Убытки по договору в пользу третьего лица

Недавно на пересмотр в экономическую коллегию Верховного суда передано дело о возможности взыскания убытков за нарушение договора в пользу лица, которое не состояло с причинителем убытков в договорных отношениях. Назовем условно это дело «Магадан-Тест» по наименованию ответчика.

В нем идет речь о взыскании чисто экономических убытков (pure economic loss) за ненадлежащее исполнение обязанности по сертификации товара в пользу того, кто не был контрагентом лица, осуществившего сертификацию. Учитывая же неразвитость отечественного деликтного права, которая, на мой взгляд, связана, в том числе и с формулировками ГК РФ о деликтах и об убытках, дело представляет интерес, так как дает шанс на то, что постепенно деликтное право сможет приспособиться к реальной жизни.

С фабулой дела можно ознакомиться здесь.

Чем интересно это дело?

        В нем идет речь о взыскании чисто экономических убытков (pure economic loss) за ненадлежащее исполнение обязанности по сертификации товара в пользу того, кто не был контрагентом лица, осуществившего сертификацию. Учитывая же неразвитость отечественного деликтного права, которая, на мой взгляд, связана, в том числе и с формулировками ГК РФ о деликтах и об убытках, дело представляет интерес, так как дает шанс на то, что постепенно деликтное право сможет приспособиться к реальной жизни.

         Прежде, чем рассмотреть доводы решений судов по делу «Магадан-Тест», скажу несколько слов о нормах ГК РФ о деликтах.

  Ст. 1064 ГК РФ говорит, что вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред.

Из формулировки данной статьи следует, что у нас деликтом может являться только причинение физического вреда, когда страдает личность либо имущество потерпевшего. Если последствиями каких-либо действий являются только экономические убытки, то ст. 1064 ГК РФ не может применяться. В то же время у нас есть ряд законов, которые предусматривают взыскание убытков, причиненных третьим лицам, например оценщиками (ст. 24.6 ФЗ «Об оценочной деятельности в Российской Федерации», ст. 12 ФЗ «О защите прав потребителей» и т.п.).

Кроме того, ст. 1064 ГК РФ не раскрывает понятие причинителя вреда. В иных статьях ГК РФ также об этом не говорится. В большинстве случаев, конечно, кто такой причинитель вреда понятно. Тем не менее, с учетом многообразия жизненных ситуаций не всегда очевидно, кто является причинителем и какие принципы должны лежать в основе установления того, кто является причинителем вреда. Например, если допустить, что ст. 1064 ГК РФ распространяется и на чисто экономические убытки, то было ли ООО «Магадан-Тест» нарушителем права истца и причинителем чисто экономических убытков, или причинителем является тот, у кого был приобретен автомобиль, т.е. продавец автомобиля?

Те же вопросы возникают и при применении ст. 15 ГК РФ. Кто является причинителем убытков? Если речь идет о договорном праве, то все понятно. А если мы сталкиваемся с делом «Магадан-Тест», то возникает вопрос, а кто нарушил право истца?

Иначе говоря, когда стороны не состоят в договорных отношениях, встает вопрос, а когда и в каких случаях можно компенсировать её чисто экономические убытки, если никакого вреда имуществу стороны не причинялось.

В США эта проблема решается при помощи такого правового понятия, как обязанность должной осмотрительности (duty of care). При наличии duty of care в отношении потерпевшей стороны можно вести речь о рассмотрении фактов причинения вреда или в некоторых случаях чисто экономических убытков, а при отсутствии данной обязанности никакой деликтной ответственности нет.

В 19-м веке суды считали, что сторона, нарушившая свои контрактные обязательства, как правило, не имела duty of care в отношении третьих лиц. Исключение составляли продавцы или производители опасных вещей, например ядов, когда они знали, что их будут приобретать третьи лица. В 20-м веке суды, следуя за изменениями в жизни общества, постепенно распространяли duty of care по отношению к некоторым третьим лицам, допуская иногда даже возмещение не только вреда жизни, здоровью и имуществу, но и чисто экономических потерь.

В России ничего подобного нет. Какие-либо критерии для определения возможности взыскания чисто экономических потерь не определены.

Теперь перейдем к анализу судебных решений по делу. Несмотря на то, что я полностью согласен с решением суда первой инстанции, его мотивировка  обусловлена отсутствием понимания проблемы. Иначе говоря, чисто интуитивно суд первой инстанции понимал, что убытки следует взыскать, но правовой инструментарий отсутствовал. Поэтому в правовом обосновании решения полный винегрет из норм договорного и деликтного права.

