Налог уплачиваемый в пользу церкви

Церковный налог — налог на прибыль физических лиц для финансирования через государство той религиозной конфессии, членом которой является налогоплательщик (относит себя данный налогоплательщик)[1]. Действует в странах: Германия, Австрия, Хорватия, Швеция, Дания, Финляндия, Исландия, Италия, и в некоторых кантонах Швейцарии. Размер церковного налога колеблется от 0,004 % (в Хорватии) до 2 % (в Финляндии) от налогооблагаемого дохода налогоплательщика.

Примеры церковного налога по странам[править | править код]

• В Германии церковный налог высчитывается не как % от налогооблагаемого дохода, а как % (8 или 9 % в зависимости от коммуны) от суммы самого подоходного налога[2]. Собираться он может как церковью, так и налоговой службой страны. В 2010 году было собрано приблизительно €9,2 миллиардов. Налог был прописан ещё в статье 137 Веймарской конституции 1919 и в статье 140 немецкого Основного закона 1949. 20 апреля 2016 года депутат бундестага Александр Радван (от ХСС) неожиданно (в интервью газете) предложил взимать с мусульман Германии специальный налог на совершение религиозных обрядов [3], чтобы таким образом заменить финансирование мечетей из-за рубежа (запретить заграничное финансирование мечетей предложено генеральным секретарем этой же партии в апреле 2016 [4]).

• В Австрии любая признанная религиозная группа может собирать церковный налог по ставке 1,1 %, хотя в настоящее время только католическая церковь использует ту возможность и собирает налог сама (на сбор налога уходит 15 % его поступлений). Церковный налог обязателен для католиков в Австрии — он был введен Гитлером ещё в 1939. После войны его оставили, так как сочли способствующим независимости церкви от государства.

• В Дании размер церковного налога устанавливается коммунами (эквиваленты районов в РФ) индивидуально и составляет от 0,42 % до 1,48 % (в среднем 0,88 %) от налогооблагаемого дохода. Распределением налога занимается министерство церкви (дат. Kirkeministeriet) [5]. В 2013 году было собрано примерно 6,3 миллиардов датских крон, 5,2 миллиарда крон были выданы местным церквям, а 1,1 миллиарда крон центральным органам церкви [6].

• В Швеции вера налогоплательщика влияет на то, какая конфессия/церковь получит церковный налог (швед. Kyrkoavgift) размером в 1 % от налогооблагаемого дохода. Но проблема в том, что многие жители Швеции не знают про этот выбор или не делают его. По умолчанию, любой житель Швеции, не указавший своё вероисповедание, платит церковный налог (вместе с остальными налогами он автоматически вычитается из зарплаты) именно в Церковь Швеции (Шведскую церковь). Чтобы перевести свой налог в другую конфессию, налогоплательщик должен заявить о своем выборе в налоговой декларации или заявлением о членстве в конкретной религиозной общине (которая сама подаст декларацию со списком прихожан в налоговую службу с требованием перечислить налог данных лиц в свою пользу).[7]. Так как неверующих этот налог обычно не интересует, то часто они “по умолчанию” остаются “членами” Шведской церкви согласно налоговой статистике. Кроме того, привыкшие к порядку шведы, часто рассматривают крещение и венчание в церкви как традицию и обязанность, символ принадлежности к государству (частью которого до 2000 года и была Церковь Швеции), а не к церкви.[8] Из-за этого Церковь Швеции часто называют “церковью неверующих” — только 15 % её членов верят в Иисуса Христа [9].

Церковный налог с неверующих, отказ от церковного налога[править | править код]

В некоторых странах налог с неопределившихся по поводу конфессии налогоплательщиков берут в пользу государства (на культурные, гуманитарные программы или на содержание памятников культуры и кладбищ) или в пользу основной (государственной) религии или распределяют между всеми конфессиями пропорционально доле определившихся с конфессией налогоплательщиков. В некоторых странах можно сменить конфессию или отказаться платить налог в связи с своим неверием или отсутствием своей конфессии в списке действующих (которым государство перечисляет налог).

• В Германии с осени 2012 года действует и обратное правило: все кто официально отказались платить церковный налог будут отлучены от немецкой католической церкви[10]. Существует мнение, что данная реакция вызвана тем, что многие германцы стали[11] заполнять заявления (в ЗАГСах и судах) о выходе из лона церкви именно с целью избежать налога. В 2010 году католическую церковь покинуло более 100 тысяч человек, а евангелическую — более 145 тысяч, что сильно сказалось на доходах этих конфессий.

