Письмо к приятелю о нынешней пользе
Òðåäèàêîâñêèé Âàñèëèé Êèðèëëîâè÷
Ïèñüìî ê ïðèÿòåëþ î íûíåøíåé ïîëüçå ãðàæäàíñòâó îò ïîýçèè
Ðóññêàÿ êðèòèêà XVIII-XIX âåêîâ. Õðåñòîìàòèÿ. Ó÷åá. ïîñîáèå äëÿ ñòóäåíòîâ ïåä. èí-òîâ ïî ñïåöèàëüíîñòè N 2101 “Ðóñ. ÿç. è ëèòåðàòóðà”, Ñîñò. Â. È. Êóëåøîâ. Ì., “Ïðîñâåùåíèå”, 1978.
Õîòÿ Òðåäèàêîâñêèé ïðîñëûë ìàëîòàëàíòëèâûì ïîýòîì, íå ñóìåâøèì â ñâîåì òâîð÷åñòâå îñóùåñòâèòü ïðîâîçãëàøåííóþ èì â “Íîâîì è êðàòêîì ñïîñîáå ê ñëîæåíèþ ðîññèéñêèõ ñòèõîâ” (1735) ðåôîðìó ðóññêîãî ñòèõîñëîæåíèÿ, òåì íå ìåíåå åãî íåîäíîêðàòíûå âûñòóïëåíèÿ êàê êðèòèêà è ó÷åíîãî-ôèëîëîãà èìåëè áîëüøîå çíà÷åíèå äëÿ ðóññêîé ëèòåðàòóðû ñâîåãî âðåìåíè. Òðåäèàêîâñêèé, êàê è Ëîìîíîñîâ, áûë êðèòèêîì-òåîðåòèêîì ôîðìèðîâàâøåãîñÿ â ðóññêîé ëèòåðàòóðå êëàññèöèçìà.  “Ðàññóæäåíèè îá îäå âîîáùå” îí îáðàòèë âíèìàíèå íà íåêîòîðûå ïðèçíàêè îäíîãî èç âûñîêèõ æàíðîâ êëàññèöèçìà, â ïðåäèñëîâèè ê “Òèëåìàõèäå” ðàçðàáîòàë òåîðèþ æàíðà ýïîïåè, â “Ðàññóæäåíèè î êîìåäèè âîîáùå” çàòðîíóë âîïðîñ î òåàòðå, î ãðîòåñêå è çàîñòðåíèÿõ.
Òðåäèàêîâñêèé âûñòóïàë êàê êðèòèê-ïàòðèîò, ìíîãî è ñåðüåçíî ðàäåâøèé îá óñïåõàõ ðóññêîé ëèòåðàòóðû. Òàêîâî ïîìåùàåìîå çäåñü åãî “Ïèñüìî ê ïðèÿòåëþ î íûíåøíåé ïîëüçå ãðàæäàíñòâó îò ïîýçèè”.
Òåêñò ïå÷àòàåòñÿ ïî èçä.: Òðåäèàêîâñêèé Â. Ê. Ñî÷., ò. 1. ÑÏá, èçä. À. Ñìèðäèíà, 1849, ñ. 205-210.
