Патриарх тихон пусть погибнет имя мое в истории лишь бы церкви была польза
Почему за личностью патриарха Тихона, его местом в истории ясно виден Божий промысл? Можно ли осуждать патриарха за его послания, в которых он пошел на некоторый компромисс с властью? – об этом в годовщину избрания святителя Тихона на патриарший престол мы беседуем с архиепископом Гродненским и Волковысским Артемием.
– Владыка, 18 ноября Русская Церковь отмечает день избрания святителя Тихона на Всероссийский Патриарший престол. Как вы думаете, почему возобновление патриаршества столь важно для нашей Церкви?
– Я не историк и полную оценку дать этим событиям не могу. Но нам всем хорошо известно, что после Петра I Русская церковь была фактически в зависимом положении. Когда Церковь потеряла патриарха, высший ее орган управления – Священный Синод – превратился в простое государственное учреждение, одну из многих коллегий или министерств. Т.е. Церковь стала идеологическим придатком государства, что было, как я думаю, одной из причин трагедии 1917-го года.
Действия Петра вполне понятны. В любом государстве, любой правитель будет стараться держать под контролем все значимые социальные группы и, по возможности, гарантировать их лояльность. В этом нет ничего странного или удивительного.
И, конечно, многие иерархи в начале 20-го века это прекрасно понимали. Тем более, начиналось смутное время революции и гражданской войны. А в смуту, когда сразу несколько организаций называют себя единственным законным правительством, просто невозможно выжить, не будучи самостоятельным, не имея внутреннего стержня. Таким стержнем для всей Церкви и призван был стать патриарх Тихон.
Архиепископ Гродненский Артемий
– Т.е. в тот момент нужна была именно сильная личность?
– Не только в тот. Вообще, во все времена значение имеет только подвиг личности. Даже подвиг народа складывается из отдельного героизма отдельных людей.
В чем, скажем, трагедия Израильского народа? «Вот грядет царь, он все устроит, а я лично, палец о палец не ударив, буду жить припеваючи». Но для того чтобы иметь духовную и внешнюю свободу, нужно трудиться. Нужно пролить и пот, и кровь.
В начале 20-го века происходило нечто подобное. Как говорит один из офицеров в новом фильме Н. Михалкова «Солнечный удар»: «А вот мы и виноваты, мы всё видели, но думали, что всё само собой образуется». Так что когда общество инертно и все думают, что все само собой решиться, нужен человек, который бы просто взял и сделал и своим примером заставил делать других.
А христианам также известно, что самая лучшая проповедь – это проповедь своей жизнью.
Вот, кажется, абсурд – все гонят христианство, уничтожают его на корню, а оно побеждает. Потому что люди отдавали за это свою жизнь. Подвиг одних вселял веру в других. Разве мученики знали догматическое богословие? Их не на богословском диспуте убеждали в истинности Христа, а на арене. Вот мы сейчас догматическое богословие знаем, а такого предмета, как исповедничество, в семинарии нет.
Поэтому я считаю Божьим промыслом то, что в это тяжелое время Господь дал нам патриарха Тихона – мученика и исповедника, который, как и раннехристианские мученики, проповедовал Христа своей жизнью и смертью.
У меня к нему всегда было особо трепетное отношение. После оглашения решения Синода о назначении меня на Гродненскую кафедру владыка Филарет (Вахромеев) повез меня в Донской монастырь. Он положил свою руку мне на голову и наклонил ее к мощам святителя Тихона. Для меня это очень дорогое и знаковое воспоминание. Ведь мы, мое поколение, прожили атеистическое время. Никто не думал, что можно будет так свободно быть христианином.