• В Финляндии в 2012 году число таких “отказников” составило около 20 тысяч[12]. Выход из церкви оформляется очень просто: надо заполнить и отослать авторизованную форму на сайте www.eroakirkosta.fi (пример страницы отказа на шведском языке: https://www.eroakirkosta.fi/dynamic/index.php/svenska).

• В Швейцарии церковный налог тоже постепенно перестает быть надежным доходом как католической, так и протестантской церкви. Кроме того, в ряде кантонов церковным налогом до сих пор облагаются и юридические лица. Такой “пережиток феодализма” раздражает некоторые партии, собирающиеся законодательно отменить церковный налог с юридических лиц, но Федеральный суд в Лозанне, как высшая юридическая инстанция, неоднократно выносил решения о соответствии такого рода налогов конституции страны. Поэтому партиям остается более сложный путь отмены — через референдум [13].

Примечания[править | править код]

См. также[править | править код]

• Церковный налог в Германии
• Десятина

МОСКВА, 26 июн — РИА Новости, Артем Буденный. В соцсетях и СМИ нередко высказывают претензии, что Русская церковь находится в привилегированном положении, не платит налогов, не отчитывается за расходы. Так ли это на самом деле и насколько прозрачны церковные финансы, разбирался корреспондент РИА Новости.

Русская православная церковь юридически зарегистрирована как религиозная организация (подвид некоммерческой организации). У отдельных приходов тоже статус юрлиц, и, как правило, они — на самообеспечении, ведут бухгалтерию и сдают налоговую отчетность.

Служители нескольких храмов в центре Москвы (каких именно — просили не разглашать) согласились побеседовать с корреспондентом РИА Новости. В одной из церковных лавок — ассортимент широкий. Покупаю книгу по психологии. Спрашиваю: “Это цена с учетом налога?” “Все эти товары — без налога”, — отвечает продавщица Лиза (имя изменено).

Закон не запрещает религиозной организации вести бизнес и предусматривает налоговые льготы, если она выступает единственным учредителем этого предприятия.

Такое юрлицо может не платить НДС и налог на прибыль, но только при соблюдении определенных условий. Во-первых, доход должен идти на уставную деятельность религиозной организации-учредителя (то есть на миссионерство, благотворительность и так далее). Во-вторых, это касается “свечного заводика”, производящего или реализующего предметы религиозного назначения. Список утвержден правительством: иконы, свечи, ладан, специальная одежда, духовная литература, видео- и аудиоматериалы.

То есть если компания продает иконы и плюшевых медведей, то с медведей налоги платит в полном объеме, а с икон — ни НДС, ни налога на прибыль вносить не требуется.

— А это все у вас — церковная утварь? — спрашиваю я Лизу.

— Нет. Вот ангелочки там, кружечки — это скорее сувениры.

В трапезной (кафе, расположенном на территории прихода) меня угощают свежими булками и компотом. “Когда мы заказываем выпечку, оплачиваем по безналичному расчету или через банк — в этом случае предусмотрен НДС. А здесь уже продаем без налогов и кассового аппарата, — говорит работница кафе. — Вы, кстати, спросите в свечной лавке: интересно, что вам ответят”, — улыбается она.

С трапезными и церковными лавками — отдельная история, уточняет архимандрит Филипп (Симонов), профессор МГУ, доктор экономических наук, начальник одного из управлений в Счетной палате России. “Все зависит от того, что написано в учредительных документах”, — поясняет он.

Также Церковь освобождается от налога на имущество и землю под постройками религиозного и благотворительного назначения. Это касается, например, храма, гостиницы для паломников, православного вуза, воскресной школы или кельи монаха — чаще все это комплекс зданий и сооружений, рассказывают священники. “Монастырская богадельня или, скажем, детский приют тоже не облагаются налогом на имущество”, — рассказывает архимандрит Филипп.

Благотворительная деятельность — это дополнительные льготы. По официальной статистике, в России сейчас действует более 4,5 тысячи церковных социальных учреждений и проектов.

“Религиозные организации, в первую очередь относящиеся к традиционным для России конфессиям, активно занимаются социальным служением, — напоминает Сергей Гаврилов, председатель профильного комитета Госдумы по развитию гражданского общества, вопросам общественных и религиозных объединений. — А по закону государство оказывает поддержку социально ориентированным НКО и добровольческим организациям. Формы такой поддержки разные: имущественная, информационная, обучение кадров, финансовая. К примеру, компенсация затрат добровольцев на транспорт, питание, проживание”.

— Оформлена я без трудового договора: ни пенсии, ни стажа, — продолжает Лиза из церковной лавки. — Это все хорошо для пенсионеров: и спокойно, и заработок, хоть и маленький. А я хочу уходить.