Äàâíî óæå âàì óïîâàþ èçâåñòíî, ÷òî óïîòðåáëåíèå ñòèõîâ è ñòèõîòâîðåíèÿ âåñüìà îòäàëåííûå è ïðåãëóáîêèå åñòü äðåâíîñòè; ÷òî âàæíàÿ èõ äîëæíîñòü, â òîãäàøíåì ÷åëîâå÷åñêîì îáùåñòâå, çàñëóæèëà èì ó âñåõ âûñîêîå ïî÷òåíèå, è ÷òî íàðîäàì, êîè íàèëó÷øèé óñïåõ ïðåä ïðî÷èìè â íèõ èìåëè, ïðèîáðåëè îíè êðàéíåå ïðîñëàâëåíèå. Ïîäëèííî, îòìåííûì ñèì ðîäîì êðàñíîðå÷èÿ, äðåâíîñòü îïèñûâàëà õðàáðûå è ñëàâíûå äåëà âåëèêèõ ëþäåé, íàñòàâëÿëà ê äîáðîäåòåëè, è ÷åëîâå÷åñêèå èñïðàâëÿëà íðàâû, ôèëîñîôè÷åñêèå ïðåäëàãàëà äîãìàòû, ïîëàãàëà óñòàâû ê ïîëó÷åíèþ îò ïðàâîñóäèÿ êàê èñòèííîãî áëàãîïîëó÷èÿ, òàê è ñïîêîéíîãî ñîæèòèÿ, çàïèñûâàëà ïðîøåäøèå áûòèÿ è äîñòîïàìÿòíûå ïðèêëþ÷åíèÿ, óòâåðæäàëà òàéíû, íûíå ñìåõà è ìåðçîñòè äîñòîéíûå, òîãäà æ áëàãîâåéíîãî ñòðàõà è êðàéíåé ÷åñòè óäîñòîèâøèåñÿ, ÿçû÷åñêèå ìíèìûå áîãîñëîâèè: à â åâðåéñêîì íàðîäå è ñàìîìó èñòèííîìó áîãó ìîëèòâû ïðèíîñèëà, áëàãîäàðåíèÿ âîçäàâàëà, ÷åñòü âîññûëàëà, ñëàâó è äîëæíûå õâàëû âîñïèñûâàëà.
Ñèÿ ìíîãîäåëüíàÿ äîëæíîñòü ñòèõîâ â äðåâíîñòè, è ïîëó÷àåìàÿ òîãäà îò íèõ íåñêàçàííàÿ ïîëüçà, áûëà áû â íàøè âðåìåíà ðàâíîé âàæíîñòè è òîëèêîãî æ ïî÷òåíèÿ, åæåëè á íûíå íå îòíÿòû ó ïîýçèè áûëè âñå îíûå òîëü âûñîêèå ïðåèìóùåñòâà, íàøè âåêè, äîâîëüñòâóÿñü äðóãèì ðîäîì êðàñíîñëîâèÿ, âñå òî îïèñûâàþò, çàïèñûâàþò, óñòàâëÿþò, óòâåðæäàþò, ïðîñëàâëÿþò è óêðàøàþò ðå÷èþ, äàííîþ íàì ñ ñàìîãî íà÷àëà íàøåãî âûãîâîðà, èìåííî æ ïðîçîþ: à ñòèõàì îòäàëè òîêìî îäû, òðàãåäèè, êîìåäèè, ñàòèðû, ýëåãèè, ýêëîãè, áàñíè, ïåñåíêè, êðàòêèå ýïèãðàììû è êðàò÷àéøèå òåõ ïðè ýìáëåìàõ ëåììû {Ïîäïèñè, ñòèõîòâîðíûå èçðå÷åíèÿ, ôîðìóëû.}.
ßñíî âàì âèäåòü ìîæíî, ãîñóäàðü ìîé, ÷òî ïðåæäå ñòèõè áûëè íóæíîå è ïîëåçíîå äåëî; à íûíå óòåøíàÿ è âåñåëàÿ çàáàâà, äà ê òîìó æ ïëîä áîãàòîãî ìå÷òàíèÿ ê çàñëóæåíèþ íå òîãî âåùåñòâåííîãî íàãðàæäåíèÿ, êîòîðîå åñòü íóæíî ê ïðåïðîâîæäåíèþ æèçíè, íî òàêîãî âîçäàÿíèÿ, êîå ÷àñòî åñòü ïóñòàÿ è ñêîðî çàáûâàåìàÿ ïîõâàëà è ñëàâà.