Итак, в решении суда первой инстанции говорится:

Доказательства отсутствия вины в убытках истца (статья 401 ГК РФ) ответчик в материалы дела не представил…

Статьей 393 ГК РФ установлено, что размер подлежащих возмещению убытков должен быть установлен с разумной степенью достоверности. Суд не может отказать в удовлетворении требования кредитора о возмещении убытков, причиненных неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства, только на том основании, что размер убытков не может быть установлен с разумной степенью достоверности. В этом случае размер подлежащих возмещению убытков определяется судом с учетом всех обстоятельств дела исходя из принципов справедливости и соразмерности ответственности допущенному нарушению обязательства.

Какое отношение ст. 393, 401 ГК РФ имеет к спорной ситуации? Ответчик не был должником истца по обязательству и не состоял с ним в договорных отношениях. Никакого обязательства ответчика перед истцом не существовало. У ответчика имелось обязательство по сертификации только перед продавцом автомобиля.

Далее в решении говорится:

По общему правилу лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине (п.2 ст.1064 ГК РФ). Бремя доказывания своей невиновности лежит на лице, нарушившем обязательство или причинившем вред. Вина в нарушении обязательства или в причинении вреда предполагается, пока не доказано обратное.

Как я уже говорил выше, ответчик не причинял никакого вреда имуществу истца, и ссылки на ст. 1064 ГК РФ также не имеют никакого правого смысла.

Но почему в решении такой винегрет. Ответ прост. В формулах действующего ГК РФ в данном случае легче обосновать отказ в удовлетворении исковых требования, что и сделали суды вышестоящих инстанций. С точки зрения буквы закона они правы и они поступили, как истинные формалисты, которые не думают о назначении права, о его приспособлении к жизни, о справедливости. Судья первой инстанции – активист, понимающий, что надо удовлетворять иск.

Посмотрим на обоснование отказа в удовлетворении исковых требований апелляционным судом. В апелляционном постановлении читаем:

В силу пункта 3 статьи 308 ГК РФ обязательство не создает обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц). В соответствии с разъяснениями, изложенными в пункте 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22.11.2016 № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении», по общему правилу, предусмотренному пунктом 3 статьи 308 Гражданского кодекса Российской Федерации, обязательство не создает прав и обязанностей для лиц, не участвующих в нем в качестве сторон (для третьих лиц). Соответственно, стороны обязательства не могут выдвигать в отношении третьих лиц возражения, основанные на обязательстве между собой, равно как и третьи лица не могут выдвигать возражения, вытекающие из обязательства, в котором они не участвуют.

В соответствии со статьей 403 ГК РФ должник отвечает за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства третьими лицами, на которых было возложено исполнение, если законом не установлено, что ответственность несет являющееся непосредственным исполнителем третье лицо.

ООО «Магадан-Тест» стороной договора лизинга не являлось, предмет лизинга (грузовой самосвал марки SHAANQI 6х4 VINLZGCL2R43CX008572 2012 года выпуска (VIN LZGCL2R43CX008572)) для лизингодателя – ООО «Лизинговая компания «Сарфининвест» не приобретало, договор на осуществление действий по сертификации спорного товара с последним в интересах ИП Федорова В.А. не заключало.

Основываясь на нормах, регулирующих правоотношения сторон,  возникших из договора финансовой аренды (лизинга) и купли-продажи, а также общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации об обязательствах и их исполнении, истец вправе защитить права покупателя способами, прямо урегулированными законодателем. С учетом того, что ответственность перед покупателем за передачу товара ненадлежащего качества несет продавец, ИП Федоров В.А., будучи стороной договора лизинга, заключенного с ООО «Лизинговая компания «Сарфининвест», не вправе выдвигать возражения в отношении ООО «Магадан-Тест», основанные на обязательстве между ООО «Лизинговая компания «Сарфининвест» и Федоровым В.А.

Суд кассационной инстанции добавил еще следующие доводы:

Кроме того, в Федеральном законе от 27.12.2002 №184-ФЗ «О техническом регулировании» определен круг лиц, перед которыми ООО «Магадан-Тест» как орган по сертификации несет ответственность, в том числе и по возмещению убытков. Анализ положения статей 2, 41 ФЗ «О техническом регулировании» во взаимосвязи со статьями 15, 308, 393 Гражданского кодекса Российской Федерации свидетельствует о том, что обязанности ООО «Магадан-Тест» возмещать убытки истцу не существует ни в силу договора, ни в силу закона.

Отмечу, что на самом деле ФЗ «О техническом регулировании» не содержит никакого круга лиц, перед которыми орган по сертификации несет ответственность. В ст. 41 этого закона говорится, что орган по сертификации несет ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации и договором о проведении работ по сертификации.

А теперь вернемся к праву США. Общее правило исходит из того, что сторона договора имеет duty of care только в отношении своего контрагента. Тем не менее, общие правила никогда не могут охватить весь диапазон жизненных ситуаций, что всегда влечет появление разного рода исключений. Есть такие и в части установления duty of care в отношении третьих лиц.

