Расходы государства в пользу бедных
Безусловный базовый доход (ББД) — одна из самых модных (и самых мифологизированных) идей социальной и экономической политики. Недавно заявление о необходимости внедрения ББД в России сделал председатель партии «Единая Россия» Дмитрий Медведев, до этого не замеченный в желании раздавать деньги гражданам. Всерьез обсуждать предвыборные инициативы Дмитрия Анатольевича было бы странно, но вот с самой идеей ББД стоит разобраться внимательнее.
Иллюстрация: Петр Саруханов / «Новая газета»Давняя история
Безусловный базовый доход — не вчерашнее изобретение. В этом году мы могли бы отпраздновать его своеобразный юбилей — 225 лет. В 1795 году члены магистрата английского города Спинхемленд постановили, что «каждый бедный и трудолюбивый человек» должен иметь три шиллинга на содержание самого себя и 1 шиллинг 6 пенсов на каждого члена семьи». По приблизительному пересчету тогдашние английские 3 шиллинга соответствуют нынешним 11 фунтам.
Если же заработок «бедного и трудолюбивого человека» был меньше, он должен был получать пособие из «средств, поступающих благодаря взиманию особого налога в пользу бедных». Авторы «Спинхемлендского акта» предусмотрели и индексацию этой суммы в случае роста цен.
В принципе, «Спинхемлендский акт» можно считать прототипом как «безусловного дохода», так и современных систем социальной помощи, идея которых заключается в том, чтобы не дать человеку сократить свое потребление ниже некоего социально приемлемого уровня. Так работает social security на Западе — человеку платят столько, чтобы он мог «подтянуть» свой жизненный стандарт до нужной планки. Если эта планка составляет 1000 условных единиц, то кто-то может получить 500 единиц, а кто-то 200. Задача здесь не в том, чтобы раздать деньги всем поровну, а в том, чтобы каждый жил не хуже своего соседа.
Ну и вдобавок нищий и голодный — плохой покупатель, давайте лучше дадим ему деньги, которые он так или иначе вернет в экономику.
Практика применения «Спинхемлендского акта» продержалась в Англии примерно 40 лет, однако погубило ее вот какое обстоятельство. Предприниматели, будучи уверены в том, что их работники в любом случае не умрут с голоду, поскольку могут претендовать на получение пособия, начали массово занижать зарплаты. Там, где раньше работнику предлагали тот же шиллинг в день, там фабрикант или фермер назначал меньшую зарплату, поскольку оставшуюся часть поденщик все равно должен был получить из общественных средств.
Эта история, кстати, служит отличным аргументом против увязывания объемов социальной помощи с суммами заработка.
Рукопись «Спинхемлендского акта». Источник: архив графства Беркшир
Базовый доход — либеральная идея
Точно так же неправильно считать, что «базовый доход» — изобретение каких-то добрых «социалистов», в то время как злые «либералы» выступают против раздачи денег голодным и бедным. Это как раз социалисты всю дорогу настаивали, что «кто не работает, тот не ест», а в Советском Союзе человек, не прикрепленный к государственному рабочему месту, назывался «тунеядец» и рисковал ответственностью вплоть до уголовной.
Экономику формирования базового дохода объяснил еще в 1960-е годы гуру либеральной экономики Милтон Фридман, предложивший идею отрицательного подоходного налога. Все граждане страны — так или иначе налогоплательщики, бедные тоже платят налоги (хотя бы при покупках), давайте посчитаем, сколько бедному человеку не хватает денег, и вернем их ему. Это лучше, чем выдавать ему пособия «на что-то» и проверять их использование — человек сам решит, что ему купить в первую очередь. Примерно то же самое — возмещать НДФЛ тем, у кого низкие доходы, — на днях предложил глава банка ВТБ Андрей Костин (год назад он уже выступал с идеей вообще отменить НДФЛ для малоимущих).
В сущности, безусловный базовый доход, будь он введен для всех (раз уж мы называем его безусловным), и есть налоговый вычет
— государство не может иметь в своем распоряжении никаких других денег, кроме тех, которые ему передали граждане страны в виде налогов (это не только НДФЛ — с точки зрения экономики и НДС, и налог на добычу полезных ископаемых — это всё ваши деньги и принадлежат они гражданам, а «государство» и его начальники всего лишь временные распорядители этими деньгами).
