых игроков».
Этот спич, произнесенный Л.Ф.Шевцовой в стенах Горбачев-Фонда два года назад, подавался как либеральный комплимент М.С. Горбачеву. Мне очень интересно было бы знать, как сам Михаил Сергеевич относится к такой оценке его исторической миссии. По мне – лучше любая хула, чем такая хвала. Ведь тогда вся риторика о новом мышлении есть хитроумный способ разрушения ослабевшего государства чужой, более мощной силой.
Еще недавно «глобализм» означал мышление, озабоченное общечеловеческими проблемами современности, и в этом смысле выступал как триумф гуманизма. Подлинными глобалистами были те наследники гуманистической классики, которые говорили о единой исторической перспективе для всего человечества по пути к миру и прогрессу.
Новейший глобализм переступает через гуманизм как через пережиток устаревшей ментальности. Он не признает единства человечества и выталкивает пять шестых его на обочину существования. Согласно этой новой модели мир делится на лидирующее «мировое сообщество» и «рушащиеся государства», которые считаются фактором риска и слабым звеном мироздания.
Новейший глобализм делит все население Земли на основное, полуосновное и вспомогательное. Вспомогательное народонаселение нерентабельно в условиях индустриализации, оно не окупает вложенных в него средств для производства и для жизни. О каких общечеловеческих ценностях тогда можно говорить?
«Пряников сладких», как и прогресса, всегда не хватает на всех – такова грубая изнанка нового глобализма. Жизненные ресурсы человечества глобализм стремится вырвать из рук неумелого большинства и приватизировать в пользу привилегированной расы (пресловутого «золотого миллиарда»). В этой, фигурально выражаясь, нехватке бензина – и обнаруживается убогое кредо, банальная тайна и вульгарная эзотерика нового мирового порядка, который, согласно своей продразверстке, сортирует страны и народы, выявляя «неэффективные» и «неадаптированные».
И мы, призывавшие военных разоружаться, теперь должны кусать локти, вспоминая былую военную мощь СССР и его политическое влияние в мире. И что характерно: пока активисты гласности мечтали о стране без армии и без оружия, какие-то крутые дяди приватизировали промышленность не в пользу демократии, а в пользу своего кармана, под шумок становясь миллионерами и миллиардерами.
И все же в демократической общечеловеческой риторике ранней перестройки, у Горбачева и его сторонников, подразумевалась вовсе не это. Подразумевалась модель, которую А.Дугин называет «соборной глобализацией»: в общую копилку человечества вносятся проекты и тезисы, обобщающие исторический, культурный, хозяйственный, социальный, политический, национальный, религиозный опыт различных народов и государств. Горбачев предлагал мировому сообществу перешагнуть через то, что разделяет, ради общечеловеческих интересов. Надо полагать, он рассчитывал на встречное движение мирового сообщества. Однако поведение других государств, этих эгоистических монстров, диктовалась не новым, а старым мышлением, то есть соображениями выгоды, использованием своей силы против чужой слабости. Модель глобализации по Горбачеву остался неиспользованной возможностью.
Смысл эпохи Горбачева я вижу в том, что для общественно активных граждан это было временем надежды, высокого духовного подъема и такой интенсивности бытия, которая редко выпадает на долю рядового человека.
Смысл нового мышления в его нравственном измерении, как ни парадоксально это прозвучит, видится прежде всего в том, что сам М.С. Горбачев, когда ему надо было защищаться, не применил силу и не пролил кровь, добровольно покинув вершины власти. В этом неприятии насилия и жестокости ради самосохранения и была логика нового мышления, в ней был смысл судьбы Горбачева, в этом был и ее политический тупик. Мировое сообщество показало, что оно хочет жить в рамках старого сверхкорыстного и эгоистического мышления. Этот раунд Россия проиграла, и на данном историческом отрезке времени российская судьба общечеловеческих ценностей незавидна. Базовые ценности, которыми отличается наш народ, – социальная справедливость, равенство, вера в победу добра, – никак не совпадают с тем, что является ценностью для элиты. Дискредитированы все понятия, которые пришли с перестройкой, – демократия, свобода слова; люди чувствуют себя обманутыми и преданными.
Особенно коварным оказалось понятие «ценность». Произошла монетизация этого понятия, оно стало восприниматься в духе дензнаков. Наше время – время слома ценностной иерархии, время постмодернистской деконструкции и развоплощения метафор. Еще в первую шоковую терапию разговоры о либеральных ценностях получили в народе интерпретацию ценностей, украденных либералами. Если что-то в нашей стране сегодня называют ценностью, это что-то должно быть конвертировано в деньги, а значит обречено быть разворованным. То же и с общечеловеческими ценностями: теперь это ПЛАНЕТАРНЫЕ РЕСУРСЫ ДЛЯ ПРИЗЕРОВ МИРОВОГО ПЕРВЕНСТВА в аспекте их присвоения.
Вернуть ценностным понятиям их исконное смысловое поле – хорошая задача для российских политиков и российских гуманитариев.