Польза прочность красота в современной архитектуре
Когда-то, уже не помню, когда это произошло, я узнал об архитектурном каноне известного римского ученого Марка Витрувия Поллиона. Я был поражен его простой и полнотой одновременно. Конечно, его основной труд «Десять книг об архитектуре» говорит об очень многом, но три простых, казалось бы, пункта: польза, прочность и красота — ставят все необходимые вопросы, на которые необходимо ответить, прежде чем приступить к технологической стороне вопроса.
- Польза – то есть какое назначение, для чего создается то или иное здание?
- Прочность – что позволит ему простоять достаточно долго, для выполнения своего назначения?
- И красота, как необходимый, на мой взгляд, элемент гармонии, эстетики, без которого творение потеряет нечто очень ценное, преображение того, кто соприкасается с ним.
Современное типовое строительство XX века, к сожалению, наполнило мир, однотипными, безликими городами, лишенными индивидуальности, где нет места прекрасному. А это, в свою очередь лишает жителей и внутреннего эстетического чувства. В таком городе не хочется смотреть вверх, вглядываясь в наследие, оставленное потомками в камне или дереве. Поэтому именно эти три пункта в совокупности полностью отражают все необходимые вопросы архитектуры. Еще раз уточню, что, конечно, именно в изначальном, идейном плане. Без которого любая создаваемая форма не будет иметь смысла.
Но поражает меня не только это! Как человека, влюбленного в античную культуру и философию, меня восхищает универсальность моделей, созданных антиками. Как пифагорейцы, обращаясь к законам математики, находили методы работы со своей душой и управлению государством, великие греческие драматурги посредством искусства помогали постичь законы мироздания. Так и Витрувий дает нам возможность на основе его правил в архитектуре увидеть некоторое модели, которые мы можем использовать в нашей повседневной жизни, чтобы сделать ее более наполненной и осмысленной.
Как, давайте посмотрим чуть позже. В первую очередь, мне кажется, важно сказать, почему! И здесь ответ находится на поверхности. Потому, что вопрос познания мира и самого себя был одним из самых актуальных для древних. А отсюда, какой бы деятельностью они не занимались, она всегда была прежде всего ответом и на этот главный вопрос познания.
Если заглянуть в начало «Десяти книг об архитектуре», то уже в самом вступлении книги, где вроде бы должно быть описано, только как проектировать и строить, Витрувий в очень объемном вступлении перечисляет огромное количество пунктов о качествах и знаниях, которыми должен обладать архитектор. Среди них понятные для профессии архитектора: геометр, оптик, математик. Но также и художник, историк, философ, музыкант, медик и др. Зачем? Давайте обратимся к автору и на примере посмотрим. Вот отрывок из вступления, о том, почему архитектору необходимо быть философом:
Что же касается философии, то она возвышает дух архитектора, искореняя в нем самонадеянность, делает его более обходительным, справедливым, честным и отнюдь не скаредным. Это чрезвычайно важно, потому что, в самом деле, никакая работа не может быть выполнена без честности и добросовестности. Архитектор не должен быть жаден и стремиться к наживе, а обязан серьезно поддерживать свое достоинство соблюдением своего доброго имени; это ведь именно и предписывает философия. Кроме того, философия объясняет природу вещей, что по гречески называется φυσιολογία, которую архитектору необходимо очень тщательно изучить…
Довольно необычный подход для современного человека, изучающего прикладную специальность, верно? Но, возможно, не менее от этого актуальный в наше время. И поэтому идеи, которые родились у римского архитектора, настолько универсальны, что применимы во многих сферах жизни. Теперь, давайте вернемся к вопросу «Как?», поднятому нами выше. Как использовать этот метод в нашей повседневной жизни? Для этого давайте увидим отражение этого тройственного канона, через три вопроса, которые необходимо себе задать, перед тем как совершить какой-либо поступок.
Польза
Здесь важно поднять два вопроса:
- В чем смысл того, что я собираюсь совершить? Зачем я хочу сделать что-то? Ведь пользу сможет принести лишь то, что имеет смысл.
- Кому это принесет пользу?
