Рассказ порка для моей пользы
— Нина, ты можешь пожить у меня, пока не найдешь работу и не снимешь квартиру, — сказала Ирины Алексеевна, — но, пока ты будешь тут жить, тебе придется выполнять мои правила, к тому же моя горничная, Наталья, просится на две недели в отпуск, так что временно будешь выполнять и ее обязанности.
— Я согласна.
— Не перебивай, я пока не давала тебе слова, — Ирина Алексеевна сказала эту фразу тем же доброжелательным тоном, но было в ее голосе что-то, не позволяющее ослушаться, — правил достаточно много, Наталья тебе объяснит. Все свои проступки и нарушения ты сама же будешь записывать в блокнот, а по субботам будешь отчитываться передо мной и получать наказание. Вопросы есть?
— Какое наказание? Что вы имеете ввиду? — если бы Нина не сидела в кресле, она бы, наверное, покачнулась от неожиданности.
— Я имею в виду единственно верное наказание, которое может применяться к молодым девушкам — порку по голой попе.
От невероятности происходящего Нина отказывалась верить своим ушам — ее, взрослую девушку двадцати трех лет, предлагали пороть! Это было настолько немыслимо, что она лишилась дара речи. А Ирина Алексеевна тем временем продолжала:
— Если думаешь, что сможешь выполнять все правила идеально и останешься без порки — заблуждаешься, ты точно заслужишь наказание уже через неделю. А первую порку ты уже заслужила тем, что так глупо потеряла работу. Если останешься у меня, — Ирина Алексеевна сделала небольшую паузу. Нина же, к своему удивлению, несмотря на кажущуюся невозможность согласиться на такие невероятные условия, поймала себя на мысли, что на эту меру пойти придется, потому что это единственный выход, и, даже не успев подумать о своих словах, сказала тихо:
— Хорошо.
— Я не сомневалась, что ты согласишься, — Ирина Алексеевна слегка улыбнулась. Вообще, ее тон и выражение лица никак не вязалось со словами, которые она произносила. Она рассуждала о порке взрослой девушки как о чем-то само собой разумеющемся, нормальном. — Иди к Наталье, она тебе расскажет обо всем, а вечером в двадцать ноль ноль будь добра явиться в гостиную для наказания. Первая порка будет не очень болезненной, ее цель — познакомить тебя с позами, в которых ты будешь выпорота, с орудиями наказания. Тебе все понятно?
— Понятно, — Нина на самом деле понимала все не очень хорошо, особенно про позы, но, согласившись один раз, соглашаться дальше казалось не так сложно. Сложнее, казалось бы, было не согласиться.
Время до вечера прошло как в тумане. Наталья, горничная, рассказала о правилах, которые в основном касались временного режима, а также частоты уборки в комнатах и были весьма просты. Нина никак не могла решиться спросить о порке, ей было очень неудобно, что ее будут наказывать и Наталья об этом узнает. Тем не менее она выяснила, что сама Наталья работает за зарплату и порке не подвергается. За свои ошибки она расплачивается вычетами из зарплаты. Когда было без пяти восемь, Наталья сказала:
— Кстати, ты не опоздаешь на наказание? Тебе может достаться больше, чем положено, если задержишься.
Нина, несмотря на неожиданность и стыд от того, что Наталье, оказывается, все известно, торопливо вскочила и прошла в гостиную. Ирина Алексеевна была уже там, следом за Ниной в комнату вошла Наталья.
— Итак, Нина, ты готова к порке?
— Да, — не сказала, а скорее прошептала Нина.
— Тогда начнем. Девушек принято пороть полностью голыми, также допустимо обнажение только ниже пояса, но поскольку это твоя первая порка, раздевайся догола, а ты, Наталья, возьми у Нины одежду и отнеси в шкаф — она ей пока что не понадобится.
Нина, казалось бы со стороны наблюдала за своими руками, расстегивающими пуговицы на кофточке, сгорая от стыда. А Ирина Алексеевна тем временем продолжала:
— В следующий раз, чтобы сэкономить время, будешь раздеваться заранее и приходить сюда голая. И приходить будешь пораньше.
Нина тем временем сняла с себя всю одежду и осталась в трусиках и бюстгальтере.