  Чтобы не перегружать читателя, который может ознакомится более подробно с данной тематикой здесь, я сошлюсь на одно из решений ВС Калифорнии по делу Biakanja v. Irving, в котором были определены факторы, влияющие на установление деликтной обязанности должной осмотрительности стороны контракта в отношений третьих лиц, в случае причинения чисто экономических убытков. Эти факторы следующие:

предвидимость вреда, причиненного истцу;

степень уверенности в том, что истцу причинен вред; 

близкая связь между поведением ответчика и причиненным вредом; моральное порицание поведения ответчика;

политико-правовые соображения предотвращения причинения вреда в будущем;

тяжесть бремени, возлагаемого на ответчика и последствия в целом для общества от вменения обязанности с последующей ответственностью за её нарушение;

доступность, стоимость и распространенность страхования  соответствующих рисков.

         Попробуем применить эти факторы к делу «Магадан-Тест».

   Очевидно, что сотрудники органа сертификации понимают последствия прекращения сертификата и сознают, что любой собственник автомобиля, у которого не будет сертификата, просто лишится возможности его использования, т.е. автомобиль будет ценен только, как набор бывших в употреблении запасных частей или металлолом.

    Посмотрим, какие цели сертификации определены в ФЗ «О техническом регулировании». Они следующие:

Подтверждение соответствия осуществляется в целях:

удостоверения соответствия продукции, процессов проектирования (включая изыскания), производства, строительства, монтажа, наладки, эксплуатации, хранения, перевозки, реализации и утилизации, работ, услуг или иных объектов техническим регламентам, документам по стандартизации, условиям договоров;

содействия приобретателям, в том числе потребителям, в компетентном выборе продукции, работ, услуг;

повышения конкурентоспособности продукции, работ, услуг на российском и международном рынках;

создания условий для обеспечения свободного перемещения товаров по территории Российской Федерации, а также для осуществления международного экономического, научно-технического сотрудничества и международной торговли.

         Из самой цели сертификации следует, что она существует для неограниченного круга потребителей продукции. Иначе говоря, деятельность органа сертификации направлена не только на непосредственного заказчика, но влияет на лиц, с которыми орган сертификации не состоит в договорных отношениях.

         Таким образом, убытки, которые могут возникнуть у потребителей товара, который ненадлежащим образом был сертифицирован, являются определенно предвидимыми. Кроме того, в части сертификации автомобилей предвидим вид убытков.

         Второй фактор также имеется в наличии, так как истец понес убытки, которые он не мог компенсировать за счет продавца, который был ликвидирован.

       Поведение ответчика, а именно его небрежность при осуществлении своих профессиональных обязанностей, состоит в непосредственной связи и не является отдаленной причиной убытков. Сама причина убытков истца заключается в нарушении ответчиком своих профессиональных обязанностей. Более того, все приобретатели автомобиля полагаются на достоверность сертификата, на его соответствие действующему законодательству. Иначе говоря, именно доверие к сертификации, осуществленной ответчиком, и позволяет вводить автомобиль в гражданский оборот.

  Небрежное исполнение органом сертификации своих профессиональных обязанностей, результатом чего может быть причинение полагающимся на сертификацию лицам существенных убытков, безусловно, заслуживает  морального порицания.

        Деликтное право должно также осуществлять функцию общей превенции причинения убытков в будущем. Если в данном случае оставить убытки на невиновной стороне, которая полагалась на то, что сертификация была проведена надлежащим образом, и, учитывая цели сертификации, исходила из того, что функция органов сертификации является публично значимой, и доверяла такой сертификации, то можно утверждать, что никакого сдерживания небрежного отношения к своей деятельности органа сертификации не произойдет. Поэтому политико-правовые соображения говорят о необходимости установления duty of care органа сертификации в отношении всех лиц, которые будут использовать сертифицируемый товар.

      О тяжести бремени на профессию в данном случае не приходится говорить, так как если считать это бремя чрезмерным, то вся тяжесть ненадлежащего исполнения обязанностей ляжет не на тех, кто должен относится к их исполнению внимательно, а на невинных третьих лиц, которые доверяют сертификации. Кроме того, если бы существовал продавец, то истец мог взыскать убытки с него, а последний с органа сертификации, и бремя бы все равно легло на орган сертификации.

         Про последний фактор не буду говорить, так как страхование в США отличается от отечественного. Например, в ряде штатов допустимо страховаться даже от штрафных убытков. Думаю, что виды интересов, которые могут быть застрахованы, у нас сильно ограничены, но это другая тема.

         Таким образом, исходя из вышеназванных соображений, ответственность органа сертификации перед собственником автомобиля должна существовать, когда он не может взыскать убытки со стороны договора. Поэтому суд первой инстанции прав, хотя на языке ГК РФ сформулировать правовые основания удовлетворения иска очень трудно. Надеюсь, что ВС РФ сформулирует что-либо подобное вышеприведенному критерию, содержащемуся в деле Biakanja v. Irving.