«Незаработанные» деньги? На самом деле — нет
Еще один популярный миф о базовом доходе — он представляет собой «незаработанные деньги». Рассуждая так, можно сказать, что вся существующая система социальных пособий по бедности — это «незаработанные деньги». Но у ББД есть важная особенность — он может заменить существующие многочисленные социальные пособия, получение которых требует соблюдения множества условий, и соответственно, разветвленной бюрократии, проверяющей соблюдение этих условий, прежде чем выдать пособие нуждающимся. На тебе деньги в руки — и мы точно знаем, что ни от голода, ни от холода, ни на улице ты уже не умрешь и не заболеешь. А хочешь жить лучше — пожалуйста, можешь работать по своему усмотрению. Кстати, внедрение базового дохода не отменяет ни бесплатного образования, ни социального здравоохранения — это особая история.
«Золотой парень» — один из символов референдума по вопросу установления ББД в Швейцарии. Фото: EPA
Но почему человек, получающий безусловный доход, будет искать работу?
Парадоксально, но базовый доход как раз и имеет своей целью решение проблемы застойной безработицы и застойной бедности.
Допустим, человек, живущий на пособие, решит найти себе работу. В современном мегаполисе это несложно. Правда, первое попавшееся рабочее место может быть «плохим» (с низкой зарплатой и тяжелыми условиями труда), и вот тут наш безработный сталкивается с дилеммой — если он пойдет на работу, то потеряет право на пособия и вдобавок будет вынужден платить налоги. Чтобы овчинка стоила выделки, ему надо найти высокооплачиваемую работу — такую, чтобы заработок компенсировал все, что он потеряет, отказавшись от пособия, а также расходы, которые ему придется нести, — например, транспорт или питание на работе. Но высокооплачиваемых мест — мало, долговременная безработица губит трудовые навыки, и человек вообще теряет стимул к поиску работы — «хорошую» ему не найти, а «плохая» не решит его проблем.
Базовый доход призван ликвидировать эту ловушку. Если человек не теряет пособия при получении рабочего места, то у него появляется стимул, чтобы искать работу в любом случае и соглашаться хотя бы и на низкую оплату. Но чтобы он не терял права на пособие, надо, чтобы оно было безусловным.
Кроме того, подсказывают экономисты, экономике нужен не просто работник, а работник высокопроизводительный и мотивированный. В идеале человек должен работать на максимуме своих способностей за максимальную зарплату. Но в реальности так не получается, потому что человек очень часто боится потерять даже «плохую» работу, поэтому продолжает трудиться с низкой производительностью на неподходящем для себя рабочем месте, вместо того чтобы найти лучшее применение своим силам. Для экономики в целом такое поведение отдельного работника — проигрыш.
Практика — критерий истины
А откуда мы знаем, что человек, получающий «безусловное пособие», вообще будет искать работу, а не предпочтет сидеть у телевизора? На этот счет существует опыт многочисленных экспериментов.
От миниатюрных, как в Лондоне, где дюжине бродяг раздали по три тысячи фунтов (8 человек перестали бомжевать и сумели найти себе работу и крышу над головой), до масштабных, как в канадском городе Дофин в 1973 году. В Дофине всем жителям был гарантирован базовый доход, не позволявший упасть ниже черты бедности. На практике это означало, что около тысячи семей начали получать пособия без всяких обязательств.
В пересчете на современные деньги семья из четырех человек получала около $19 тысяч в год.
Что получилось? Люди стали чуть-чуть поменьше работать (для мужчин количество рабочего времени снизилось на 1%, для женщин — на 3–5%). Зато люди стали больше времени тратить на образование. Но самое примечательное — значительно — на 8,5% снизились затраты на госпитализацию, люди стали меньше обращаться к врачам. С учетом колоссальных расходов современного общества на медицину возможность не работать «на износ» — не только лекарство, но и способ сберечь значительные средства.
Вообще, сторонники базового дохода подчеркивают, что его косвенные плюсы — снижение потерь от заболеваний, снижение уровня преступности и домашнего насилия — тоже надо учитывать, принимая решение о введении ББД.