— Что же ты замешкалась? Раздевайся до конца. А я пока схожу, позову Аркадия Петровича, — и, видя, что Нина застыла, держа в руке бюстгальтер и в спущенных до колен трусиках, Ирина Алексеевна пояснила: — смысл наказания не только в боли от порки, девушка должна также испытать стыд, и чем сильнее стыд, тем лучше запомнится наказание. Поэтому лучше, если порет мужчина, или хотя бы присутствует. Аркадий Петрович — мой сосед, он разделяет мои представления о воспитании девушек и уже предупрежден о твоем сегодняшнем наказании, — с этими словами Ирина Алексеевна вышла, оставив Нину обдумывать предстоящую перспективу. Нина уже в который раз испытала состояние шока от услышанного и даже не заметила, как Наталья собрала всю ее одежду и, взяв у нее из рук бюстгальтер и подобрав с пола трусики вышла. Не успев обдумать происходящее, Нина услышала голоса в коридоре и инстинктивно прикрыла одной рукой лобок, а второй — груди.
С ужасом она увидела, что Ирина Алексеевна вошла в комнату в сопровождении не одного, а двух мужчин — лет пятидесяти, с респектабельной внешностью и седеющей шевелюрой и помладше, спортивного телосложения, с приятной улыбкой посмотревшего на Нину.
— Знакомьтесь, это Нина — моя родственница, — сказала Ирина Алексеевна, как будто не обращая внимания на то, что Нина стояла голая посередине комнаты, вся красная от стыда, стыдливо прикрываясь. — Нина, когда ожидаешь наказания, держи руки по швам. И сними обувь — девушек принято пороть босиком. — Нина скинула домашние туфли и опустила руки, открыв взорам мужчин гладко выбритый лобок и небольшие аккуратные груди. Опустив голову, она еще гуще покраснела от стыда — ее соски, обычно небольшие и не выделяющиеся, порозовели, набухли и теперь стояли, хотя возбуждения Нина не испытывала.
— Знакомься, Нина, это — Аркадий Петрович, — Ирина Алексеевна указала на старшего гостя, — а это Сергей Александрович.
Старший кивнул, а младший, осмотрев Нину и особенно задержавшись взглядом на ее торчащих сосках, подошел и поцеловал ей руку.
— Очень приятно, Нина, можете называть меня просто Сергей. Вы у Ирины Алексеевны надолго? — Сергей начал разговор, как будто не замечая, что Нина стоит перед ним полностью голая в ожидании наказания.
— Пока не знаю, не хотелось бы злоупотреблять гостеприимством, — Нина сама удивилась, что способна поддерживать разговор в таком виде.
— Значит, провинились перед Ириной Алексеевной? Ничего, хорошая порка никому не вредила, — как ни в чем не бывало продолжал Сергей, — кстати, чем вас будут пороть? Ремень, розги, трость?
— Это первая порка, к тому же розги не заготовлены. Я думаю, для начала в основном ремнем и немного тростью, в целях ознакомления, — ответила за Нину Ирина Алексеевна.
— Розог не будет? Сегодня вам повезло, — сказал Сергей, обращаясь к Нине, — а жаль. Я хотел попросить у Ирины Алексеевны разрешения высечь вас розгами — вспомнить былое, так сказать.
— Можете выпороть ее ремнем или тростью, если хотите, только не сильно, это все же первая порка Нины. А я и не знала, что вам нравится пороть, — с лукавой улыбкой сказала Ирина Алексеевна. Нина же немного свыклась с ситуацией, насколько это было возможно, и слушала, как посторонние люди обсуждают, кто и чем ее будет пороть. Шока она больше не испытывала, только глубокий, всеобъемлющий стыд. А Сергей тем временем отвечал:
— Да, знаете ли, первую жену я частенько наказывал. Ей это пошло на пользу, да… Ну да ладно, это к делу сейчас не относится. Кстати, Нина, позвольте сделать вам комплимент — у вас потрясающе красивый педикюр, — перескакивать с темы на тему было, по-видимому, привычкой Сергея.
