Татищев о пользе наук училищах

Кроме того, Татищев написал работы по экономике, политике, праву, геральдике, палеонтологии, горному делу, педагогике и др. Все работы Татищева, в том числе и «История Российская», были изданы уже после смерти автора.

Главное философское сочинение В.Н. Татищева — «Разговор дву приятелей о пользе наук и училищах». Это своего рода энциклопедия, в которой собраны все знания автора о мире: философские, исторические, политические, экономические, богословские и т.д. По форме «Разговор…» представляет собой диалог, в котором Татищев, как автор, отвечает на вопросы своего приятеля (всего — 121 вопрос и столько же ответов). Написанный в середине 30-х гг. XVIII в., «Разговор…» был впервые опубликован более чем через 140 лет — в 1887 году.

Впервые в истории российской общественной мысли Татищев рассматривал все проблемы с позиций философского деизма. Так, у Татищева прослеживается довольно сложное, противоречивое понимание сущности Бога, что проявилось в его определение понятия «естество» (натура), которое дается в работе «Лексикон Российской исторической, географической, политической и гражданской». В этом определении Татищев выделяет три момента: под «естеством» разумеется:

а) «иногда Бог и начало всех вещей в мире»,
б) «тварь в ее бытии»,
в) «состояние природное вещей в их внутреннем качестве, силе и действе, в котором духи и тела заключаются.

И в сих двух сие слово ничто значит, как природу, по Премудрости Божией определенную, но некоторые, не зная свойства сего, часто приключения естеством, натурою и природою имянуют».

Прежде всего, необходимо обратить внимание на внутреннюю противоречивость этого определения. С одной стороны, Бог есть «начало всех вещей в мире», а с другой — Бог тоже входит в понятие «естество», наряду с «тварью» (животными). С одной стороны, природа определена Божией Премудростью, а с другой вещи, тела и даже «духи» находятся в неком всем им общем природном состоянии.

В этой-то противоречивости понимания существа взаимоотношений Бога с миром и заключается нечто новое в российской общественной мысли. Бог Татищева растворяется в природе, соединяется с «естеством». Поэтому татищевское определение «естества» — это деистическая попытка найти определение некой субстанции, даже «материи», как некого единого состояния всего живого, всех вещей и даже душ человеческих. Иначе говоря, Татищев стремится подняться до взгляда на природу, на окружающий мир, как на «единое целое». Впрочем, в других своих сочинениях, например, в завещании («Духовной»), Василий Никитич демонстрирует более традиционное понимание идеи Господа.

В области вопросов познания, Татищев также стоит на деистических позициях — он разделяет богословское и научное познание. В свойственной для деистов манере, Татищев отказывается обсуждать богословские проблемы, ибо — это не предмет светской науки. Зато русский мыслитель настойчиво доказывает возможность познаваемости окружающего мира, человека, «естества» вообще с помощью науки.

Подобные убеждения приводили Татищева к новому осмыслению и сущности человека. Следуя гуманистической и рационалистической традиции, он считает, что человек — важнейший объект познания, а познание человека ведет к познанию мироздания вообще. Татищев писал о равноправном положении души и тела, о том, что в человеке «всё движение» происходит «согласное от души и тела». Именно поэтому Василий Никитич столько внимания в своих работах уделяет доказательству необходимости чувственного познания — только через познание тела человек может познать свою душу. Об этом же свидетельствует и известная татищевская классификация наук, когда науки разделяются на «духовные» — «богословие», и «телесные» — «филозофия». При этом сам Татищев призывает изучать, прежде всего «телесные науки», ибо с помощью «телесных» наук человек может познать «естественный закон».

Традиционно для науки XVII — XVIII вв. Татищев облекал свое деистическое мировоззрение в форму «естественного закона» или, иначе, в форму теории «естественного права». Что же это за «естественный закон»? В.Н. Татищев считал, что мир развивается по определенным законам — по Божественному, который изначально заложен Господом, и по «естественному», который вырабатывается в мире (природе и обществе) сам по себе. При этом Татищев не отрицал Божественный закон в пользу «естественного», но пытался, опять же деистически, совместить эти два закона.