В 8-м классе я собирал деньги, которые мне давали на бутерброды, и купил икону, потому что был уверен, что скоро этого невозможно будет сделать. И когда я ездил в Псково-Печерский монастырь, трудником или «трутником» – не помню точно (улыбается), братья много говорили, что скоро, наоборот, наступит время, когда по молитвам новомучеников начнут открывать храмы. Я, конечно, улыбался: наслушались, мол, каких-то старцев…
Но они были правы. То, что мы сегодня имеем – в этом нет ни нашей крови, ни нашего подвига. Это подвиг и кровь мучеников ХХ-го века. В том числе и святого патриарха Тихона.
Арест Патриарха Тихона
– Сегодня можно встретить довольно неоднозначные оценки личности и деятельности святого патриарха Тихона. С одной стороны, многие указывают на его твердость и непреклонность в отношениях с новыми властями, а с другой — приводят в пример некоторые из его посланий, как будто бы демонстрирующие лояльность большевистскому правительству. Как бы вы это прокомментировали?
– Это естественно. Сама ситуация была неоднозначной. Да, действительно, когда он выходит из заключения, он начинает издавать одно за другим послания, в которых все более и более лояльно высказывается о советской власти. Послания, которые были противоположны тем, что он издавал с самого начала своего патриаршества, обличая всех, кто проливал человеческую кровь.
Такая перемена, конечно же, была компромиссом с его стороны ради спасения Церкви от заразы обновленчества. Но он сам признавал вынужденность многих его про-советских высказываний, которые он делал под давлением, которые не были голосом его совести.
Он говорил: «Я не могу отдать Церковь в аренду власти» – т.е. признавал, что такое желание у власти было. Он шел на тот компромисс, который, по его мнению, не вредил спасению, и был в любом случае лучше, чем полный переход Патриаршей Церкви в обновленчество, что наверняка случилось бы, если бы он не встал на путь компромиссов с советской властью.
И есть еще одна очень важная деталь. Отстаивать свои принципы, когда угрожают только тебе, – это одно дело. А когда к твоему решению привязывают судьбы других людей – это совсем другое. Вот как поступить, когда ты знаешь, что за твою твердость и правоту будут завтра расстреляны люди? Ты можешь отвечать только за себя, только что именно ты готов на смерть. А за других ты ответить не можешь.
Важно, что в этих действиях святитель Тихон, что называется, не хранил себя для Церкви. Его мотив был иным. Не эгоистический, а пастырский. И лучше всего он выражен в его знаменитом высказывании: «Пусть погибнет имя мое в истории, лишь бы Церкви была польза».
Беседовал диакон Дмитрий ПАВЛЮКЕВИЧ
Почему за личностью патриарха Тихона, его местом в истории ясно виден Божий промысл? Можно ли осуждать патриарха за его послания, в которых он пошел на некоторый компромисс с властью? – об этом в годовщину избрания святителя Тихона на патриарший престол «Православие и мир» беседует с архиепископом Гродненским и Волковысским Артемием.
– Владыка, 18 ноября Русская Церковь отмечает день избрания святителя Тихона на Всероссийский Патриарший престол. Как вы думаете, почему возобновление патриаршества столь важно для нашей Церкви?
– Я не историк и полную оценку дать этим событиям не могу. Но нам всем хорошо известно, что после Петра I Русская церковь была фактически в зависимом положении. Когда Церковь потеряла патриарха, высший ее орган управления – Священный Синод – превратился в простое государственное учреждение, одну из многих коллегий или министерств. Т.е. Церковь стала идеологическим придатком государства, что было, как я думаю, одной из причин трагедии 1917-го года.
Действия Петра вполне понятны. В любом государстве, любой правитель будет стараться держать под контролем все значимые социальные группы и, по возможности, гарантировать их лояльность. В этом нет ничего странного или удивительного.
И, конечно, многие иерархи в начале 20-го века это прекрасно понимали. Тем более, начиналось смутное время революции и гражданской войны. А в смуту, когда сразу несколько организаций называют себя единственным законным правительством, просто невозможно выжить, не будучи самостоятельным, не имея внутреннего стержня. Таким стержнем для всей Церкви и призван был стать патриарх Тихон.