По закону у всех религиозных организаций России, вне зависимости от конфессии, одинаковые условия по налогообложению. В полном объеме они должны платить акцизы, транспортный налог, НДФЛ и страховые взносы с зарплат сотрудников.

— А у нас в храме вообще не платят почти никому — все во славу Божию трудятся, — включается в разговор одна из посетительниц церковной лавки. — Я в Подмосковье живу. У нас и певчие на клиросе, и вахтеры, и уборщицы, и дежурные — почти все бесплатно работают и без трудового договора.

По словам священников, все храмы зарабатывают сами и сами же решают, как распорядиться средствами. Но есть “общие стандарты”. “Если мы кому-то зарплату начисляем, то обязаны исполнять закон. Внутренних регламентов в Церкви на этот счет нет”, — говорит протоиерей Алексий Уминский, настоятель московского храма Святой Живоначальной Троицы в Хохлах.

“В нашем приходе, например, нет коммерческих точек и магазинов, наемные труженики — только сторожа и регент хора. Они работают официально, по трудовому соглашению или трудовой книжке, зарплату получают из приходской кассы. Остальные трудятся бесплатно”, — рассказывает отец Алексий.

Казалось бы, можно найти какого-нибудь спонсора и попросить его профинансировать казну храма, чтобы эти деньги целенаправленно пошли, например, на зарплату.

По мнению священника, “сегодня спонсор есть, завтра — нет, а такие вещи, как жалованье, должны быть стабильными”. “Это определяется тем, как живет приход, есть ли у него возможности на содержание самого себя”, — добавляет отец Алексий.

Судя по публикациям в СМИ, основные расходы Русской православной церкви — это зарплата священников, светских сотрудников и технического персонала, содержание и приобретение имущества, строительство храмов. А также финансирование миссионерской деятельности (ТВ, радио, газеты, интернет-сайты, издательская работа, духовное образование) и благотворительность (например, служба помощи “Милосердие” и церковные социальные проекты).

Доход, согласно уставу, Церковь получает от принадлежащих ей предприятий, а также из “не запрещенных законодательством поступлений, в том числе доходов от ценных бумаг и вкладов, размещенных на депозитных счетах”. Но главное — это пожертвования: “кружечный сбор”, спонсорская помощь, финансирование отдельных проектов, помощь государства.

С точки зрения Церкви, деньги, которые вы даете в храме за свечи, поминовения, требы (освящение квартиры, например), — это пожертвования, так как они идут не на коммерческую деятельность.

“Религиозные организации освобождены от налога на прибыль и ряда иных налогов, поскольку вся их деятельность носит бесприбыльный характер”, — поясняет депутат Сергей Гаврилов.

Пожертвования идут не на развитие “бизнеса”, а на нужды храма и общины; бенефициары тут — весь приход, вся паства.

“Сегодня настоятель зачастую является таким “поисковиком” спонсора. Не жертвователей-прихожан, а богатых людей, которых он лично “окучивает” и ведет с ними переговоры по поводу денег. Я не могу назвать это нормальной церковной экономикой”, — сетует протоиерей Алексий Уминский.

В этой ситуации “священник сам становится бизнесменом, добытчиком: он привлекает деньги, отвечает за них, строит храм, продвигает проекты, открывает торговые точки, занимается производством. Это совсем неправильно, но иногда священника просто ставят в такое положение”, — говорит он.

По мнению отца Алексия, если у настоятелей храмов появляются дорогие автомобили, это, вероятнее всего, благодаря такому “спонсорству”. “Когда храм содержат чужие дяди, “захожане”, церковь обращена к ним — к тем людям, которые пришли, купили что-то и ушли, а не к тем, кто приходит в храм, чтобы молиться Богу и жить духовной жизнью. Вот это должно поменяться”, — считает священник.

Об этом думают и церковные иерархи, но считают, что в долгосрочной перспективе у Церкви должны быть стабильные источники дохода, помимо пожертвований прихожан. “У многих Церквей на Западе есть такие источники дохода, как недвижимость, которую они могут сдавать в аренду, либо какие-то вложения в бизнес, какие-то инвестиции. Но пока у нас об этом, насколько я знаю, речи не идет”, — заявил митрополит Иларион (Алфеев), председатель отдела внешних церковных связей Московского патриархата.

“Сейчас в Церковь идет много финансовых потоков со стороны государства и крупного бизнеса, есть отклик на инициативы Церкви. Но рано или поздно это кончится, и тогда Церкви придется существовать вне зависимости от бизнеса и отношений с государством. Нужно будет опираться на людей, а их надо воспитывать уже сегодня”, — уверен отец Алексий.