Комментируя эксперименты с базовым доходом, надо помнить, что это были именно эксперименты, практические научные исследования, призванные ответить на ряд конкретных вопросов — как новый тип пособия повлияет на потребительское и трудовое поведение людей, как изменятся его стимулы к работе, действительно ли сократятся издержки на администрирование социальной помощи.
Ответы, полученные в ходе таких экспериментов в Финляндии, Германии, США и даже в России, позволяют утверждать, что в целом получатели базового дохода продолжают вести себя, как и вели раньше — в хорошем смысле слова, — работают, как и работали, а если не работали — то ищут и находят работу, получают новую специальность, а деньги тратят вполне разумно. Это и понятно — на базовый доход не больно-то и зашикуешь.
Юха Ярвинен — безработный получатель базового дохода в Финляндии. Фото: EPA
Кроме того, некорректно говорить, что прекращение таких экспериментов стало аргументом против введения ББД. Это были именно исследования, ограниченные во времени. Нет сомнений в том, что они будут продолжены и расширены.
А вот принятие решения о базовом доходе для всех — это уже не наука, а политика.
Как отмечал российский политолог Александр Шерстобитов, позитивные policy effects (общественные эффекты) от внедрения ББД — еще не синоним political effects (политических эффектов). Для того чтобы обеспечить всех ББД, вам понадобится как минимум серьезная реформа по распределению общественного благосостояния — будь то доходы от ренты или доходы от налогов на труд и капитал.
Есть ли деньги?
У противников внедрения ББД — свои аргументы. Ключевой из них заключается в следующем — в развитых странах смерть от голода и холода при существующей системе социальных пособий не грозит никому, а работа и заработок в данном случае — лишь средство подняться по социальной лестнице. Можно, конечно, назначить всем пособие в несколько сот долларов в месяц, но само по себе это еще не ликвидирует ни неравенства доходов и возможностей и не снизит общий уровень социального стресса. Ну да, творческим личностям будет легче заниматься любимым делом, не заботясь о куске хлеба, но поддержать их деятельность можно и без внедрения ББД. Лучше гарантировать пособие молодежи — с тем чтобы они тратили больше времени на учебу, а не на поиски приработка — почему бы и нет?
А сколько вообще может составлять безусловный базовый доход?
Бельгийские экономисты Филипп Ваг Парайс и Янник Вандерборхт в своей книге «Орудие свободы» приводили такой расчет: «Вне зависимости от страны мы предлагаем брать величину, соответствующую 25% ее текущего подушевого ВВП. Например, в США базовый доход в этом случае составил бы 1164 долл., 1670 долл. в Швейцарии, 910 долл. в Великобритании, 180 долл. в Бразилии, 33 долл. в Индии, 9,5 долл. в Конго».
Каков же тогда будет ББД в случае России?
Подушевой ВВП у нас составляет около 11 тыс. долларов. Следовательно, 25% от этой величины составляет 2,7 тыс. долларов в год, или 220 долларов в месяц.
По нынешнему курсу — это около 17 тыс. рублей в месяц. Для семьи из трех человек это будет составлять примерно 50 тыс. рублей в месяц. Для малообеспеченных людей (а таковых 60–70% в России) это существенные деньги, полторы медианных зарплаты.
А есть ли у нас такие деньги?
Давайте для простоты расчета допустим, что речь пойдет хотя бы о 10 000 рублей ежемесячной выплаты каждому (или даже 100 евро, чтобы было легче считать):
- 145 миллионов граждан умножить на 100 евро получится 14,5 миллиарда евро в месяц.
- 174 миллиарда евро — в год.
- Расходы бюджета РФ — в 2020-м году — 20 триллионов рублей, то есть 200 миллиардов евро.
- При таком раскладе базового дохода нам, похоже, не видать.
Даже уполовинив сумму поддержки или выплачивая ее только тем, кто не работает (70 миллионов граждан), получится примерно по 90 миллиардов евро. Почти полбюджета.
Такой расчет не означает, что общество не может обеспечить минимальный уровень потребления своим гражданам вообще, а только то, что безусловный базовый доход потребует очень серьезной перестройки налоговой системы и распределения доходов. При этом — и здесь не возразишь — люди будут тратить эти деньги на то, что им действительно нужно, а не на то, что предлагает им начальство.