– Т.е. в тот момент нужна была именно сильная личность?
– Не только в тот. Вообще, во все времена значение имеет только подвиг личности. Даже подвиг народа складывается из отдельного героизма отдельных людей.
В чем, скажем, трагедия Израильского народа? «Вот грядет царь, он все устроит, а я лично, палец о палец не ударив, буду жить припеваючи». Но для того чтобы иметь духовную и внешнюю свободу, нужно трудиться. Нужно пролить и пот, и кровь.
В начале 20-го века происходило нечто подобное. Как говорит один из офицеров в новом фильме Н. Михалкова «Солнечный удар»: «А вот мы и виноваты, мы всё видели, но думали, что всё само собой образуется». Так что когда общество инертно и все думают, что все само собой решиться, нужен человек, который бы просто взял и сделал и своим примером заставил делать других.
А христианам также известно, что самая лучшая проповедь – это проповедь своей жизнью. Вот, кажется, абсурд – все гонят христианство, уничтожают его на корню, а оно побеждает. Потому что люди отдавали за это свою жизнь. Подвиг одних вселял веру в других. Разве мученики знали догматическое богословие? Их не на богословском диспуте убеждали в истинности Христа, а на арене. Вот мы сейчас догматическое богословие знаем, а такого предмета, как исповедничество, в семинарии нет.
Поэтому я считаю Божьим промыслом то, что в это тяжелое время Господь дал нам патриарха Тихона – мученика и исповедника, который, как и раннехристианские мученики, проповедовал Христа своей жизнью и смертью.
У меня к нему всегда было особо трепетное отношение. После оглашения решения Синода о назначении меня на Гродненскую кафедру владыка Филарет (Вахромеев) повез меня в Донской монастырь. Он положил свою руку мне на голову и наклонил ее к мощам святителя Тихона. Для меня это очень дорогое и знаковое воспоминание. Ведь мы, мое поколение, прожили атеистическое время. Никто не думал, что можно будет так свободно быть христианином.
В 8-м классе я собирал деньги, которые мне давали на бутерброды, и купил икону, потому что был уверен, что скоро этого невозможно будет сделать. И когда я ездил в Псково-Печерский монастырь, трудником или «трутником» – не помню точно (улыбается), братья много говорили, что скоро, наоборот, наступит время, когда по молитвам новомучеников начнут открывать храмы. Я, конечно, улыбался: наслушались, мол, каких-то старцев…
Но они были правы. То, что мы сегодня имеем – в этом нет ни нашей крови, ни нашего подвига. Это подвиг и кровь мучеников ХХ-го века. В том числе и святого патриарха Тихона.
– Сегодня можно встретить довольно неоднозначные оценки личности и деятельности святого патриарха Тихона. С одной стороны, многие указывают на его твердость и непреклонность в отношениях с новыми властями, а с другой — приводят в пример некоторые из его посланий, как будто бы демонстрирующие лояльность большевистскому правительству. Как бы вы это прокомментировали?
– Это естественно. Сама ситуация была неоднозначной. Да, действительно, когда он выходит из заключения, он начинает издавать одно за другим послания, в которых все более и более лояльно высказывается о советской власти. Послания, которые были противоположны тем, что он издавал с самого начала своего патриаршества, обличая всех, кто проливал человеческую кровь.
Такая перемена, конечно же, была компромиссом с его стороны ради спасения Церкви от заразы обновленчества. Но он сам признавал вынужденность многих его про-советских высказываний, которые он делал под давлением, которые не были голосом его совести.
Он говорил: «Я не могу отдать Церковь в аренду власти» – т.е. признавал, что такое желание у власти было. Он шел на тот компромисс, который, по его мнению, не вредил спасению, и был в любом случае лучше, чем полный переход Патриаршей Церкви в обновленчество, что наверняка случилось бы, если бы он не встал на путь компромиссов с советской властью.