Важный момент: по-настоящему, полезно только то, что приносит пользу не только тебе, но и другим. И если ответ на этот вопрос таков, что это полезно только для тебя, то это, возможно, означает, что это не полезно совсем никому. Польза действия реальна только тогда, когда совершаемое полезно для всех. Дополнить сказанное, хочется словами еще одного великого римлянина Марка Аврелия: «Во-первых, не делай ничего без причины и цели. Во-вторых, не делай ничего, что бы не клонилось на пользу обществу». Мне кажется, что больше и не добавить.
Прочность
«Что является по-настоящему прочным в нас?» Прочным, является то, что мы можем назвать долговечным. То есть действие, которое дает нам возможность приобрести, что-то долговечное, будет правильным? А что тогда долговечно? Явно не что-то внешнее. Ведь все, что мы приобретаем вовне: материальные ценности, слава, почет — очень неустойчивы и могут растаять в миг. Долговечное — это то, что у нас невозможно отнять. Это не то, что мы получаем, а то, какими становимся. Приобретенные качества, добродетели, опыт, то есть то, что делает нас крепче, добрее, мудрее, терпимее, справедливее, выносливее. Или опыт настоящего, как любовь, например.
Это то, что действительно будет всегда нашим, и только это является тем, чего не лишиться, в нашей власти. Отсюда, второй важный вопрос, на который нужно ответить здесь, это «Каким я хочу стать?» И подходящая здесь завершающая пункт фраза: «Быть, а не казаться».
Красота
«Что есть красота в человеке?» Это гармония, соразмерность! Для эллинов, чьими преемниками были римляне, определяющим в жизни был один закон, сформулированный Солоном, законодателем Афин: «Мера во всем!» Золотая середина, без крайностей, а именно так понимал добродетель известный греческий философ Аристотель, — вот что будет красотой в человеке. Соразмерность, гармония, целостность.
И еще, если говорить о действиях, то гармоничными будут являться действия, которые едины и в мыслях, и чувствах, и в поступках, и в идеях. Ведь, к сожалению, как часто бывает так, что мечтаем мы об одном, думаем о другом, хотим третьего, а заняты проблемами совсем иными. Нужно найти то, что соберет весь наш внутренний мир в единое целое. Здесь мне хочется вспомнить картину «Витрувианский человек» Леонардо да Винчи или «Совершенный человек». Почему так? В первую очередь потому, что он гармоничен. Но, помимо золотой пропорции, по которой выстроено тело человека, в этой картине есть еще два важных элемента. Человек вписан одновременно в окружность и в квадрат. В древней геометрической символике, которую мы встречаем еще у пифагорейцев окружность отражает духовное, а квадрат — материальное. Поэтому совершенный человек — это тот, в ком во всей полноте проявлено и то, и другое. И все находится на своем месте.
Леонардо да Винчи. “Витрувианский человек”
Завершая, хочется, как и антики, провести универсальную параллель. Внутренний мир человека —это здание, которое мы строим. Каким оно будет — неким хаотичным пространством чулана, в который снесли все ненужное, или величественным храмом, — решать нам. И то, что это целиком зависит от нас, не может не радовать. И спасибо Витрувию Марку Поллиону за универсальную модель, практичную и в наше время.
Алексей Выборнов
Эстетика инженера и эстетика
архитектора связаны единством, но
первая из них переживает бурный
расцвет, а вторая мучительно
деградирует.
Корбюзье
* * *
Этот текст не гребет всех архитекторов под одну гребенку, мы не замахиваемся на таких замечательных архитекторов, которые проектируют, павильоны «Для водочных церемоний». Мы говорим о массовидном архитекторе, с которым часто приходится иметь дело.
В название статьи выведен всемирно известный афоризм-формула Витрувия «Архитектура – это прочность, польза и красота», но в процессе осмысления и эволюции архитектора, из этого афоризма начали выпадать важные запчасти.
Когда архитекторы расшвыриваются этой формулой направо и налево, задумывается ли они, о чем все это и о понятии «прочность» в том числе? Я бы этой формулой, вырванной из контекста, пользовался осторожнее, а еще лучше, во избежание недоразумений, сократил бы ее до более простого вида: «Архитектура – это польза и красота». Для доказательства, воспользуемся одним из переводов и выпишем текст Витрувия в развернутом виде:
“Все это должно делать, принимая во внимание прочность, пользу и красоту. Прочность достигается заглублением фундамента до материка, тщательным отбором всего материала и нескупым его расходование; польза же – безошибочным и беспрепятственным для использования расположением помещений, подходящим и удобным распределением их по странам света, в зависимости от назначения каждого; а красота – приятным и нарядным видом сооружения и тем, что соотношения его членов соответствуют должным правилам соразмерного”.