В «Разговоре дву приятелей о пользе наук и училищах» он писал: основание «естественного закона» — «люби самаго себя с разумом», и оно вполне согласуется с основанием закона «письменного» (Библии) — «любить Бога и любить ближнего своего», и оба эти закона суть «Божественные».

Самым важным в этом рассуждении является то, что на первое место выходит разумная любовь к себе или, иначе, принцип «разумного эгоизма», в этом и заключается суть «естественного закона». В этом случае целью существования человека становится достижение «истинного благополучия, то есть спокойствия души и совести». Любовь к ближнему, даже любовь к Богу — только для собственного благополучия. Татищев писал: «И тако можно уразуметь, что в основании божественных, как естественнаго, так и письменнаго законов разности нет, следственно все состояние их едино и любовь к Богу, яко же и к ближнему должны мы изъявлять для собственного нашего настоящего и будущаго благополучия».

По сути дела Татищев впервые в истории общественной мысли в России объявил принцип «разумного эгоизма» универсальным критерием всей совокупности человеческих отношений.

И в тоже время, Татищев, в характерной для теоретиков естественного права манере, утверждает, что чувства и воля отдельного человека обязательно должны сдерживаться разумом. И хотя человек обязан во всем исходить из пользы для себя, однако делать это следует разумно, то есть соотносить свои желания с желаниями других людей и общества в целом. Важнейшей обязанностью человека Василий Никитич считал служению своему Отечеству. Известную идею «общей пользы», которая главенствовала в теоретических трактатах западноевропейских ученых, он трансформировал в идею «пользы Отечества».

В татищевском понимании «естественного закона» есть и еще одна примечательная для отечественной историко-философской традиции особенность. Дело в том, что в толковании «естественного закона» он подчеркивает необходимость любви — любить нужно себя самого, Бога, ближнего своего. В западноевропейских учениях того времени человеческие отношения рассматривались, в первую очередь, с позиции «разума» и сам «естественный закон» осмысливался исключительно через призму прав и обязанностей человека. Для Татищева же идея любви и идея «естественного закона» неразделимы. Видимо, он не мог воспринимать теорию естественного права как просто юридическую, отвлеченную от нравственных категорий. Для него было важно придать этой теории человеческое, нравственное звучание, что было вообще характерно для русской общественной мысли.

Важнейшей проблемой, которую поставили теоретики естественного права, была проблема условий существования человека в обществе. Ведь именно теория естественного права стала основой будущих идей правового общества, в котором должен править Закон. Уже в 30-е годы XVIII столетия В.Н. Татищев пришел к выводу:

«Воля по естеству человеку толико нуждна и полезна, что ни едино благополучие ей сравняться не может и ничто ея достоино, ибо кто воли лишаем, тот купно всех благополучий лишается или приобрести и сохранить не благонадежен».

Мысль Татищева необычна для России XVIII столетия, на протяжение которого рабское состояние крестьян как раз усиливается. Но Татищев не простой пропагандист свободы, воли. Задача, поставленная им перед собой, гораздо сложнее — найти разумное сочетание различных интересов, найти рациональный порядок в хаосе взаимодействия различных устремлений и желаний, чтобы обеспечить достижение «пользы Отечества». Поэтому он пишет, что «без разума употребляемое своевольство вредительно есть». А значит «воле человека положена узда неволи для его же пользы, да чрез то протчия благополучия в уравнении возможным иметь и в лучшем благополучии пребывать возможет». Следовательно, Татищев впервые в истории отечественной философской мысли говорит о том, что для обеспечения нормального общежития необходимо заключение «общественного договора» между разными категориями населения.