По его мнению, дело именно прихожан — обеспечивать и контролировать финансовую жизнь прихода. “Людям надо знать, сколько зарабатывает храм в месяц, какое у священника жалованье, сколько тратят на коммунальные услуги, на содержание хора. Для этого нужна прозрачность, открытая отчетность, которой в Церкви, к сожалению, пока нет. В нашем приходе я специально это меняю, потому что понимаю: в будущем должно быть иначе”, — рассказывает отец Алексий, регулярно отчитывающийся перед собранием прихода за потраченные деньги.

Главное в этой системе — доверие прихожан. И они чаще всего верят своим пастырям на слово. Вопросы возникают у “внешних наблюдателей”, считают священники.

“Храм может отчитаться, на что деньги пошли, чек прикрепить, фотографии, если большие суммы, — рассказывает прихожанка Мария, безвозмездно помогающая своему приходу. — А небольшие пожертвования и так все сдают. Много раз мы собирали на цветы, храм украсить — просто даем деньги, и все, а настоятель уже распределяет. Мы доверяем: у настоятеля нет корыстного интереса”.

“Нужно собрать общину, чтобы священник хорошо знал паству и чтобы прихожане доверяли ему и понимали: деньги, которые они принесут в храм, будут употреблены именно на благое дело”, — утверждает протоиерей Алексий Уминский.

За прозрачность выступают и на более высоком уровне. По словам митрополита Псковского Тихона (Шевкунова), священникам следует забыть про “конвертики”, а церковная бухгалтерия должна наконец стать прозрачной.

Однако информацию о церковных доходах и расходах не найти на сайтах храмов и митрополий — в курсе могут быть только члены прихода и церковное начальство, которому ежегодно отправляют отчет.

“Проблема не в открытости, а в точном определении финансовых взаимоотношений гражданина, религиозной организации и государства, когда каждый знает свои права и обязанности, — считает архимандрит Филипп. — Иначе у всех возникают вопросы и подозрения: Церковь сокрушается по поводу недостатка средств; государство в лице налоговых органов — и не только в России — “гордым оком и несытым сердцем” косится в сторону религиозных организаций, подозревая их в сокрытии доходов; а граждане недоумевают по поводу “роскоши” служителей, презюмируя нецелевое использование средств”.

По мнению архимандрита, проблему может решить церковный налог, который “снимет целый ряд взаимных подозрений и недомолвок”.

Такой налог существует во многих европейских странах: члены общины официально платят определенный процент от своих доходов в пользу религиозной организации. Сегодня в одних государствах этот налог для членов общины добровольный, в других — обязательный.

“Вы можете заявить о принадлежности к той или иной религиозной организации — независимо от конфессии — и платить налог в ее пользу. А можете и не определяться в этом плане, — поясняет архимандрит Филипп. — Поэтому в любом случае ваша жертва — вполне осознанная и добровольная. Государство в данном случае выступает промежуточным звеном между гражданами и религиозными институциями”.

По мнению священнослужителя, церковный налог позволяет направлять деньги по “целевому назначению”. Эта практика более прозрачна, чем выделение под разными предлогами бюджетных средств на цели, бюджетным законодательством не предусмотренные.

— А вы знаете, что в некоторых странах есть церковный налог? — спрашиваю я в очередной свечной лавке.

— Между прочим, государство даже платит священникам зарплату — например, в Греции. А в Финляндии, США и Германии есть церковный налог, — ошеломляет меня эрудицией продавщица Людмила. — Если ты ходишь в храм — с зарплаты, будь любезен, отчисляй. Раньше и у нас была десятина. Теперь все жертвуют, кто сколько может. У нас в этом плане Церковь к людям лояльнее.

В современной России люди не готовы к церковному налогу, считают законодатели. “Не только потому, что зарплаты нет, но и потому, что нет доверия к государственным учреждениям, которые могли бы этот налог собирать”, — рассказывает собеседник агентства, представляющий законодательный орган власти и попросивший не называть его имени.

“На Западе есть контроль со стороны общества, прихода, а также традиции: христианские ценности существуют в памяти поколений”, — поясняет отец Алексий.

“Это (церковный налог. — Прим. ред.), наверное, могло бы сделать систему доходов более прозрачной, но, насколько я понимаю, тема сейчас не стоит в повестке церковно-государственных отношений”, — отмечает митрополит Иларион.

А депутат Госдумы Сергей Гаврилов напоминает, что такой налог противоречит принципам светского государства. “Согласно конституции, церковь в России отделена от государства, поэтому бюджетного финансирования нет. По этой же причине предложения о введении церковного налога в нашей стране не могут быть приняты”, — подытоживает парламентарий.