Как видите, этот текст звучит не так крылато и совсем не афористично.
Витрувий, написал «Десять книг об архитектуре» для своих современников, а оказалось на века. «Прочность» для архитекторов в те витрувианские времена и через полторы тысячи лет в палладианские времена, и даже в 19 веке, была само собой разумеющейся составляющей деятельности зодчего. Думаю, что две тысячи лет эта формула понималась однозначно. Даже неглупому школьнику, участнику игры “Cамый умный” известно, что латинское architectura от греческого architecton – обозначает строитель. То есть, как минимум во времена Витрувия архитектор ощущал себя главным строителем, отвечающим за прочность, пользу и красоту.
На что уж Леонардо да Винчи вроде бы и не причем, но и тот понимал проблему прочности и писал, например, такое:
“Жилища, где должны происходить танцы, или разные прыжки, или различные движения с большим количеством людей, пусть будут в первом этаже, ибо я уже видел, как они рушатся со смертью многих. И прежде всего, делай так, чтобы каждая стена, как бы тонка она ни была, имела фундамент на земле или на арках с хорошим фундаментом”.
Очевидно, что и Карл Росси ощущал себя главным строителем, архитектором и инженером под одним общепринятым понятием, – ЗОДЧИЙ. Забота о прочности Карлу Росси также была не чужда, а ведь на дворе уже стоял 19 век, и до Эйфелевой башни было рукой подать.
“Если арка упадет, я готов упасть вместе с ней” (и во время раcкружаливания арки генерального штаба стоял на самом верху, на аттике)
“В заключении донесу Вашему сиятельству, что в случае, когда бы в помянутом здании от устройства металлических крыш произошло какое-нибудь нещастие, то в пример для других пусть тот же час меня повесят на одной из стропил театра…”
В связи с усложнением проекта, появлением невиданных Витрувием и Палладио материалов, например, стального проката и железобетона, специальность архитектора начала дифференцироваться. То есть, прочность, за архитектором осталась, но для расчета этой прочности ему понадобился, – инженер. А со временем архитектор забыл, что он должен иметь основательную базовую инженерную подготовку и ушел полностью в “пользу и красоту”, а «прочность» отпала как хвост без рудиментарных остатков.
Во всем этом виноват капитализм, с его курсом на разделение труда и узкую специализацию. Таким образом, сколопендру разрубили на две части, которые побежали в разные стороны.
Когда же произошла девальвация понятия АРХИТЕКУРА? Пусть поймут меня правильно, – девальвация это нормальное слово и говорит всего лишь о снижении реального содержания понятия слова АРХИТЕКТОР. Скорее всего, не так уж и давно началась девальвация, – наши конструктивисты, и шедшие за ними “жолтовцы” и “душкинисты” были еще теми витрувианскими архитекторами. Скорее всего, отпадение «прочности» от архитектуры у нас произошло окончательно в 1955 году, когда царь Никита вообще отменил архитектуру, и от нее отпала еще одна составляющая “красота”. Что же тогда осталось? Неужели осталась только какое-то странное название АРХИТЕКТОР, с непонятной этимологией?
Встречаю в переводе «Десяти книг об архитектуре», – “Витрувий – архитектор и инженер”. Не знаю только, с какого языка это переводилось, но похоже на перевод Пушкина с немецкого на русский, переводчик не видит тавтологии. Девятнадцать веков понятие архитектор было однозначным, охватывающим строительство, зодчество и инженерные знания. Архитектор даже и не думал о том, – сидит ли в его белом теле «черномазый инженер» или не сидит.