И есть еще одна очень важная деталь. Отстаивать свои принципы, когда угрожают только тебе, – это одно дело. А когда к твоему решению привязывают судьбы других людей – это совсем другое. Вот как поступить, когда ты знаешь, что за твою твердость и правоту будут завтра расстреляны люди? Ты можешь отвечать только за себя, только что именно ты готов на смерть. А за других ты ответить не можешь.
Важно, что в этих действиях святитель Тихон, что называется, не хранил себя для Церкви. Его мотив был иным. Не эгоистический, а пастырский. И лучше всего он выражен в его знаменитом высказывании: «Пусть погибнет имя мое в истории, лишь бы Церкви была польза».
Беседовал диакон Дмитрий ПАВЛЮКЕВИЧ
По материалам сайта «Православие и мир»
Выбор России
Из трех претендентов на патриарший престол архиепископа Антония (Храповицкого) называли «самым умным», архиепископа Арсения (Стадницкого) — «самым строгим», а митрополит Московский Тихон прослыл как «самый добрый» архиерей. Видно, настало время, когда народ нуждался не в «богословах» и администраторах, а в пастырях, жалеющих людей.
Докадились
В детстве святитель Тихон был очень тихим. За кроткий беззлобный характер друзья прозвали его «Ваше Святейшество». А однажды даже кадили перед ним самодельным кадилом из жестянки (так поповские дети играли). Никто из них тогда не мог представить, что друг их Вася Беллавин станет первым патриархом Русской Церкви после двухсотлетнего перерыва.
Не жених
Как-то Василий Беллавин пришел в гости к родителям своего соученика по Псковской семинарии Бориса Царевского. Когда ушел, хозяева стали обсуждать гостя:
— Ты заметила, какие у него глаза? — спросила у дочери, молодой девицы и сестры Бориса, мать. — Чистые, как у голубя. — Он такой добродушный, такой умный, — подхватила девушка.
Догадавшись, к чему идет разговор, отец заявил: «Расчеты на него, как на жениха, плохи. Вы не смотрите, что он говорун и веселый такой. Василия, когда он был студентом, прозвали патриархом, и дорога ему одна — в монахи.
Не карьерист
В Псковской семинарии Василий Беллавин преподавал богословие и французский язык. Он не сразу решился на монашеский путь. Перед выпуском из Санкт-Петербургской академии честно признал факт, что не сделал выбора: будет ли он священнослужителем (для этого надо было жениться) или монахом, а значит, архиереем. Ведь, по обычаям того времени, выпускнику академии, принимавшему монашеский сан, нужно было быть «круглым дураком», чтобы через несколько лет не сделать успешную архиерейскую карьеру.
Только в 26 лет были преодолены сомнения и принято решение о постриге, согласующееся с совестью. Оказалось, что в Пскове будущий патриарх так любим и популярен, что опасались — полы в церкви Трех святителей, где ожидался постриг, не выдержат тяжести собравшихся. И поставили в нижнем этаже специальные подпорки.
Американский епископ
В 1898 году епископа Тихона направили в Америку, где он пробыл почти 10 лет. За это время будущий патриарх научился важному: жизни в стране, где Православие не имеет никаких привилегий и любая Церковь отделена от государства, что промыслительно готовило его к служению в стране Советов. И демократическому поведению, несмотря на епископский сан. Недаром позже, в Ярославской епархии, его назовут «странным епископом из Америки», который не по владычному себя ведет: почему-то запретил священнослужителям полагать перед ним три земных поклона при входе в кабинет.
В Америке епископ Тихон начинает решать проблему, которую потом решал протопресвитер Александр Шмеман: должна ли Православная церковь Америки быть Церковью русской традиции или это должна быть Церковь православных американцев?