Ïðàâäà, è íûíå åùå â ñàìûõ ïîëèòè÷íûõ íàðîäàõ çíàòíûå äåÿíèÿ, ïðîñëàâèâøèõñÿ ìîíàðõîì è ïîëêîâîäöåì, îïèñûâàþò ñòèõàìè; à ðîä ñåé ñòèõîòâîðåíèÿ íàçûâàåòñÿ ýïè÷åñêèì è ãåðîè÷åñêèì. Ñèå ñàìîå åñòü ñèëüíûì ïîáóæäåíèåì ê îïèñàíèþ æèòèÿ, äåë, ãëóáîêîãî è îñòðîãî óìà, äîáðîäåòåëüíûõ íðàâîâ è õðèñòèàíñêèõ äîáðîäåòåëåé, íåñðàâíåííîãî â äðåâíîñòè è íûíå, ïðåñåëåííîãî îò íàñ, ïî íåèñïûòàííûì ñóäüáàì, íî ñ íåñêàçàííîãî íàøåþ ãîðñòèþ â íåáî, ó áëàæåííîãî íàøåãî àâòîêðàòîðà è èìïåðàòîðà Ïåòðà{Èìååòñÿ â âèäó ðóññêèé èìïåðàòîð Ïåòð I.}, ñëîâîì, äåëîì, ñåðäöåì è óìîì âåëèêîãî, äëÿ áåññìåðòíîé åãî ïàìÿòè: íî ïîíåæå ïðîçà âåëèêóþ óæå ïîëó÷èëà ñèëó, âëàñòü è ÷åñòü, òî ÷àÿòåëüíî, ÷òî è ñèå âàæíîå äåëî âîçüìåò íà ñåáÿ èñòîðèÿ. È êàê âû, ãîñóäàðü ìîé, èçâîëèòå ìåíÿ âñåïðèÿòíûì âàøèì ñïðàøèâàòü, êàêàÿ æ áû íûíå áûëà óæå â ïîýçèè è â ñòèõàõ íóæäà, êîãäà âñå-íà-âñå èñïðàâëÿåòñÿ ïðîçîþ? Òî èìåþ ÷åñòü âàì íà ñèå äîíåñòü ïðÿìî, êàê îáñòîÿòåëüñòâà âðåìåí ñîâåòóþò (îñòàâëÿþ óæå, ÷òî ñâÿòîé Èîàíí Äàìàñêèí {Äàìàñêèí Èîàíí (îê. 675 – îê. 754) – âèçàíòèéñêèé ôèëîñîô, áîãîñëîâ è ïîýò. Îñîáåííî ïðîñëàâèëñÿ ñâîèìè êàíîíàìè, öåðêîâíûìè ïåñíîïåíèÿìè.} è ìíîãèå èç áîãîäóõîâíûõ îòöîâ, ïîñëåäîâàâøèõ åìó, ïîêàçàëè, êîëèêèå âàæíîñòè è íûíå ñòèõè â ïðàâîñëàâíîé öåðêâè, äëÿ òîãî, ÷òî, êàê âàì ñàìèì âåäîìî, íà íàøåì ÿçûêå è òî âñå, ÷òî îò íèõ ñîñòàâëåíî ñòèõîñëîâíûìè ìåðàìè, ïðîçîþ ïîåòñÿ è ÷òåòñÿ), ÷òî íåò ïîèñòèíå íè ñàìîé áîëüøîé â íèõ íóæäû, íè îò íèõ âñåìåðíî çíàìåíèòîé ïîëüçû. Îäíàêî è ïðèòîì óòâåðæäàþ, ÷òî îíè íàäîáíû, è íàäîáíû ïîñòîëüêó ìåæäó íàóêàìè, óêðàøàþùèìè ðàçóì è ñëîâî, ïîñêîëüêó ìåæäó îòãîíÿþùèìè âñÿêóþ âîçäóøíóþ îáèäó, èëè ïðàâåå, ìåæäó çàùèùàþùèìè îò îíûå ïîñåëÿíñêèìè õèæèíàìè, ïîêîéíûå, êðàñíûå è âåëèêîëåïíûå çíàìåíèòûõ è ïðåñëîâóòûõ ãîðîäîâ ïàëàòû; èëè óæå, ïîòîëèêó ìåæäó ó÷åíèÿìè ñëîâåñíûìè íàäîáíû ñòèõè, ïîêîëèêó ôðóêòû è êîíôåêòû íà áîãàòûé ñòîë ïîòâåðäûõ êóøàíèÿõ. Ìíîãî åñòü íàóê è çíàíèÿ, ïðàâèëàìè ñîñòîÿùèõ, äîêàçàòåëüñòâàìè óòâåðæäàåìûõ, èç êîòîðûõ èíûå ïðîñâåùàþò óì, èíûå