Подумайте открытие европейцами нового света принесло больше пользы

А вы попытайтесь сначала это себе представить – как она, эта самая вся мощь нацистской Германии, могла бы обрушиться на США? Телепортации ни тогда, ни сейчас человечество не знало; специализированной транспортной авиации в то время просто не существовало (в качестве транспортных использовались или мобилизованные гражданские самолеты – Ju.52, DC-3 и др. – или устаревшие бомбардировщики; первым транспортным самолетом специальной разработки стал разработанный в 1941 году Arado Ar-232), а те самолеты, что использовались в таком качестве, могли перевозить максимум пару-тройку десятков пехотинцев с личным оружием (о перевозке техники по воздуху вообще можно забыть). Вывод – только морем, но на чем? США – огромная страна, ее мобилизационный ресурс выше немецкого в два раза. Против СССР было использовано 190 дивизий, немецкая пехотная дивизия – 17.000 человек (плюс части и подразделения корпусного, армейского и подчинения групп армий), но армия – это не только люди, но еще и техника, снаряжение и десятки тысяч лошадей (большинство немецких дивизий до конца войны имели артиллерию и обоз на конной тяге, по 6 с лишним тысяч на пехотную дивизию); прибавим к ним персонал и технику воздушных флотов (против СССР было задействовано три воздушных флота). Будем ориентироваться на эти цифры (вся мощь нацистской Германии на момент начала советско-германской войны).

Для начала, все это надо перевезти, для чего нужен просто огромный флот, но где его взять? На потопленном Маринеско “Вильгельме Густлоффе” – крупнейшем немецком пассажирском судне того времени – погибло около шести тысяч человек, которых на него набили, что называется, под завязку. Т.е. максимум, что можно посадить на этот корабль – полтора пехотных полка, даже не половину дивизии. Т.е. на армию вторжения (без авиации, техники, тяжелого вооружения, лошадей) – если считать три “Густлоффа” на дивизию – нужно 600 таких кораблей. А у нацистов он был только один. Далее, флот нужно провести через Атлантику – при отсутствии у немцев достаточного флота (“Бисмарк” успели утопить, “Тирпиц” только-только на ходовые испытания выходит, остается 2 линейных, 4 тяжелых, 5 легких крейсера и полтора десятка эсминцев, да пять рейдеров бороздят просторы Мирового океана) и авиационного прикрытия для него, и в условиях господства на море британского флота и наличия в Атлантике значительных сил американского флота (да, другая половина – на Тихом океане, но имеющегося вполне достаточно, чтобы утопить немецкие посудины без каких-либо проблем еще на полпути). Окей, можно пойти другим путем – не тащить все сразу, а скажем привести с десяток дивизий, создать плацдарм на вражеской территории, куда постоянно подбрасывать свежие силы, расширяя его и создавая базу уже для полноценной наступательной операции. Опыт Африканской кампании германо-итальянских сил (на Средиземноморском морском театре господство англичан было отнюдь не бесспорным, но они сумели парализовать снабжение стран Оси и нивелировать их первоначальные успехи) и конвойной системы Англии убедительно показывает, что это тоже из области фантастики – для создания системы конвойных перевозок нужны эскортные корабли (эсминцы, корветы) в количестве сотен штук и авиационное прикрытие – как истребительное, так и противолодочное, для которых также нужны корабли (эскортные авианосцы) и базы. Ни о чем таком немцы – в условиях господства на море и в воздухе англичан – не смогли бы и помыслить.

Ну и давайте рассмотрим в качестве базы сравнения реальную десантную операцию немцев, связанную с переброской атакующих войск по морю – это операция “Weserübung-Nord”, захват Норвегии в апреле 1940 года. Против этой страны немцы задействовали пять пехотных и одну горнострелковую дивизии, высадка которых осуществлялась в три этапа (первый эшелон – три дивизии, второй – две, третий – одна). Так вот, для перевозки шести пехотных дивизий немцам пришлось задействовать весь свой торговый тоннаж и военный флот (да, боевые корабли также использовались в качестве войсковых транспортов, потому что больше никак), и то невозможно было погрузить все войска одновременно (поэтому высадка была организована в три волны). При этом в результате этой операции немцы остались вообще без флота – безвозвратно потеряно три крейсера и 10 эсминцев (не считая всего остального), практически все остальные корабли получили повреждения. С другой стороны, США, составляя в 30-е годы разного рода планы на случай войны с другими державами, рассматривали в качестве основных вероятных противников Англию (имевшую как флот, так и плацдарм в виде Канады) и Японию, а угроза со стороны Германии (ввиду отсутствия флота и, по большому счету, армии – до 1940 вермахт был способен лишь на ограниченные операции) вообще к рассмотрению не принималась (это как если бы нынешний российский генштаб рассматривал бы нападение со стороны ЮАР, масштаб примерно тот же). Так что предположение о том, что немцы могли бы воевать с США на их территории – это даже не фантастика или литература про попаданцев, это то, чего в принципе не могло быть.