Долгосрочные последствия
Кроме того, есть еще один эффект внедрения ББД — появление такого пособия должно привести к повышению цены труда. Почему?
Какая-то часть людей, получающих ББД, либо совсем уйдет с рынка труда, либо сократит предложение своего труда. Как бы ни был невелик базовый доход, для кого-то он окажется достаточным, чтобы снизить свою трудовую активность по принципу «лучше кашки не доложь, да на работу не тревожь». Просто люди будут меньше работать.
Насколько меньше? Существуют оценки, согласно которым выплата ББД в размере $10 тыс. в год в США привела бы к сокращению предложения труда на 3,4–4 процентных пункта. Это много. Тем более с учетом того, что население стареет.
Для компенсации потерь предложения труда придется — первое — поднимать зарплаты, второе — повышать производительность. На этом, кстати, построена теория экономического роста нобелевского лауреата Пола Ромера, объяснявшего, почему именно высокие зарплаты (дорогой труд) тянут вверх экономику.
Как это работает? «Дорогой» работник заставляет использовать его труд максимально эффективно, это, в свою очередь, мотивирует предпринимателя внедрять разные технические инновации, повышающие производительность, вложения в инновации требуют высококвалифицированного персонала, высококвалифицированный персонал стоит дорого и требует вложений в образование, вложения в образование тянут за собой инновации…
В этой логике введение ББД способно вдолгую стимулировать экономический рост; вопрос в том, будет ли он достаточен, чтобы компенсировать снижение предложения труда — ту ситуацию, когда какая-то часть людей будет, условно говоря, «сидеть и ничего не делать».
Правда, они все равно останутся потребителями, то есть их доля ББД вернется в экономику. Кроме того, надо считать и снижение расходов на медицину — чем меньше человек работает, тем меньше, скорее всего, его шансы заболеть, попасть в аварию и так далее; в масштабах общества это значимая величина.
Кроме того, чем дольше, тем больше экономика будет требовать не просто работников, а «мотивированных работников», то есть тех, кто работает хорошо и эффективно, за большие деньги. Для тех, кто не может вписаться в этот рабочий темп, надо либо придумывать искусственные занятия, либо платить им ББД. Но, одновременно, уход с рынка «немотивированных» работников наверняка снизит объем производственных аварий и катастроф. Хотя бы потому, что хорошо зарабатывающие профессионалы не будут готовы рисковать за три копейки.
Так или иначе, уже сейчас мы видим, что какая-то часть работников пока не может вписаться в новые тренды на рынке труда. Это не значит, что они не могут работать, — просто, возможно, людям надо дать время приспособиться к новой ситуации. ББД, в таком случае, — это плата общества за переформатирование экономики.
Насколько мы готовы к такому переформатированию не только экономики, но и всей нашей жизни? В Средние века схоласты задавались вопросом: почему милосердный Бог, который мог бы своей волей накормить голодных и одеть раздетых, не делает этого, и в мире существуют голод и нищета? Ответ был найден — видимо, Бог предположил, что люди решат эту проблему сами, и это деяние приблизит людей к Его светлому образу. Так или иначе, ресурсы для решения проблемы бедности — у нас в руках, но пока мы еще не знаем, как ими правильно воспользоваться.
P.S.
Автор выражает признательность Юрию Кузнецову, Дмитрию Некрасову, Александру Шерстобитову, Руслану Капелюшникову, Павлу Пряникову, к идеям и текстам которых он обращался при подготовке данной статьи.
В любой стране есть люди бедные и богатые. Вопрос – в какой пропорции. Немногих состоятельных россиян и огромное число их малообеспеченных сограждан разделяет не просто дистанция, а настоящая пропасть. Такое неравенство – одно из самых болезненных.
Законы физики для общества не работают: два полюса благосостояния со знаками плюс и минус друг к другу не то что не тянутся, отталкиваются всеми силами. Никто не хочет быть бедным. Никто не любит “слишком богатых”. Те и другие периодически обвиняют друг друга кто в “лени и иждивенчестве”, кто в “хамстве и жадности”, а в доверии и сочувствии отказывают.