èñïðàâëÿþò ñåðäöå, èíûå âñåìó òåëó çäðàâèå ïîäàþò; à èíûå óêðàøàþò ðàçóì; óâåñåëÿþò îêî, óòåøàþò ñëóõ, âêóñ óñëàæäàþò. Ïåðâûå ãðàæäàíñòâó ÷ðåç ïîçíàíèå ñïàñèòåëüíûå èñòèíû, ÷ðåç èçîáðåòåíèå ïîòðåáíûõ âåùåé, ÷ðåç óïîòðåáëåíèå îíûõ áëàãîâðåìåííî, ÷ðåç äåéñòâèå äîáðîäåòåëåé, ÷ðåç òâåðäîñòü èñêóññòâà êðàéíþþ ïðèíîñÿò ïîëüçó, íî äðóãèå ãðàæäàí óïðàçäíèâøèõñÿ íà âðåìÿ îò äåë è æåëàþùèõ íåñêîëüêî ñïîêîéñòâèÿ, ê âîçîáíîâëåíèþ èçíóðåííûõ ñèë, äëÿ ïëîäîíîñÿùèõ òðóäîâ, ÷ðåç áîðüáó îñòðîóìíûõ âûìûñëîâ, ÷ðåç èñêóñíîå ñîâîêóïëåíèå è ïîëîæåíèå öâåòîâ è êðàñîê, ÷ðåç óäèâèòåëüíîå ñîãëàñèå ñòðóí, çâóêîâ è ïåíèÿ, ÷ðåç âêóñíîå ñìåøåíèå ðàñòâîðåíèåì ðàçíûõ ñîêîâ è ïëîäîâ, ê âåñåëèþ, êîòîðîå òîëü ïîëåçíî åñòü çäðàâèþ, âîçáóæäàþò è íà äåëà ïîòîì îáîäðÿþò. Íåò òðóäà, ÷òîá ïðåäïðèåìëåì áûë íå äëÿ êàêèå ïîëüçû; íî íåò è êðàòêîé ïðàçäíîñòè, êîòîðàÿ îòâðàùàëàñü áû îò ñïîêîéñòâèÿ è óòåõè. Èòàê, â êàêîé áû âû êëàññ èç âñåõ íàóê è çíàíèé íè ïîëîæèëè ïîýçèþ, âåçäå íàéäåòå åå, ÷òî îíà íå áåç ïîòðåáíîñòè è íûíå. Âñå, ÷òî îíè åñòü äîáðîå, áîëüøóþ èëè íå âåñüìà âåëèêóþ ïðèíîñÿùåå ïîëüçó è ïðèâîäÿùåå â ñëàâó, çíàòü è óìåòü ïî âñåìó åñòü ïîõâàëüíî, à ÷àñòî è ïðèáûòî÷íî.
ß èç ãëóáèíû ñåðäöà æåëàþ, ÷òîá, õîòÿ íûíå ñèÿ íå âåñüìà è âñåêîíå÷íî íàäîáíàÿ, íî öåëûå íàðîäû ãðîìêî è ïðî÷íî, äà è áîëüøå, ìîæåò áûòü, íåæåëè âñå èíîå, è åäâà ëü ìåíüøå, êîëü è ïàëüìà, ïîëó÷åííàÿ çà äîáëåñòâåííûå äåÿíèÿ, âîñïåâàåìûå åþ â ðîäû, ïðîñëàâëÿþùàÿ íàóêà, çäåñü ïðîöâåëà è ýïè÷åñêóþ äîáðîãëàñíîþ òðóáîþ, êàê öâåòåò óæå íåêîòîðûõ ñòðóí çâîíîì; à ñ äðóãîé ñòîðîíû, îòíþäü íå ñîâåòóþ âàì, êàê òî çíàþ âàøó ñêëîííîñòü, ÷òîá ñòèõàì áûòü… è äåëîì åäèíñòâåííî âàøèì, èëè á îíè ïðèíîñèëè ïðåïîíó ÷åìó-íèáóäü âàæíåéøåìó. Ïðè îòäîõíîâåíèè âàøåì îò ïîðó÷åííûõ âàì ïîïå÷åíèé î òâåðäåéøåì è ïëîäîíîñíåéøåì, äà áóäóò îíè òîêìî ÷åñòíîþ çàáàâîþ: íè ëó÷øå, ïî ìîåìó ìíåíèþ, íè ïîõâàëüíåå, åùå è íè áåçâðåäíåå âðåìÿ âàøå ïðåïðîâîäèòü âû íå âîçìîæåòå. Ñèì îáðàçîì è ãóëÿíèå âàøå áóäåò èíîãäà îáùåñòâó ïîëåçíî. Âïðî÷åì, îñòàþñü ñ íàäëåæàùèì ïî÷òåíèåì.