Приводя разные примеры «узды неволи», Татищев называет и крепостное право, как договор между холопом и господином. Однако уже в конце жизни он выражал серьезные сомнения в экономической эффективности и целесообразности крепостничества. Более того, он считал, что введение крепостного права в начале XVII века принесло большой вред России (вызвало Смуту) и призывал серьезно продумать вопрос о «восстановлении» бывшей когда-то на Руси вольности крестьян. И недаром именно ему принадлежат слова: «…Рабство и неволя противу закона христианского».

При анализе различных форм государственного устройства, Татищев впервые в истории отечественной мысли использует историко-географический подход. Этот подход выражался в том, что он размышлял над целесообразностью каждой из форм государственной организации общества, основываясь на конкретно-исторических и географических условиях жизни народа той или иной страны. Следуя традиции, идущей еще от Аристотеля, он выделял три основные формы политического правления — демократию, аристократию и монархию, — и признавал возможность существования любой из них, включая смешанные формы, например, конституционную монархию. По мнению Татищева, форма государства определяется конкретно-историческими и географическими условиями жизни народа данной страны. В одной из своих записок он писал: «Из сих разных правительств каждая область избирает, разсмотря, положение места, пространство владения и состояние людей, а не каждое всюду годно или каждой власти полезно». То же рассуждение встречаем в «Истории Российской»: «Нуждно взирать на состояния и обстоятельства каждого сообсчества, яко на положение земель, пространство области и состояние народа». Таким образом, географические условия, размер территории, уровень просвещения народа — вот главные факторы, определяющие форму государства в той или иной стране. Интересно, что в данном случае видны черты схожести политических взглядов В.Н. Татищева и французского мыслителя Ш. Монтескье. Причем татищевская концепция формировалась совершенно самостоятельно, ведь, во-первых, Татищев не читал главного труда Монтескье «О духе законов», а во-вторых, написал свои политические произведения намного раньше Монтескье.

Свои теоретические рассуждения Татищев применял и в конкретной политической практике. Так он считал, что Россия — это великое государство и географически, и политически. В подобных великих государствах, по убеждению Татищева, не может быть ни демократии, ни аристократии, в доказательство чего он приводит многочисленные примеры вреда того и другого для России — Смуту, «Семибоярщину» и др. Поэтому «всяк благоразсудный видеть может, колико самовластное правительство у нас всех полезнее, а протчие опасны». Из-за обширности территорий, сложности географии и, главное, непросвещенности народа, В.Н. Татищев и считал, что для России наиболее приемлемым государственным строем является монархия.

Но дело в том, что Василий Никитич мыслил монархию в России не абсолютной и бесконтрольно самовластной, а, во-первых, просвещенной, и, во-вторых, ограниченной законом. Об этом ярко свидетельствует его проект ограниченной (конституционной) монархии, который был написан им в 1730 году. Конечно, проект не мог быть воплощен в жизнь, но он точно показывает, в каком направлении развивалась просветительская мысль в России.

Рационализм и деизм стали основой просветительских убеждений В.Н. Татищева. Именно он впервые в истории русской философии сформулировал идею «просвещения умов» («всемирного умопросвясчения»), как главного двигателя исторического прогресса. Эта идея выражена в широко известной периодизации истории, основанной на этапах развития «всемирного умопросвясчения». Татищев определил три основных этапа в истории человечества. Первый этап — это «обретение письма», благодаря чему появились книги, были записаны законы, которые «людей на благое наставлять, от зла удерживать стали». Второй этап — «пришествие и учение Христово». Христос показал людям путь к моральному и духовному очищению от «злонравия» и «злочестия». Третий этап характеризуется появлением книгопечатания, что привело к широкому распространению книг, возможности основания большого числа учебных заведений, что, в свою очередь, дало толчок новому развитию наук. Ну а развитие науки двигает и саму историю.

Итак, как философ, Василий Никитич Татищев открыл новую страницу в истории русской философии — он стал первым русским просветителем. Как было показано, у Татищева просветительское решение вопросов о Боге (Татищев сторонник деизма), о цели «естественного закона» («люби себя самаго с разумом»). По-просветительски он подходил к анализу социальных проблем (в частности, проблемы крепостного права), политического устройства общества и т.д.