Американская епархия Русской церкви делилась на две части: Алеутские острова и Аляску. Паства состояла из алеутов, эскимосов и индейцев, а также выходцев из Старого Света – славян, греков, румынов, арабов, сирийцев. Послужив и посмотрев, епископ Тихон предложил изменить статус миссионерской епархии так, что больше бы учитывались интересы людей:
«Северо-Американскую епархию, — писал он в Святейший Синод, — следует преобразовать в экзархат Российской Церкви в Северной Америке, — писал он, — в состав епархии входят не только разные народности, но разные православные Церкви, каждая из которых имеет свои особенности в каноническом строе, в богослужебном чине, в приходской жизни. Особенности эти дороги для них и вполне терпимы с общеправославной точки зрения. Посему мы не считаем себя вправе посягать на национальный характер здешних Церквей, напротив – стараемся сохранить таковой за ними, предоставляя им возможность быть непосредственно подчиненными начальникам их же национальности».
Так за полвека до о. А.Шмемана святитель поступил вполне «по-Шмемановски». А годы в Америке называл «лучшим временем своей жизни».
«Отец солдатам»
После Америки, переведенный (и не желавший того) на Ярославскую кафедру, будущий патриарх несколько изменяет местным традициям: не ждет визитов священников с подарками к себе, а сам посещает приходы епархии. Останавливается у местных батюшек, старается увидеть их быт, понять, в чем они нуждаются (совсем как в Америке, среди алеутов). В гостях любил рассматривать семейные фотоальбомы, беседовал с домочадцами. А потом оказывал необходимую помощь.
По воспоминаниям близко знавших святителя, он всегда был очень внимателен к подчиненным. Вел специальный блокнот, в который записывал дни Ангела близко знакомых ему людей.
А когда стал патриархом, не забывал поздравлять с именинами старого швейцара Петербургской духовной академии, каждый год отсылая телеграммы.
Анонимные письма-доносы на священников архиепископ Ярославский не только не рассматривал, но даже и не читал. Комплексом «папы Римского» не страдал. В 1923 году он благословил переход Церкви на григорианский календарь (на который перешли и обновленцы). Тогда к нему прибыл будущий священномученик отец Сергий Мечев: «Ваше Святейшество, не считайте меня бунтовщиком, но переходить на новый стиль нельзя!» Патриарх с улыбкой ответил: «Сережа, какой же ты бунтовщик? Я тебя знаю…» Через некоторое время патриарх, еще раз рассмотрев вопрос, учитывая и отношение к нему многих других священников, отменил переход на «новый стиль».
«Горько»
В один из многочисленных объездов Ярославской епархии будущий патриарх посетил приходской храм в глуши, где священником был семинарист, недавно женившийся. Осмотрев храм, владыка, по обычаю, посетил домик батюшки.
Когда епископ уже стал собираться и вышел в сени, появилась молодая матушка со стопкой на тарелке в дрожащих руках: «Посошок – на дорогу!» И батюшка, и матушка, низко кланяясь, просили владыку «не побрезговать». Епископ пригубил, поморщился и произнес, не сдержавшись: «Горько».
Услыхав это слово, молодая матушка, приняв его за известный символический призыв, радостно кинулась к своему молодому мужу и, крепко обняв, поцеловала его, оторопевшего от неожиданности. Оторопели и все присутствующие.
Не смутился только епископ: «Вот так и живите», — произнес он при виде нежной пары, поцеловал их сам, благословил и уехал.
Поддержка «отсталого» духовенства
Когда владыку Тихона назначили Московским митрополитом, на удивление столичного духовенства он поехал с визитом к считавшемуся «отсталым», державшемуся старого направления и потому отправленному на покой святителю Макарию (Невскому). Ведь направления – направлениями, а благодарность и уважение всегда были свойственны владыке Тихону, не судившему людей «по направлениям».