Василий Кириллович Тредиаковский (1703-1768). В написанных им в этот промежуток времени трудах были поставлены некоторые вопросы будущих реформ и открытий Ломоносова. В предисловии к роману Тредиаковский заявил, что русский разговорный язык вполне может стать литературным, а «славяно-российский» (т. е. церковнославянский) для «мирской» книги «очень темен», его многие не разумеют. Впрочем, и язык самого Тредиаковского был еще очень темен. В «Речи о чистоте российского языка» (1735) он снова вернулся к этой проблеме и призвал членов Российского собрания Академии наук: «Труд, господа, труд прилежный все побеждает». В «Рассуждении об оде вообще», приложенном к оде на взятие города Гданска (1734), Тредиаковский первым сформулировал некоторые признаки одного из ведущих классицистских жанров (лирический беспорядок, «божий язык» и пр.), так блестяще потом разработанных Державиным. «Ода,- писал Тредиаковский,- есть совокупление многих строф, состоящих из равных, а иногда и неравных стихов, которыми описывается всегда и непременно материя благородная, важная, редко нежная и приятная, в речах весьма пиитических и великолепных»1. Ода сродни псалмам, стансам по «высокости» речей эпической поэзии, но резко отличается от «всякой мирской песни», содержанием которой «почитай всегда есть любовь, либо иное что подобное, легкомысленно…», а речь, которых бывает «иногда сладкая, но всегда льстящая, часто суетная и шуточная, нередко мужицкая и ребячья».
Тредиаковский не чужд исторического подхода к решению вопроса о причинах расцвета и упадка поэзии. Его волновал вопрос о возможности существования российской поэзии, факт появления которой он уже провозгласил в «Эпистоле от Российский поэзии к Аполлииу» (1734). Статья Тредиаковского «О древнем, среднем и новом стихотворении российском» была первым опытом создания истории русской литературы; при рассмотрении стихотворных примеров в ней даются характеристики деятельности Смотрицкого, Полоцкого, Медведева, Истомина, Магницкого, Буслаева, Кантемира и других русских поэтов. Русская поэзия, по его мнению, прошла три периода: «древний»- языческий, с стихийно природным тоническим стихосложением, закрепившимся в фольклоре; потом «средний»-силлабический, под религиозно-христианским и – в области ритмики- главным образом польским влиянием, и, наконец, вступила в третий, «новый» период. Теперь она снова возвращается к природному тоническому стихосложению, уже осмысленно, сбрасывая иго чужих влияний и осваивая правила творчества, как понимал их сам Тредиаковский. Тредиаковский с гордостью подчеркивал свою заслугу в этом преобразовании русской поэзии. Тредиаковский, как и Ломоносов, был критиком-теоретиком формировавшегося в русской литературе классицизма. В “Рассуждении об оде вообще” он обратил внимание на некоторые признаки одного из высоких жанров классицизма, в предисловии к “Тилемахиде” разработал теорию жанра эпопеи, в “Рассуждении о комедии вообще” затронул вопрос о театре, о гротеске и заострениях. Тредиаковский выступал как критик-патриот, много и серьезно радевший об успехах русской литературы. Таково помещаемое здесь его “Письмо к приятелю о нынешней пользе гражданству от поэзии”.
В «Письме к приятелю о нынешней пользе гражданству от поэзии», «Рассуждении о комедии вообще» и предисловии к «Тилемахиде» Тредиаковский ставил классическую древность выше современной ему европейской литературы. Первая была преимущественно поэзией свободных граждан, потому и расцветала, нынешняя ей уступает, потому что связана с монархическим правлением. В скрытой форме Тредиаковский критиковал влияние дворов Елизаветы и Екатерины II. Он ратовал за серьезную, высокую и свободную поэзию, прославлял Фенелона за то, что тот в своем «Телемаке» показал, как «власть царская тогда токмо тверда, когда укрепляется любовию подвластных…».