Борясь за повышение доходов граждан, государство предлагает целый ряд разумных мер. Поддержка малого бизнеса и предпринимательской инициативы, адресный подход к распределению льгот и пособий, повышение производительности труда, гибкая кредитная политика и программы переобучения… Из набора этих чудесных букв можно тысячу раз сложить слово “халва”, только, к сожалению, современным бедным слаще пока не делается. Люди, естественно, не против жить лучше и богаче. Но сплошь и рядом получается, как говорил герой старого фильма: “Имею желание, но не имею возможности”. Заработать негде, отдавать взятые кредиты нечем. Далеко не все в России в принципе готовы к самостоятельному плаванию. В обществе примерно поровну тех, кто не может и не хочет обходиться без помощи государства, и тех, кому главное “чтоб оно не мешало зарабатывать”. К тому же у людей изначально разное отношение к чужой или своей бедности, богатству, частной собственности, банкам, бизнесу, предпринимателям и так далее.
Ученые Федерального научно-исследовательского социологического центра (ФНИСЦ) РАН в сотрудничестве с Ассоциацией российских банков попытались разобраться в этих хитросплетениях. А также понять, что изменилось за последние 15 лет.
Бедности порог
Прежде всего договоримся о терминах. Применительно к России “богатство” – понятие очень условное. То, что для Европы средний достаток, у нас многие считают чуть ли не роскошью. Как показало исследование ФНИСЦ РАН, люди относят себя к “высокообеспеченным”, если на одного члена семьи приходится 40,6 тысячи рублей в месяц и более (это усредненная цифра по стране). “Среднеобеспеченными” себя считают люди с доходом до 22 800 руб. на человека в семье, бедными – до 15 200 руб.). В более зажиточных странах это называется бедностью.
Дело даже не в величине зарплат, а в том, может ли человек из тяжелой ситуации вырваться собственными силами. В экономических “рыночных реалиях” Запада – скорее да. В России – скорее нет. Перечисляя основные источники своего дохода, почти три четверти (71,4%) граждан назвали заплату по основному месту работы, треть (33,2%) – пособия, пенсия, алименты, помощь благотворителей или государства, четверть – 23,8% – подсобное хозяйство или дачу, 16,7% – разовые приработки, 11,3% – материальную поддержку от родственников или друзей. Лишь 7,8% работают по совместительству, 4% – сдают в аренду квартиру или дачу, 3,9% – ведут собственный бизнес.
“Чтоб ты жил на одну зарплату” – и сейчас не лучшее пожелание. Среди таких людей, по их собственным оценкам, “богатых” лишь 1%. Это в основном руководители крупного государственного и частного бизнеса, высокопоставленные чиновники и др. Большинство людей, живущих в основном на зарплату, относят себя к среднему классу (57,7%). Правда, нередко они выдают желаемое за действительное и имеют в виду скорее свой статус в обществе (врач, учитель, инженер, менеджер), а не достаток. Треть (31%) расписываются в собственной бедности.
Менее 2 процентов тех, кто крутится сразу на нескольких работах, сумели достичь высокого уровня жизни. 65,4% считают, что такая нагрузка позволила им выбиться в “середняки”. Каждому пятому (19,9%) и совместительство не помогло, денег в семье все равно мало. Больше всего бедных среди тех, кто живет за счет приработков от случая к случаю (41,4%), доходов от подсобного хозяйства (42,4%), помощи от близких людей (47,4%), пенсионеров и тех, кто получает пособия или алименты (50,2%). По данным опросов, более-менее прилично люди могут зарабатывать на сдаче в аренду квартиры, дачи, земли или машины или получая проценты по банковским вкладам. Среди подобных рантье 6,3% называют себя богатыми, треть (75%) – хорошо обеспеченными середняками. Только 10% бедны.
К высокообеспеченным слоям себя причисляют 1,3% взрослых граждан России, к среднему слою – 52,3%. Бедными себя назвали 36%, не смогли или не захотели определить свой статус 10,4%. К середнякам относят себя 90% предпринимателей малого бизнеса, три четверти военных, таможенников или налоговиков, чуть больше трети пенсионеров, двое из каждых троих студентов и каждый пятый безработный, 52,6% сельских жителей.