В таком случае, хотелось бы услышать в титулах современных, постсоветских зодчих также эти два слова: «Архитектор и инженер». К сожалению, сейчас сидишь напротив архитектора, от которого одна «польза» и начинаешь ему втирать о каких-то конструктивных проблемах, и чаще на тебя глядят пустые глаза. Ты говоришь и чувствуешь, что мы общаемся на разных языках, в таких случаях употребляют великий и могучий китайский язык. У архитектора появилось пренебрежение к некогда одной из составляющих архитектурного процесса, – витрувианской прочности. Чем сложнее становится инженерная составляющая здания, тем инфантильнее отношение к этой инженерной составляющей у архитектора.
Хотя архитекторы и не понимают смысла заповеди Витрувия, но продолжают, как заклинание повторять: “прочность, польза, красота”, как будто они гаранты этого и блюдут. И нужно ли им блюсти. Даже наоборот, мне кажется, что для нашего атрофированного архитектора это даже неприлично обладать элементарными навыками строительной механики.
Вот поэтому часто архитекторы начинают ЗАТЕВАТЬ что то «полезное», не обладая даже в зародыше здравым инженерным мышлением, не понимая ничего ни в работе конструкций, не имея понятия, что “нужно заглублять фундаменты до материка”.
Подумают читатели, что я злобствую. Я не злобствую, а констатирую и вижу, как лепятся эскизные проекты, где место для инженерной мысли вытоптано и затрамбовано. И когда эту дебильную ЗАТЕЮ* приносят инженеру-конструктору, то часто посещает вопрос, а что этот человек делает в архитектуре.
* ЗАТЕЯ – словечко из сленга современных архитектурных менеджеров. От ЗАТЕИ произошли ЗАТЕЙНИКИ организаторы бега в мешках или отрезания чего-нибудь с завязанными глазами.
В конце приведу одну из «кощунственных» для современных архитекторов заповедей Райта:
“Берегитесь архитектурных школ во всём, кроме обучения инженерному делу”.
12 марта 2015г.
Ландшафтная архитектура на современном этапе всѐ чаще рассматривается как самостоятельный объект научной и проектной деятельности. Это имеет свои положительные и отрицательные стороны. Исторически ландшафтная архитектура формировалась как благоустройство (жилые дворы, сады монастырей), как садово- парковое искусство (дворцы, усадьбы), как элемент монументального искусства (площади и целые города античности), как места рекреации (города-сады, городские парки, скверы), наконец, как крупные природно- рекреационные зоны пригородного, национального, планетарного значения. Дизайн, в свою очередь, имеет локальную задачу – эстетическое совершенство предметной, включая архитектурно-ландшафтной, но не предметно-пространственной среды, как это имеет место в [1].
Разнообразие форм участия ландшафта в архитектурно-градостроительном процессе, тесная связь ландшафта с предметной областью архитектуры – организации пространства, позволяет и обязывает адаптировать формулу архитектуры сформулированную в Древнем Риме Витрувием (трактат «Десять книг об архитектуре», 1в до н.э.) в виде: «Архитектура = польза + прочность + красота», приемлемой в равной мере и к архитектуре, и к градостроительству. При этом ландшафтная архитектура, несмотря на кажущееся родство с архитектурой, всѐ же ближе тяготеет к градостроительству, поскольку имеет дело с открытыми территориями.
При рассмотрении ландшафта в качестве прерогативы искусства (включая в составе дизайн-проекта), можно, с долей условности, согласиться с мнением, что критерием качества и (пропорциональной) целостности является «видимость» [6]. Однако, с точки зрения той же «видимости», существует принципиальное различие ландшафта, пейзажа и дизайна, во-первых, а в случае признания ландшафта органичным составляющим градостроительства, – мы вообще имеем дело с двумя взаимодействующими шкалами пропорций – функциональной (одновременно – сущностно-структурной) и пространственной (структурно-композиционной). Функциональная структура – главная, градоформирующая, но не всегда является «видимой». Пространственная структура является типологическим «видимым» признаком объекта градостроительства и одновременно объекта ландшафтной архитектуры. Нами рассмотрена принципиальная возможность соотнесения шкал функциональных и пространственных пропорций путѐм использования единого метода анализа и проектирования – модулирования [2].Общим подходом к анализу разнокачественных (функциональной и пространственной) подсистем городской среды стал механизм соответствия «свойств-требованиям» при различии форм соответствия: «назначения-параметрам» – для первой и «параметров-параметрам» – для второй подсистемы. В дальнейшем для подсистемы «природное пространство», как фундамента ландшафта была предложена методика модульного анализа природного пространства [3], что рассмотрим ниже, в составе категории «прочность».