— Спасибо, — промолвила Нина. Педикюр и правда был красивый — сделан в салоне только вчера, французский, он прекрасно смотрелся на отросших, достаточно длинных ногтях на ногах Нины. Они были отполированы и покрыты бесцветным лаком, а края покрашены белым, визуально удлиняя и без того длинные ногти. Нина обладала красивыми небольшими ступнями с изящными аккуратными пальчиками, и вполне осознавала их красоту, часто замечая взгляды мужчин, прикованные к ним, поэтому педикюр делала регулярно и старалась чаще носить открытую обувь. Сейчас же, услышав комплимент Сергея, она испытала двойственное чувство — во-первых, ей, как женщине, был приятен комплимент (а Сергей был ей симпатичен, она уже поняла это), но, во-вторых, обстоятельства, в которых комплимент был сделан, захлестнул ее в очередной раз волной такого жгучего стыда, что краска вновь залила ее лицо, а соски как будто набухли и стали еще больше.
Оля уже собиралась ложится спать, когда в комнату вошла мама, у неё в руках было ведёрко, из которого торчали несколько веточек ивы.
“- Доченька, а ты не забыла, что сегодня суббота, и тебе полагается порция розг?” Мама поставила ведро у кровати, и села рядом с дочерью. “-Ну мам, может не надо а?”- девочка отодвинулась чуть дальше и жалобно смотрела на маму. Молодая женщина, сама не однократно лежащая под розгами своей матери, очень хорошо знала пользу порки, поэтому без сомнений решила воспитывать так же и свою дочь. Она по доброму улыбнулась и погладила Олю по голове: “- Доченька, во-первых ты не очень хорошо себя вела на этой неделе, а во-вторых, порка очень полезна”
“-Но это очень больно мам”
“-Да, но я же тебе рассказывала, что меня так же воспитывали, я тоже боялась, не хотела порку, но потом поняла, что это полезно. Порка закаляет, тренирует выносливость, и даже укрепляет иммунитет. Моя мама – твоя бабушка, бывало и построже секла меня, чем я тебя”
“-Мам, только не сильно, ладно, пожалуйста!”
“-Порка должна быть хорошим уроком девочка моя, давай раздевайся!”
Оля встала, стянула ночную рубашку, и оставшись в самих трусиках, со вздохом улеглась попой кверху на край своей кровати.
“-Вот и молодец”- мама похвалила дочь, затем взяла со стула два шарфа и стала связывать Оле ножки вместе. “-Это нужно, чтобы ты не мешала процедуре”- объяснила мама, и так же связала ручки девочки.
“-Мам, а почему именно этими прутиками ты меня порешь?”-вдруг поинтересовалась Оля. “
-Они тоненькие, ими хорошо соизмерять силу удара, хлёсткие, и достаточно больно стегают”- мама вытянула один прутик, и стала перед дочерью. “-Смотри!”- женщина начала сгибать розгу – “-Видишь, как гнётся, и ровненький, без сучков, я всегда от них чищу, чтобы не повреждали кожу”.
Девочка со страхом, и одновременно с интересом следила за мамиными действиями. Затем женщина отошла дальше, и взмахнула прутиком. Послышался свист, и с розги полетели маленькие капельки воды.
“-На вид и не такой уж страшный, а свистит противно”- прокомментировала Оля. “-Но у него очень хороший воспитательный эффект”- добавила мама и положила розгу обратно в ведро, отдельно от остальных прутиков. “-Мам, а зачем их в воду кидают?”- опять спросила девочка, пытаясь оттянуть начало порки, и всё же было интересно. Мама не спешила начинать порку, и стала терпеливо отвечать на очередной вопрос дочери: “- Это для того, чтобы прутики стали крепче, меньше ломались, а ещё, от воды они становятся более гибкими, и больнее стегают”. “-Мам, а сколько ты мне ударов сегодня дашь?”- девочка уже не знала, что спрашивать. “-Ну пока ещё не решила, буду пороть, пока не посчитаю, что достаточно. Я тебя во вторник просила, чтобы ты подмела в доме, а ты не послушала, и посуду не всю помыла!”