Ключевые слова здесь, конечно, “называют себя”. Иногда люди не хотят признаваться социологам в том, что они еле сводят концы с концами при всех своих заслугах, дипломах и прочем. Им стыдно. Они не хотят казаться неудачниками. И наоборот, некоторые намеренно прибедняются. Исследователям неизменно приходится делать поправки на психологический фактор. И еще на одну национальную особенность – то, что в России по-прежнему очень велик теневой сектор экономики, составляет он, по разным оценкам, от 20% до 40% ее объема. По данным Росстата, “в тени” в 2018 г. находился каждый пятый из россиян трудоспособного возраста (20,1%). Это целая армия – 14,3 млн человек. Вполне возможно, что о своих “левых” доходах респонденты предпочитают умалчивать.
Кулака – зажать?
“Если ты такой умный, что ж ты такой бедный? – Если ты такой богатый, куда ты совесть свою дел?” Такой диалог тоже для России типичный. Историки и психологи спорят, откуда у нас взялось убеждение, что “бедность не порок”, и вкупе с этим настороженное отношение к любому богатству, неприязнь к “богатеям”: “От трудов праведных не построишь палат каменных! От сумы да от тюрьмы не зарекайся!” То ли православная традиция сильно отличается от западной протестантской этики, которая считает добродетелью скорее упорный труд за достойную зарплату, чем “нестяжательство”. То ли 70 лет советской власти и постоянные раскулачивания не прошли даром сразу для нескольких поколений. Трудно сказать. Социологи лишь фиксируют результат: у людей с разным достатком не совпадают взгляды на причины бедности и путь к богатству. Правда, со временем общество становится более лояльно к “коммерсантам” и уже не призывает немедленно их “раскулачивать и сажать”. Да и жизнь постепенно улучшается. В 2003 г. 82% россиян в своем ближнем окружении имели людей бедных, и лишь 60% – богатых. В 2015 г. бедных вокруг нас стало лишь 66%, богатых – 56%. Кризис многое обрушил, относительное равновесие тоже. Сейчас в России соотношение 78% к 65% – в пользу, увы, бедных.
Инфографика “РГ” / Александр Чистов / Анна Четверикова
Почему человек в России становится и остается бедным? В числе причин такого положения своих знакомых респонденты называли прежде всего длительную безработицу (39%), невыплаты зарплат и пенсий (28%), невысокие пособия в системе государственного соцобеспечения (27%). Но еще чаще – пристрастие людей к алкоголю и наркотикам (36%), а также их болезни и инвалидность (34%). 24% уверены, что к бедности ведут семейные проблемы и неурядицы, столько же считают ее причиной человеческую лень и неприспособленность к жизни. Примерно каждый пятый (21%) считает, что бедность – понятие географическое, как весь регион живет, так и ты. Столько же (22%) думают, что люди просто не хотят менять привычный им образ жизни. В числе других причин бедности называют плохое образование и низкую квалификацию (17%), отсутствие поддержки со стороны близких(16%), бедняков-родителей (13%), большое количество иждивенцев в семье (13%), вынужденную миграцию (4%). А также обычное невезение (8%).
В ходе опросов проявлялось классическое “сытый голодного не разумеет”. Обеспеченные люди гораздо чаще небогатых считали, что главная причина бедности – это характер и пассивная позиция самих бедняков. Бедные возражали: всему виной внешние обстоятельства и “тяжелая судьба”.
А главной причиной богатства в России считают наличие у человека полезных и нужных связей (53%), а также деловой хватки (45%). Да-да, никто не спорит: чтобы много зарабатывать, надо “много и упорно работать” (так говорили 40% респондентов), уметь вовремя использовать выпавший шанс (35%), а еще чтобы везло (30%). Не помешает стартовый капитал (27%), высокий уровень квалификации и образования (23%). Дальше начинается слой дегтя в бочке меда: о том, что к богатству ведет возможность брать взятки, заявили 14% опрошенных, непорядочность и нечестность – 10%, связи в криминальных кругах – 8%. При этом обеспеченные люди, объясняя свой успех, почти вдвое чаще своих небогатых сограждан упоминали упорную работу или высокую квалификацию. А бедные – втрое-вчетверо чаще приписывали богатым умение брать взятки, поступать непорядочно, якшаться с криминалом и т.д.