И недаром, век спустя А.С. Пушкин написал о нем:

«Татищев жил совершенным философом и имел особенный образ мыслей».

Татищев вырос на произведениях просветительской общественнополитической и философской мысли XVII—XVIII вв. Его непосредственными руководителями были Христиан Вольф, оказавший сильное влияние на него и в известной мере на Ломоносова, Пуфендорф, приспособивший теорию общественного договора к немецким условиям своего времени, Вальх, философский лексикон которого он использовал целыми кусками, а также Гуго Гроций, Лейбниц и некоторые другие. Политические и исторические воззрения Татищева сложились под влиянием русской передовой общественной мысли и историографии времени реформ первой четверти XVIII в. Поэтому Татищева следует считать приверженцем просветительской философии первой половины XVIII в., сторонником теории естественного права, которая сочеталась у него с монархистско-крепостническими взглядами, а также летописно-повествовательной традицией.

Просветительство Татищева нельзя сводить к гуманизму и веротерпимости без существеннейших оговорок. Он был не только сыном своего века, но и видным представителем господствующего класса феодальной России. Татищев не останавливался перед жестокостями, усмиряя движение башкир, лично наблюдая за расправой над вождями восстания. Он присутствовал при казни башкирского батыра в 1738 г. не из «поэтического любопытства», как наивно писал в свое время И. И. Дмитриев о Г. Р. Державине, повесившем двух пугачевцев, а как начальник Оренбургской экспедиции, с философским спокойствием интересуясь тем, что будет чувствовать осужденный к смерти и каковы его соображения о жизни потусторонней. Хотя Татищев язвительно высмеивал тех представителей русского духовенства, которые более прилежали к корыстолюбию и разврату, чем к проповеди православной веры, но с вероотступниками поступал беспощадно. По его приказу был сожжен на костре в 1738 г. башкир Тойгильда. Татищев писал: «Татарина Тойгилду за то, что, крестясь, принял снова магометанский закон, на страх другим, при собрании всех крещенных сжечь, а жен и детей его выслать в русские города».

Татищев, часто знакомясь с идеями передовой общественнополитической и философской мысли из вторых рук, главным образом по произведениям упомянутых авторов — популяризаторов, а также из многочисленных лексиконов, часто схематично отражавших достижения эпохи, хотя и находился на уровне образованности своего времени, но тем не менее в 4-0-х годах начал отставать от новейших достижений историографии. Напомним, что Татищев вынужден был признаться в превосходстве рассуждений Роллена о задачах истории перед собственными соображениями, изложенными им в последние годы жизни в «Предисловии» к «Истории Российской». Уместно также напомнить, что А. Л. Шлецер, говоря о «Римской истории» Роллена, которую ом назвал для своего времени классическим произведением, в свою очередь, справедливо отметил, что она к середине 60-х годов отстала лет на тридцать.75 Вольтер презрительно отзывался о Роллене, писавшем по старинке и пересказывающем античные басни.

Татищев не знал ни Вольтера, ни Монтескье, так как деятельность великих французских просветителей стала приобретать европейскую известность уже после его смерти.

Прагматическое понимание истории, являющееся новым этапом в развитии русской исторической мысли XVII—XVIII вв., высвобождая историю от божественного промысла, сводило причины событий к психологически обусловленной деятельности людей, точнее князей и их сановных советников. Прагматизм Татищева, являющийся одной из форм идеалистического понимания истории, сочетался у него с отдельными эпизодическими элементами материалистического истолкования некоторых явлений общественной жизни и истории. Его объяснение причин первой крестьянской войны и образования городов на Руси, понимание роли ремесла и торговли в истории свидетельствуют о зарождении того нового понимания истории у Татищева, которое оформилось во второй половине XVIII в. в русской просветительской историографии.

Источники:

Статья Перевезенцева С. В.

«Русская историография XVIII века Часть II» Пештич С. Л.

Идеи и взгляды
В. Н. Татищева