ПОЛЬЗА. Эта категория ландшафтной архитектуры сводится к двум направлениям – рекреационно- функциональному и санитарно-гигиеническому.
Рекреационная ѐмкость и пригодность территории для различных функций – массового отдыха, спорта, туризма, санаториев-курортов и пр. хорошо изучена. Санитарно-гигиенические свойства природных компонентов (рельеф, растительность, акватории), также изучены тщательно, вплоть до способов картографического анализа, бальной оценки отдельных и комплексных качеств ландшафта территории, необходимых для учета в архитектуре и градостроительстве. Имеется опыт сплошного ландшафтного картографирования с выявлением таксации древостоя; типа леса; пространственного размещения растительности, что рекомендуется использоватьпри функциональном зонировании территории [11]. Существуют нормативы и критерии оценки состояния природной среды для целей рекреационного использования и охраны природных комплексов [7].
Таким образом, категория «польза» (архитектурного ландшафта) объективно существует в двух ипостасях – польза для человека, как способность содействия определѐнным, включая защитным функциям и польза для самой природы – еѐ сохранность и улучшение экологии.
ПРОЧНОСТЬ. Эта категория практически выпадает из поля зрения ландшафтных архитекторов. Чаще всего «Ландшафтная архитектура» трактуется как архитектура открытых пространств, формируемая «…с учетом функциональных, технико-экономических и эстетических требований» [10], а иногда вообще – только как «..искусство формирования гармоничной среды для человека» [9]. Разумеется, понятие «технико-экономическая прочность» не уместно, когда речь идѐт о ландшафтной архитектуре, а сведение процесса формирования гармоничной среды к искусству (даже к градостроительному) является упрощѐнным.
Нами предложен метод модулирования природного пространства именно для усиления связевой ( в отличие от функциональной – в «пользе») прочности в градостроительстве [4]. Суть метода заключается в графическом обобщении форм рельефа, разложении направлений форм на основные и второстепенные в соответствии с задачами планировки, в последующих математических действиях с отобранными направлениями, получении планировочной (модульной) сетки, которая и закладывается в ландшафтно-градостроительную структуру. Прочность будущей планировочной конструкции зависит от точности анализа территории, природного (рельефного) каркаса. Графические и математические операции по анализу рельефа представляют собою законченный цикл – модулирование. Для более детального анализа форм рельефа локальных участков территории необходимо провести очередной (второй, третий) цикл модулирования. Использование метода модулирования природного пространства в проектах новых городов Тольятти и Находка [8]., а также в предложении для Новой Москвы [4]. Имеется также опыт модулирования почти первозданной природной среды
– территории Кенозерского национального парка [5]. В каждом случае модульность определялась по-разному – масштабом т ориентацией водохранилища (Тольятти), степенью вертикальной расчленѐнности рельефа (Находка), густотой речной сети (Новая Москва), изрезанностью берегов акватории (Кенозера).
КРАСОТА. Эта категория присутствует практически во всех источниках анализа ландшафта, независимо от преобладания естественно-природного или искусственно-архитектурного материала. Красота справедливо связывается с условиями зрительного восприятия человеком. Общеизвестны законы линейной и воздушной перспективы, которыми пользуются при формировании ландшафтных приѐмов. Учитываются также реальные физиологические возможности глаза человека различать форму, структуру, планы, детали, цвет основных природных компонентов (рельеф, растения, акватории), а также малых архитектурных форм, как неотъемлемых составляющих ландшафтной архитектуры.
Предлагается лишь дополнить физиологию, чувственность, психологию восприятия ландшафта научным анализом природных свойств, не только «прочностных», но и композиционных, эстетических. Имеется опыт картографической оценки информационно-эстетического потенциала местности, включая пейзажное разнообразие, уникальность, архитектурно-ландшафтное зонирование, основные композиционные узлы и оси (13). Но результат такого метода больше приемлем для географических, а не для градостроительных целей, поскольку такая красота будет считаться относительно «прочной» лишь для функционального зонирования территории.