В статьях Тредиаковского вызревали, еще в наивной форме, проблемы формы и содержания искусства, его специфики по сравнению с наукой. «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» открывается следующим заявлением: «В поэзии вообще две вещи надлежит примечать. Первое: материю, или дело, каковое пиит предприемлет писать. Второе: версификацию, то есть способ сложения стихов.
Важно, что проблема содержания («материи») и формы была поставлена Тредиаковским уже в 1735 году. Правда, форма понималась узко, сводилась к языку и версификации, а в понятие содержания попадали элементы формы-«правила поэмы эпическия». Кроме того, если форма оказывалась национальной, то содержание объявлялось «всем языкам в свете общее». В других статьях Тредиаковского рассеяны любопытные и более содержательные замечания об этой проблеме. В статье «Мнение о начале поэзии и стихов вообще» Тредиаковский подчеркивал приоритет содержания над формой. Он развивал аристотелевское положение о том, что поэты являются прорицателями, а поэтическое творчество есть изобретение возможностей, т. е. «не такое представление деяний, каковы они сами в себе, но как они быть могут, или долженствуют…» В предисловии к «Тилемахиде» Тредиаковский сопоставляет поэзию («героическую поэму») с историей, наукой и другими видами искусства и находит в поэзии специфические преимущества. Она, так же как и другие формы познания, научает любить добродетель, но как бы историю «пригвождая к единой точке», «дабы, единым воззрением вдруг созерцаемая», «чрез то вперилась бы и впечатлелась в разум на все веки незабвенно».
Тредиаковский Василий Кириллович
Письмо к приятелю о нынешней пользе гражданству от поэзии
Русская критика XVIII-XIX веков. <…> Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по
специальности N 2101 “Рус. яз. и литература“, Сост. <…> Хотя Тредиаковский прослыл малоталантливым поэтом, не сумевшим в своем творчестве
осуществить провозглашенную им в “Новом и кратком способе к сложению российских стихов” (1735)
реформу русского стихосложения, тем не менее его неоднократные выступления как критика и ученогофилолога имели большое значение для русской литературы своего времени. <…> Тредиаковский, как и
Ломоносов, был критиком-теоретиком формировавшегося в русской литературе классицизма. <…> В
“Рассуждении об оде вообще” он обратил внимание на некоторые признаки одного из высоких жанров
классицизма, в предисловии к “Тилемахиде” разработал теорию жанра эпопеи, в “Рассуждении о
комедии вообще” затронул вопрос о театре, о гротеске и заострениях. <…> Тредиаковский выступал как критик-патриот, много и серьезно радевший об успехах русской
литературы. <…> Таково помещаемое здесь его “Письмо к приятелю о нынешней пользе гражданству от
поэзии”. <…> Давно уже вам уповаю известно, что употребление стихов и стихотворения весьма отдаленные и
преглубокие есть древности; что важная их должность, в тогдашнем человеческом обществе, заслужила
им у всех высокое почтение, и что народам, кои наилучший успех пред прочими в них имели, приобрели
они крайнее прославление. <…> Подлинно, отменным сим родом красноречия, древность описывала храбрые
и славные дела великих людей, наставляла к добродетели, и человеческие исправляла нравы,
философические предлагала догматы, полагала уставы к получению от правосудия как истинного
благополучия, так и спокойного сожития, записывала прошедшие бытия и достопамятные приключения,
утверждала тайны, ныне смеха и мерзости достойные, тогда ж благовейного страха и крайней чести <…>
Письмо_к_приятелю_о_нынешней_пользе_гражданству_от_поэзии.pdf
Тредиаковский Василий Кириллович
Письмо к приятелю о нынешней пользе гражданству от поэзии
Русская критика XVIII-XIX веков. Хрестоматия. Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по
специальности N 2101 “Рус. яз. и литература”, Сост. В. И. Кулешов.М., “Просвещение”, 1978.
OCR Бычков М. Н.