Дело даже не в величине зарплат. Вопрос, может ли человек из тяжелой ситуации вырваться самостоятельно
Правда, если сравнивать ответы на вопрос о причинах бедности или богатства сейчас и 15 лет назад, видны перемены к лучшему. В 2003 г. намного чаще (47% против 28%) люди говорили о невыплатах зарплаты, слишком низких пособиях и пенсиях (37% и 27%). Тогда в неудачах многие (справедливо) винили макроэкономику. Сейчас больше уважают личные качества человека: “кто хочет, тот добьется”. Богатым теперь вдвое реже ставят в вину возможные связи с криминалом (8% и 16% в 2003 г.), коррупцию (14% и 21%), нечестность (10% и 17%). Но в целом не слишком любят. Задевает и обижает не столько разница в зарплатах (в конце концов квалификация у людей не одинаковая), а прежде всего то, что “нет справедливости”, “у богатых свои законы”. Особенно это касается детей: их доступ к образованию, хорошей медицине, прочим благам практически полностью обусловлен толщиной кошелька родителей. Смиренно принять такую ситуацию не готов никто, взаимной симпатии и терпимости в обществе она явно не способствует.
Частное дело
Больше семидесяти лет стране упорно внушали, что частный бизнес – это подозрительно, частная собственность – однозначно плохо, а “спекулянтам”, “фарцовщикам” или, прости господи, “подпольным цеховикам” в светлом будущем мест не предусмотрено. Вехи сменились полностью, однако отношение к институту частной собственности в России неоднозначное. В 2005 г. большинство респондентов (52,4%) высказывались о ней положительно или соблюдали нейтралитет (23,9%). Сейчас позитивно оценивают только 40,7%, треть (36,3%) – нейтрально. Противников частной собственности стало меньше, но в основном за счет тех, кто просто теперь затрудняется с ответом. Люди, которые еще помнят социалистические времена, а сейчас живут бедно, “частников” недолюбливают.
Но есть и зримые перемены. Прошло 15 лет, и респонденты чаще стали говорить, что частная собственность способствует возрождению у людей “чувства хозяина” (44,2% вместо 30,4% в 2005 г.), помогает выйти из экономического кризиса (24,4% и 13,4%) и преодолеть дефицит товаров (32,7% и 24,7%). Среди негативных последствий меньше отмечают то, что частная собственность становится причиной расслоения общества на бедных и богатых (45,7% вместо 53,8%). Однако респонденты, говоря о частной собственности, стали намного чаще упоминать связанную с ней “эксплуатацию человека человеком” (25%, а не 15,9%, как на заре 2000-х).
Инфографика “РГ” / Александр Чистов / Анна Четверикова
Только важный нюанс. Граждане много и горячо рассуждают о том, должно ли государство давать волю частникам или пусть управляет экономикой само. За централизованное регулирование сейчас около трети (36,8%), за минимальное вмешательство государства – 7,6%, за то, чтобы всю ответственность за происходящее в стране нес ее лидер, а тип экономики пусть будет любым, – 25,1%, затрудняются ответить – 13,7%. Большинство полагает, что государство должно лидировать в ключевых сферах (добывающих отраслях, электроэнергетике, металлургии) и в области образования, медицины, пенсионного обеспечения. Частников готовы допустить в банки, музеи, театры, отчасти -в клиники, в ЖКХ и транспорт, в СМИ. При этом большинство граждан однозначно против того, чтобы на территории нашей страны частную собственность приобретали иностранцы.
Но все это когда речь идет о чем-то “общем”, в масштабах всей страны. Граждане категорически против того, чтобы государство нарушало право не просто частной, а их личной собственности. Никто не согласен, чтобы квартиру ему после долгих просьб давали, а потом легко могли отобрать. Или ограничивали возможность продать и купить дачу, машину, гараж, сдавать жилплощадь, совершать крупные сделки. Мое – это мое. “Нашим” пусть будет что-то более масштабное: шахты, железные дороги, АЭС, заводы… В этом мнении едины все – и бедные, и богатые. Жаль, на “национальную идею” оно все-таки не тянет.