Долг и смелость
Именно царской властью был наложен «мораторий» на восстановление патриаршества в России, что было одной из причин поддержки многими церковными иерархами власти Временного правительства. Несмотря на это, святитель Тихон, узнав об убийстве царской семьи в 1918 году, немедленно приказал служить панихиды по государю Николаю как по убиенному императору, невзирая на его отречение. Один этот шаг мог обернуться лично для патриарха крупными «неприятностями» со стороны захвативших власть Советов.
«И меня – Тихон»
Известный старец, священник советского времени Тихон Пелих, впервые увидел патриарха Тихона, когда из армии, во время Первой мировой, с трудом добравшись до Москвы, зашел в храм на службу. Оказалось, служит «сам патриарх». Тихон сам не понял, как оказался в алтаре: «Какая-то сила меня привела, подтолкнула к патриарху Тихону. Я не знал, что сказать. Подошел под благословение. Патриарх ласково спросил: «Как тебя зовут?” Отвечаю: “Тихон”. Он говорит: “И меня — Тихон”. Дальше ничего не помню, только иподиаконы за полы шинели вытащили меня из алтаря».
«Неплохой дед»
Святитель патриарх Тихон, по воспоминаниям его знавших, был в отношении к людям бережен. Многие отмечали, что после встречи, разговора с ним смягчалась душевная тяжесть. Симпатия к патриарху возникала даже у нецерковных людей. Красноармейцы, охранявшие патриарха во время его домашнего ареста, вспоминали: «Неплохой дед, только вот все молится по ночам, спать не дает».
Сложный вопрос
С 1922 года Патриарх Тихон находился под домашним арестом. Ему ставили в вину контакты с Западом (призывы патриарха Тихона к христианам Запада о помощи голодающим) и антибольшевистские воззвания (анафема тем, кто грабит и убивает (а вовсе не только большевикам), защита священных церковных ценностей и т. д.)). Обстановку вокруг патриарх узнает лишь из советских газет, где пишется о создании обновленческой, «прогрессивной» «народной» церкви, уже «низложившей» патриарха Тихона.
Но одновременно становится ясно, что народ, призываемый своим патриархом к отказу от братоубийственной войны и хранении веры, заповедей Христовых, в массе своей, не услышал его призывов. И надежда на скорое поражение большевиков не оправдалась. Патриарх решает пожертвовать своим авторитетом ради облегчения дел в Церкви и подписывает «покаянное» заявление со словами «отныне я советской власти не враг», поставившее под сомнение в глазах ревнителей чистоты церковной позиции стойкость святителя.
Впервые в истории Русской Церкви ее предстоятель пытается найти формы жизни Церкви в окружении враждебной ей власти и решать вопросы: допустим ли вообще такой компромисс? Если да, где его границы?
В какой форме возможна жизнь и организация Церкви в государстве, где Церковь на словах «отделена», а в реальности уничтожается? (Именно в этом было одно из главных отличий гонений первых христиан от христиан 20 века в России: в Риме закон отражал реальность, христиане были врагами и их убивали. В Советской России закон провозглашал «свободу совести», а на деле была диктатура атеизма).
С тех пор перед епископами Русской Церкви будет постоянно стоять вопрос, что лучше: сохранить неповрежденным свое свидетельство об Истине перед лицом пыток и смерти или путем компромисса постараться получить свободу и на свободе еще послужить Церкви.
Святитель патриарх Гермоген во времена Смуты призвал народ созывать ополчение и бороться с захватчиками (поляками и теми русскими, кто их поддерживал).
Святитель патриарх Тихон поступил иначе. И сделал это, стремясь сохранить Церковь и жизни христиан: «Я не могу дать благословения на гражданскую войну. И «красные», и «белые», все чада моей Церкви, кто-то верный, кто-то заблудший. Я могу молиться только о примирении народа».
Запись Патриарх Тихон: «Пусть погибнет мое имя в истории, только бы Церкви была польза» впервые появилась Милосердие.ru.
Дата последнего изменения:
09.10.2017