Польша и Швейцария вспоминаются сразу же.

Поляки показали за последние 25 лет пример успешных реформ в стране, при этом сохранив свои культурные традиции.Огромное влияние конечно же оказывает католическая церковь которая в Польше очень сильна, имеет авторитет в обществе и не попадает в истории с чрезмерной роскошью вроде истории с Патриархом в РФ.

Швейцария несмотря на свое конфедеративное устройство, толерантность и наличие большого числа разных иммигрантов – очень консервативна.Вероятно такую “устойчивость” системы создает коалиция националистов и либералов во власти.Да, вы не ослышались.Националисты в Швейцарии последние 8 лет выигрывают выборы и создают коалицию с либералами, таким образом в стране уникальное распределение власти:

Националисты занимаются иммиграционной политикой и защитой интересов коренных швейцарцев, а либералы занимаются экономическими реформами.Хочу напомнить также о том, что по многим вопросам в стране проходят референдумы, в том числе о запрете строительства исламских миноретов в 2007.И граждане проголосовали за запрет.Даже Каддафи в свое время объявлял Швейцарии “Джихад” с трибуны ООН якобы за жесткое отношение к мусульманам.

Но как показывает именно опыт Швейцарии успешный во взаимотношении с мусульманами, ибо мирные мусульмане спокойно могут в швейцарское общество интегрироваться приняв его порядки, а радикалы просто выживаются из страны

На фоне провалов Германии, Франции и Бельгии которые пытались всячески уступать мусульманам(в том числе и радикалам) и закрывать глаза и в итоге получив терракты – пример Швейцарии очень показателен.

Давайте попробуем разобрать ваш вопрос. Часто бывает, что целостный вопрос звучит понятно и логично, но когда раскладываешь его на фрагменты, то возможный ответ не кажется больше простым. 

Первая часть вопроса: “Способна ли Россия развиваться на уровне или выше западных стран?”. О чем идет речь? Чаще всего, задавая такой вопрос, люди вкладывают в него немного упрощенное виденье: была немытая Россия, потом что-то произошло и стала Западная Европа. Т.е. речь идет о развитии не как о динамическом процессе с определенными характеристиками и растянутом во времени, а о некой сиюминутной трансформации, которая делает страну развитой. Если суть первой части вопроса в этом, то в обозримом будущем таких изменений ждать не приходится. Хотя бы потому, что исторический процесс – он на то и “процесс”, чтобы быть последовательным и детерминированным. 

Если же вы все таки понимаете, что “развиваться на уровне с западом” не равно “жить как на западе”, потому что бежать быстрее лидера забега не равно выигрывать в забеге, если мы берем некий обособленный исторический срез, то тут возникает вопрос: в чем, собственно, России стоит развиваться на уровне с западом? В каких показателях? Как их измерять? И заметим ли мы, простые жители страны, что процесс сдвинулся с мертвой точки? И это не обобщенные вопросы, а адресованные вам, ведь говоря общей фразой, вы должны были вкладывать в вопрос какой-то конкретный смысл. Предположим, что речь идет об экономическом развитии и либерализации общества, ведь может быть еще множество вариантов, многие из которых противоречат друг другу. Если зайти на сайт Всемирного банка и сравнить динамику роста ВВП Германии и России (https://data.worldbank.org/?locations=DE-RU), то мы увидим на графике, что с 1998 года темп прироста ВВП России как минимум не уступал немецкому, а за период с 2009 года (последний мировой финансовый кризис) до текущего момента российский ВВП чуть-чуть вырос, а немецкий чуть-чуть упал, хотя развитие ситуации было разным: ВВП Германии был стабильным все эти годы, а российский рос до недавнего обрушения, которое нивелировало весь рост и создало ощущение экономического конца. Значит все таки речь не идет об экономическом росте или же его измерение стоит мерить не ВВП. Теперь приступим к либерализации и развитию институтов. Начнем с коррупции. Transparency International – международное антикоррупционное движение – ежегодно рассчитывает индекс восприятия коррупции по 170-180 странам. Несомненно, данный показатель достаточно неточен, так как ключевое слово здесь “восприятие”. Но нам этого будет достаточно по двум причинам:
1. Мы увидим, что с 2009 года по 2016 Россия поднялась в рейтинге из 180 стран с 146 места на 131, а годом ранее была даже на 119. Да, не ахти какой результат, но развитие на лицо. Трудно сказать что-то об оценке динамики в баллах, так как в 2012 была изменена методика расчета, но лидеры в этом рейтинге за этот период не поменялись.