“-Мам, ну мне некогда было, я…я…”
“-Играла в телефоне”- добавила мама -“-Ну, вопросы ещё есть?” Немного подумав, девочка спросила: “-А ты меня через трусики будешь пороть?”. “-Нет конечно, трусики обязательно нужно спускать, ведь не видя следов, я не смогу достаточно хорошо оценить строгость порки. Через трусики я ведь могу высечь и строже, больнее чем планировала, ну и наоборот, порка будет не достаточно эффективной. Ну, что ещё?” *-Всё мам, нет вопросов”- Оле уже надоело ждать. “-Ну что ж, тогда начнём!”- мама стянула трусики дочери до колен, и взяла отложенный ранее прутик, и слегка похлопала им по ягодичкам Оли, заставив её напрячься.
“-Готова?”- спросила мама. Девочка задышала чаще: “-Подожди мамочка, щас, я боюсь…” “-Это нормально доченька, ты постарайся расслабить попу, не так больно будет”- женщина очень хорошо это знала по себе. Оля попыталась расслабится, она понимала, что порка неизбежна, и тянуть время смысла нет.
“-Я готова!”- почти шепотом произнесла девочка и зажмурилась, ожидая первый удар. Мама ещё несколько раз коснулась ягодичек Оли, примеряясь к цели, затем замахнулась, и со свистом опустила розгу по середине попки, оставив алый след. Девочка дёрнула попкой и всхлипнула, сразу же последовал второй стежок, чуть выше первого, заставив Олю застонать.
“-За непослушание надо отвечать!”- мама нанесла третий удар. Девочка застонала громче, и спрятала лицо между рук. Ей не хотелось кричать с первых ударов. Следующие два стежка пришлись на низ попки. Девочка вскинулась корчась от боли: ” -Мам, ну больно же!”. “-При порке всегда больно, на то и порют”- женщина хоть и сильно била, но так, чтоб это могла выдержать девочка. Следующие три стежка Оля перенесла тихо всхлипывая. С каждым ударом ей становиться сложнее терпеть. Мама стегнула в девятый раз, удар пришёлся на боковую поверхность попы.
“-Ай!”- девочка вскрикнула, и корчась перевернулась на бок. Этот удар оказался очень болезненным. “-Привыкай доченька, щас прутик сменю”- женщина бросила на пол розгу, и взяла из ведра новую, встряхивая воду она повернулась к дочери. “-Мамочка хватит!”- девочка заплакала – “- Не бей больше!”. Мама похлопала Олю прутиком. “-Ляг на животик, я ещё не закончила порку. Понимаю, что больно, но придётся потерпеть”.
Девочка послушно повернулась обратно на животик, и заплакала громче. “-Так, ну ка успокойся!”- приказала мама, и нанесла десятый удар по верху ягодичек дочери. “-ААААЙ!!”- завопила девочка. Свежий прутик стегал больнее. Следующий удар пришёлся ниже, уже по старым полосочкам – “-ААЙУУ!!”- закричала Оля – “- Хватит пожалуйста!!” “-Будешь слушаться а?’- дождавшись, пока дочь успокоится, спросила мама. “- Буду мамочка, не бей пожалуйста!!”- глотая слёзы ответила Оля. “-Вот, уже хороший результат, но надо закрепить!” – женщина нанесла двенадцатый удар. Девочка громко закричала, и начала вертеться, пытаясь уменьшить жжение в поротой, горящей попке. “-Не вертись!”- мама стегнула дочь по низу попки. Оля взвыла от сильной боли и изогнулась . “- Ещё немножко доченька, потерпи, нужно учится терпеть”- мама стегнула ещё раз. Оля кричала и извивалась – “- Не могу мамочка, хватит!!!”
Ягодички нестерпимо жгло, девочка была готова пообещать маме всё что угодно, только бы прекратить порку. Женщине было жаль дочь, но она понимала, что всегда нужно сечь как следует, чтобы от порки был хороший эффект. Она снова подняла прутик, и в последний , пятнадцатый раз хлестнула дочку. “-ААААА!!!”- девочка дёрнулась всем телом, и перевернулась на спину, продолжая громко реветь. “- Ну всё, всё”- мама бросила прутик, и стала вытирать слезки дочери платком. “- Больно очень!”- плача, Оля начала постепенно успокаивается.Мама развязала Олю, и помогла ей натянуть трусики – “-Надеюсь доченька, эта порка стала для тебя хорошим уроком”. “- Да мамочка, но больно”- девочка обняла маму. Женщина стала гладить Олю по голове – “- Для девочек порка очень полезна, хоть это и больно…
Выбрать главу
Слышу скрежет ключа в замочной скважине, ну вот и все. Уже совсем скоро я буду визжать от боли в “комнате под лестницей”. Я так подозреваю, что раньше там была спальня моих родителей. Это просторная квадратная комната с прекрасным видом из окна, отделана красным деревом, в ней очень тихо и звуки, раздающиеся в этой комнате, не слышны больше ни в одной точке нашего просторного дома. Здесь же есть своя туалетная комната.