Хотя Тредиаковский прослыл малоталантливым поэтом, не сумевшим в своем творчестве
осуществить провозглашенную им в “Новом и кратком способе к сложению российских стихов” (1735)
реформу русского стихосложения, тем не менее его неоднократные выступления как критика и ученогофилолога
имели большое значение для русской литературы своего времени. Тредиаковский, как и
Ломоносов, был критиком-теоретиком формировавшегося в русской литературе классицизма. В
“Рассуждении об оде вообще” он обратил внимание на некоторые признаки одного из высоких жанров
классицизма, в предисловии к “Тилемахиде” разработал теорию жанра эпопеи, в “Рассуждении о
комедии вообще” затронул вопрос о театре, о гротеске и заострениях.
Тредиаковский выступал как критик-патриот, много и серьезно радевший об успехах русской
литературы. Таково помещаемое здесь его “Письмо к приятелю о нынешней пользе гражданству от
поэзии”.
Текст печатается по изд.: Тредиаковский В. К. Соч., т. 1. СПб, изд. А. Смирдина, 1849, с. 205-210.
Давно уже вам уповаю известно, что употребление стихов и стихотворения весьма отдаленные и
преглубокие есть древности; что важная их должность, в тогдашнем человеческом обществе, заслужила
им у всех высокое почтение, и что народам, кои наилучший успех пред прочими в них имели, приобрели
они крайнее прославление. Подлинно, отменным сим родом красноречия, древность описывала храбрые
и славные дела великих людей, наставляла к добродетели, и человеческие исправляла нравы,
философические предлагала догматы, полагала уставы к получению от правосудия как истинного
благополучия, так и спокойного сожития, записывала прошедшие бытия и достопамятные приключения,
утверждала тайны, ныне смеха и мерзости достойные, тогда ж благовейного страха и крайней чести
удостоившиеся, языческие мнимые богословии: а в еврейском народе и самому истинному богу молитвы
приносила, благодарения воздавала, честь воссылала, славу и должные хвалы восписывала.
Сия многодельная должность стихов в древности, и получаемая тогда от них несказанная польза,
была бы в наши времена равной важности и толикого ж почтения, ежели б ныне не отняты у поэзии были
все оные толь высокие преимущества, наши веки, довольствуясь другим родом краснословия, все то
описывают, записывают, уставляют, утверждают, прославляют и украшают речию, данною нам с самого
начала нашего выговора, именно ж прозою: а стихам отдали токмо оды, трагедии, комедии, сатиры,
элегии, эклоги, басни, песенки, краткие эпиграммы и кратчайшие тех при эмблемах леммы {Подписи,
стихотворные изречения, формулы.}.
Ясно вам видеть можно, государь мой, что прежде стихи были нужное и полезное дело; а ныне
утешная и веселая забава, да к тому ж плод богатого мечтания к заслужению не того вещественного
награждения, которое есть нужно к препровождению жизни, но такого воздаяния, кое часто есть пустая и
скоро забываемая похвала и слава.
Правда, и ныне еще в самых политичных народах знатные деяния, прославившихся монархом и
полководцем, описывают стихами; а род сей стихотворения называется эпическим и героическим. Сие
самое есть сильным побуждением к описанию жития, дел, глубокого и острого ума, добродетельных
нравов и христианских добродетелей, несравненного в древности и ныне, преселенного от нас, по
неиспытанным судьбам, но с несказанного нашею горстию в небо, у блаженного нашего автократора и
императора Петра {Имеется в виду русский император Петр I.}, словом, делом, сердцем и умом
великого, для бессмертной его памяти: но понеже проза великую уже получила силу, власть и честь, то
чаятельно, что и сие важное дело возьмет на себя история. И как вы, государь мой, изволите меня
всеприятным вашим спрашивать, какая ж бы ныне была уже в поэзии и в стихах нужда, когда все-на-все
исправляется прозою? То имею честь вам на сие донесть прямо, как обстоятельства времен советуют
(оставляю уже, что святой Иоанн Дамаскин {Дамаскин Иоанн (ок. 675 – ок. 754) – византийский философ,
богослов и поэт. Особенно прославился своими канонами, церковными песнопениями.} и многие из
Стр.1