2. Мы поймем, что “восприятие коррупции” сильно коррелирует с ростом или падением экономики. Мне немного лень рисовать график индекса и накладывать его на график ВВП, но вы сами можете убедиться, что прослеживается явная корреляция. Это замечание нам поможет в дальнейшем, когда мы продолжим разбирать ваш вопрос.

Если рассуждать над вторым пунктом и добавить в него немного моего личного мнения, без фактов, то восприятие несправедливости и застойности системы усиливается в тот период, когда ухудшается субъективное восприятие уровня жизни. Другими словами, когда вы говорите о развитии на уровне с западом, вы подразумеваете, что там жить хорошо, а у нас плохо. Т.е.мы снова возвращаемся к первому абзацу и отвечаем: какие бы резкие политические изменения не произошли, жить как на западе мы не станем. И не потому что у нас менталитет такой, а потому что нельзя имея 10 рублей, переложив их из одного кармана в другой, получить миллион. При этом, данный факт не отменяет необходимости изменений, а призван лишь снять розовые очки, которые убеждают нас, что можно что-то изменить в краткосрочной перспективе.

Теперь вторая часть вопроса. “Не строить милитаризированное, полицейское общество”. Вопрос не менее интересный и требующий анализа внутреннего смысла. Чем отличается милитаризированное государство от не милитаризированного? Часто слышу эту фразу, но не слышал иных аргументов, кроме доли расходов на ВПК. Иногда еще звучат фразы об Украине и Сирии. Согласно отчету www.sipri.org среди 15 мировых лидеров по расходам на ВПК в период с 2007 по 2016 гг. расходы, сравнимо с Россией, нарастили ОАЭ, Китай и Индия, т.е. страны из развивающегося блока, которые при этом являются доминирующими в своем регионе. США даже сократили расходы. Но как обычно есть “но”. Надо понимать, что ежегодные абсолютные расходы США составляют 36% от ВСЕХ МИРОВЫХ ВОЕННЫХ РАСХОДОВ, а российские – только 4,1%. Это при несравнимом размере территории и всего лишь двукратном превышении населения в США. Пишу это не к тому, чтобы оправдать рост военных расходов, а, возвращаясь назад, для того, чтобы показать, что история – это детерминированный процесс. Нельзя взять 10 лет и сказать: “А почему у нас иначе?”. В 70-е годы в США динамика роста военных расходов была впечатляющей, пока… не грянул кризис. Ничего не напоминает? Это я к чему: очень часто мы приписываем политикам и системам решения (хорошие или плохие), которые они на самом деле не принимали. Их заставили это сделать обстоятельства. Системы инертны, а люди уязвимы. Курс на рост доли ВПК был взят после стремительного выхода из кризиса 2009 года. В этом мы тоже старались догнать Запад (как вы и хотите), ведь существенно поотстали. И вряд ли бы кто-то замечал бы рост расходов на ВПК, если бы не резкое сжатие бюджета в результате падения цен на нефть. Сейчас же высокая доля расходов – это во многом инертный процесс. Она сократится. И не потому что Путин хороший, а потому что кризис не оставляет ему другого выхода. 

О полицейском государстве рассуждать не буду, потому что плохо понимаю, какой масштаб бедствия имеется в виду. Если опишите подробней, можем обсудить в комментариях.

Третья часть. “забота о людях”. Самая интересная. Работает ли у нас социальная система? Нет, нет и еще раз нет. Главный вопрос: какая забота людям нужна и какие горизонты планирования. Получим ли мы социальную систему высокого уровня через 5 лет? Если речь идет о росте соц.расходов, то нет, потому что это просто расход средств без долгосрочных эффектов. Если же речь идет об институциональных изменениях, которые дадут возможность людям заботиться о себе (прошу обратить внимание на это, так как по моему мнению многие соц.институты, в том числе пенсионная система, изжили себя в нынешнем виде с точки зрения рынка. Пенсия, которая платиться за то, что ты отработал – плохая пенсия.), то это крайне болезненный процесс с тяжелым переходным периодов, в котором часть населения “выпадет” из социальной заботы. Пока ни у одного из политиков не хватило смелости заявить о таких изменениях. Так вот, если говорить о том, возможно ли в России создать социальное государство, то я считаю, что да. И, скорее всего, нынешний кризис с падением цен на нефть, простимулирует  этот процесс. Будет ли это приятно? Первое время нет. Я не завидую тому политику, который начнет эти изменения.