Отец мой умер много лет назад, и я его почти не помню – мне было всего 5 лет, когда это случилось. Мы с мамой живем на втором этаже, слуги занимают левое крыло первого этажа. А с этой комнатой я познакомилась, когда пошла в школу, хотя, впрочем, не совсем сразу.
Дело было так: я получила запись в дневнике – не выучила стихотворение, я даже и предположить не могла, чем это мне грозит! Мама, конечно, предупреждала меня, что учиться я должна только на “Отлично”, что у меня есть для этого все данные и все условия, что она одна занимается бизнесом, тяжело работает, не устраивает свою личную жизнь – и все это ради меня. От меня же требуется – только отличная учеба и послушание. Присматривала за мной няня, она же и уроки заставляла делать, хотя мама говорила, что я должна быть самостоятельной и ругала няню за то, что она меня заставляет, считала, что я с детства должна надеяться только на себя, и учиться распределять свое время. Вот я и “распределила” – заигралась и забыла! Мать пришла с работы и проверила дневник (она это не забывала делать каждый день). Потом спокойным голосом сказала мне, что я буду сейчас наказана, велела спустить до колен джинсы и трусики и лечь на кровать попой кверху, а сама куда-то вышла. Я, наивное дитя! Так и сделала! Я думала, что это и есть наказание – лежать кверху попой!
Но каково же было мое удивление, когда через несколько минут, мать пришла, а в руках у нее был коричневый ремешок! Она сказала, что на первый раз я получу 20 ударов! В общем, ударить она успела только 1 раз. От страшной, не знакомой боли я взвыла, и быстренько перекатилась на другую сторону и заползла под кровать. Это произошло мгновенно, я сама от себя этого не ожидала! И как она не кричала, не грозила – я до утра не вылазила от туда. Там и спала. От страха не хотела ни есть, ни пить, ни в туалет.
По утрам мать рано уезжала, а мной занималась няня. Няня покормила меня и проводила в школу. Целый день я была мрачнее тучи, очень боялась идти домой, но рассказать подружкам о случившемся – было стыдно. Уроки закончились, и о ужас! За мной приехала мать.
Поговорив с учительницей, она крепко взяла меня за руку и повела к машине. Всю дорогу мы ехали молча. Приехав домой, я, как всегда, переоделась в любимые джинсики, умылась и пошла обедать, пообедала в компании мамы и няни и, думая, что все забылось, пошла делать уроки. Часа через два, когда с уроками было покончено, в мою комнату вошла мать, и спокойным голосом рассказала мне о системе моего воспитания, что за все провинности я буду наказана, а самое лучшее и правильное наказание для детей – это порка, так как “Битье определяет сознание”, и, что моя попа, создана специально для этих целей. Если же я буду сопротивляться ей, то все равно буду наказана, но порция наказания будет удвоена или утроена! А если разозлю её, то будет еще и “промывание мозгов”.