Справка “РГ”
Общенациональное репрезентативное социологическое исследование на тему “О насущных проблемах нашей жизни и взаимодействии регуляторов, бизнеса и граждан” было проведено ФНИСЦ РАН в сотрудничестве с Ассоциацией российских банков в июне 2019 г. в 22 субъектах РФ (112 поселений), опрошено 2000 респондентов методом персонального интервью с соблюдением параметров квот выборки. Использованы также материалы других общероссийских исследований Института социологии (ныне ФНИСЦ) РАН.
Комментарий Михаила Горшкова, директора ФНИСЦ РАН, академика РАН
Кредиты мелочью
Михаил Константинович, скажите все-таки: если мы в России такие умные и достойные, то почему по-прежнему бедные? В чем причина: не умеем богатеть, не хотим, не дают?
Михаил Горшков: Вопрос из разряда вечных. Ответ на него содержит в себе выдержки из курсов новейшей истории и макроэкономики. Не буду повторять общеизвестное. Замечу лишь, что в отличие от государств, не испытавших на себе прелести социализма, современная Россия – это страна “работающей бедности” (то есть люди даже при условии полной занятости и регулярной зарплаты все равно еле сводят концы с концами). И страна “бедного малого бизнеса”, на доходы от которого толком не проживешь. По меркам “капиталистического мира”, все это нонсенс. Но в экономике постсоветской России главенствует госсектор, а наше государство – не самый щедрый работодатель. Серьезный удар по благосостоянию людей нанес и последний кризис.
И все же, если сравнивать ситуацию сейчас и 15 лет назад, можно заметить, что “российская бедность” стала несколько иной. В середине 2000-х она была равномерно “размазана” по всей территории страны и всем социальным группам: доли обеспеченных и малоимущих были примерно одинаковы в различных регионах страны и среди людей разных возрастов. Сейчас мы ясно видим социально-демографические группы – очаги неблагополучия. Самая тяжелая ситуация – в когорте людей старшего возраста и в городах с населением до 500 тысяч человек, которые при этом не столицы регионов. Там все очень сложно с доходами людей, работой, ЖКХ, “социальными лифтами”, доступом к хорошему образованию, медицине и современным сервисам. Для государства решение проблем таких людей и целых территорий – задача номер один. К ее решению сейчас подступаются с разных сторон, но дело это долгое.
Бедность очень часто тянет за собой долги. Если не соседям “до получки”, то банку – по кредиту. Судя по числу историй с участием коллекторов, отношения россиян и финансовых институтов складываются не слишком просто. Нужен ликбез?
Михаил Горшков: Прежде всего, конечно, нужна возможность нормально зарабатывать, чтобы создавать накопления, делать вклады и рассчитываться с долгами. Но сегодня половина россиян живут буквально “от зарплаты до пенсии” и свободными средствами не располагают. Если же деньги появляются, каждый пятый откладывает их на черный день. И вот тут выясняется, что стандарты финансового поведения у россиян иные, чем у соседей на Западе. Лишь менее 10% готовы доверить свои кровные банку. По данным Росстата за июль 2019 года, из 33 триллионов всех личных накоплений граждан более 6 триллионов люди хранили дома “в чулке и под матрасом”. Мы инвестируем в отдых и развлечения (17%), в образование и здоровье семьи (12%), иногда в недвижимость (5%). Но крайне редко – в свой собственный бизнес или в ценные бумаги, как это делают, например, жители Германии.
Треть взрослых россиян у кого-то в долгу – у банков по кредиту или у частных лиц “до зарплаты”. Некоторые люди вполне нормально “живут взаймы”, как это происходит в других странах. Но многие не в состоянии планировать свои финансы и нервно общаются с коллекторами. В этом плане ликбез, безусловно, не помешает. Но необходима еще одна важная вещь: доверие граждан к банковской системе. За последние 15 лет оно выросло, но ненамного. Причина опасений не только память о дефолтах, кризисах, обрушениях рубля и банках-банкротах. Люди и сейчас плохо представляют, какую роль в государстве играет, например, Центробанк, как формируются личные кредитные истории, как работает система страхования вкладов, на чем зарабатывают банк и его вкладчики, как эффективно управлять приобретенными акциями. Работу финансовой системы и структур, которые ее контролируют, надо делать максимально прозрачной и удобной для граждан. Но главное – это борьба с бедностью в масштабах страны, повышение доходов граждан. Были бы деньги, а на что их потратить с максимальным толком – люди, в конце концов, разберутся.