Наоборот, при упомянутом выше методе модулирования рельефа наряду с выявлением параметров, характеризующих физические основы взаимосвязей (размерные, однородности), структурные особенности (соподчинѐнности, связности) одновременно выявляются параметры, характеризующие композиционные связи – выразительности, упорядоченности, масштабности. В этом случае ландшафтно-композиционные средства (объемно-пространственная структура, тектоника, масштабность, ритм и метр, контраст и нюанс, симметрия и асимметрия) обеспечивают возможность их применения к планировочной структуре. Иначе говоря, «красота» становится конструктивной или «прочной»
В заключение можно отметить, что складывающийся в последние годы (не без влияния новых общественно-экономических отношений, и одновременно под влиянием клиповости, мультимедийности, эклектичности мышления в искусстве) взгляд на архитектуру и градостроительство (включая его ландшафтную составляющую) как нагипертрофированный дизайн, характеризующийся подменой понятий пользы утилитарностью, стиля модой, композиции конструкторской целесообразностью, красоты иконографическим штампом, а итоговую социальную эффективность коммерческой прибылью. Всѐ это вряд ли является продуктивным. Контрпродуктивно, кстати, предложение новой триады: «архитектура = (наука + техника) х искусство», якобы заменяющей историческую триаду Витрувия (10). На самом деле новая триада есть одно из средств достижения первой, исторической триады, но не еѐ подмена. Посему на повестке всѐ ещѐ стоит проблема системного, для начала попарного изучения компонентов триады (типа «полезная прочность», «прочная полезность», «прочная красота», «красивая прочность» и т.д.) для формирования в итоге единой методологии архитектурно-ландшафтного анализа и проектирования.
Список литературы
1. Архитектурно-ландшафтный дизайн: теория и практика: уч. пособие/под общ. ред. Г.А.Потаева.-2-е изд.- М.:ФОРУМ; МНФРА-М,2015.-320с
2. Базилевич А.М. Влияние функциональных и природных условий на планировочную структуру города. Автореферат дисс. на соискание уч. степени канд архитектуры. М. ХОЗУ Минавтопрома 1978
3. Базилевич А.М. Системный анализ природного пространства в градостроительстве Новосибирск. Известия вузов. Строительство и архитектура 1982, 3
4. Базилевич А.М. Анализ природного пространства для планировки Большой Москвы. Матер. Всер. научной конф. «Архитектура и дизайн в соврем обществе: российский опыт и мировые тенденции». Екатеринбург. 2012г
5. Базилевич А.М. Модулирование природного пространства Кенозерья сб. материалов 1У Всерос. науч. – практ. конф. «Кенозерские чтения – 2009» ФГУ «НП «Кенозерский» Архангельск, 2011.
6. Власов В.Г. Историзм и триада Витрувия как метафора дизайн-проектирования. [Электронный ресурс] /В.Г.Власов//Архитектон: известия вузов.- 2014.- №4.(48).URL:http: //archvuz/ru/2014_4/5
7. Краснощекова Н. С. Формирование природного каркаса в генеральных планах городов.. Учебное пособие для вузов –М.: «Архитектура»-с, 2010
8. Модуль природного пространства и планировка города: обзор. информ. / сост. А.М. Базилевич.- М.: ЦНТИ по граждан. стр-ву и архитектуре, 1983.- Вып.2. – ( Архитектура. Район.планировка. Градостр- во).
9. Нехуженко Н.А. Основы ландшафтного проектирования и ландшафтной архитектуры: учебное пособие, 2-е изд., испр. И доп.- СПб: Питер, 2011-192с.; ил.
10. Новиков Ф.А. Феликс Новиков предлагает свою триаду. [электронный ресурс]. https://www.archi.ru/russia/47766/image_large.html?id=133358
11. Сычева А.В. Ландшафтная архитектура. Учебное пособие для ВУЗ-ов М., 4 изд. ОНИКС, 2007. – 87с.:ил.
12. Теодоронский В.С., Боговая И.О. Ландшафтная архитектура. Учебное пособие (дисциплина 250203) – М.:ФОРУМ,2010, 304с
13. Хромов Ю.Б. Ландшафтная архитектура городов Сибири и Европейского Севера. – Л.: Стройиздат. Ленингр. отд., 1987. 200с., ил.