Потом она велела мне встать на четвереньки, сама встала надо мной, зажала мою голову между своих крепких коленей, расстегнула мои штанишки, стянула их вместе с трусами с моей попки и позвала няню. Няня вошла, и я увидела у неё в руках палку с вишневого дерева. Конечно, я сразу все поняла! Стала плакать и умолять маму не делать этого, но все тщетно. Через пару секунд – вишневый прут начал обжигать мою голую, беззащитную попу страшным огнем. Мать приговаривала – выбьем лень, выбьем лень. А я кричала и молила о пощаде! Меня никто не слышал. Но через некоторое время экзекуция прекратилась. Моя попа пылала, было очень-очень больно и обидно, я плакала и скулила, но отпускать меня никто не собирался. Мама передохнула, и сказала, что это я получила 20 ударов за лень, а теперь будет ещё 20 за вчерашнее сопротивление. Я просто похолодела от ужаса! А вишневый прут опять засвистел с громким хлопаньем опускаясь на мою уже и без того больную попу. Я уже не кричала, это нельзя было назвать криком – это был истошный визг, я визжала и визжала, мой рассудок помутился от этой страшной, жгучей, невыносимой боли. Казалось, что с меня живьем сдирают кожу. Что я больше не выдержу и сейчас умру!! Но я не умерла…
Порка закончилась, и меня плачущую, со спущенными штанами, держащуюся за попу обеими руками, повели в ванную комнату. Няня велела мне лечь на живот на кушетку, я легла, думала, что она сделает мне холодный компресс, думала, что она меня пожалеет, но не тут-то было.
Она стянула с меня болтающиеся джинсы и трусы и заставила встать на четвереньки, я взмолилась и взвыла одновременно! Думала, что меня снова будут пороть.
Но, как оказалось, мне решили “промыть мозги”! Мне стало еще страшнее! Я не могу передать словами свой ужас от неизвестности и боязни боли! В тот же момент в дырочку между половинками моей истерзанной попы вонзилась и плавно проскользнула внутрь короткая толстая палочка, я закричала, больше от страха, чем от боли, а мама с няней засмеялись. В меня потекла теплая вода, я почти не чувствовала её, только распирало в попе и внизу живота, а я плакала от стыда и обиды. Через некоторое время страшно захотелось в туалет. Но мне не разрешали вставать, а в попе все еще торчала эта противная палочка, а няня придерживала её рукой. Наконец мать разрешила мне встать и сходить в туалет.
Это наказание я помнила очень долго.
Я всегда во-время делала уроки, все вызубривала, выучивала. Часами сидела за уроками. Я всегда была в напряжении и страхе. Повторения наказания я не хотела. Так прошло три года. Начальную школу я закончила блестящей отличницей с отличным поведением. Мама была счастлива!
Вот я и в пятом классе. Новые учителя, новые предметы. Первая двойка по английскому языку…
Дома я все честно рассказала маме, и была готова к наказанию. Но в тот вечер наказывать меня она не стала. Я думала, что она изменила свою тактику моего воспитания. Сама я стала очень стараться и скоро получила по английскому четверку и две пятерки!
Неожиданно в нашем доме начался ремонт, как оказалось, в комнате, о существовании которой я не подозревала. Она располагалась под лестницей и дверь её была обита таким же материалом, как и стены, поэтому была не заметной. Через неделю ремонт закончился. Привезли какую-то странную кровать: узкую, выпуклую, с какими-то прорезями и широкими кожаными манжетами. Тогда я думала, что это спортивный тренажер – мама всегда заботилась о своей фигуре.
Еще дня через три меня угораздило получить тройку по математике и знакомство с “комнатой под лестницей” состоялось!
Вечером, после того, как мать поужинала и отдохнула, она позвала меня в новую комнату. Комната была красивой, но мрачной. В середине комнаты стояла странная кровать. Мама объяснила мне, что теперь эта комната будет служить для моего воспитания, то есть наказания. Что кровать эта – для меня. На неё я буду ложиться, руки и ноги будут фиксироваться кожаными манжетами так, что я не смогу двигаться, а попа будет расположена выше остальных частей тела. В общем – очень удобная конструкция, да еще и предусмотрено то, что я буду расти. Вот какую вещь купила моя мама! Она определенно гордилась этим приобретением, как выяснилось, сделанным на заказ! Потом она показала мне деревянный стенд. На нем был целый арсенал орудий наказания! Черный узенький ремешок, рыжий плетеный ремень, солдатский ремень, коричневый ремень с металлическими клепками, красный широкий лакированный ремень с пряжкой в виде льва, желтый толстый плетеный ремень, тоненькие полоски кожи собранные на одном конце в ручку (как я потом узнала – плетка), ремень из грубой толстой ткани защитного цвета.
Потом мы пошли в ванную комнату. Здесь мама показала прозрачное красивое корытце, в котором мокли вишневые прутья из нашего сада – это розги, сказала она.