Кто отдал голоса в пользу ельцина
В феврале 2012 года всплыла уже подзабытая тема о якобы сфальсифицированных президентских выборах 1996 года. Тогда действующий глава государства Дмитрий Медведев на закрытой встрече в Горках с представителями оппозиции произнес: «Вряд ли у кого есть сомнения, кто победил на выборах президента 1996 года. Это не был Борис Николаевич Ельцин».
Слова Медведева озвучил председатель «Российского общенационального союза» Сергей Бабурин, их подтвердил еще ряд лиц присутствовавших на встрече. Правда, в официальном Кремле дезавуировали высказывание президента, отметив, что подразумевалось совсем другое.
По мнению некоторых политологов, возможно, Медведев имел в виду, что тогда победил не Ельцин, а олигархи. Тем не менее общественность начала активно обсуждать эту тему, пытаясь найти новые доказательства нечестности выборов 1996 года и нелигитимности ельцинского президентства.
Надеясь на чудо
Напомним, что на выборах президента России в 1996 году борьба разгорелась между двумя кандидатами — Борисом Ельциным и Геннадием Зюгановым. Если в первом туре, согласно официальным данным, отрыв Ельцина от Зюганова был небольшим — 35,28% и 32,03%, то во втором куда убедительнее — 53,82% против 40,31%.
А ведь еще в начале года в рейтинге популярности кандидатов на пост президента Ельцин был лишь на 7 месте: от лидера Зюганова его отделяли немыслимые 25%! Мало кто верил тогда в вероятность победы действующего президента, но в считанные недели до голосования ситуация резко изменилась — рейтинг Ельцина неожиданно пополз вверх.
Однако этого было недостаточно для победы на выборах, что и подтвердил первый тур. Даже накануне второго тура, исходя из опросов, у Ельцина как минимум не было преимущества перед лидером коммунистов. Тем удивительней итоговый результат президентской гонки.
Многие тогда засомневались в честности выборов. Сетовали на пресловутый административный ресурс, грязную работу политтехнологов, махинации с бюллетенями и даже на вмешательство в предвыборную кампанию американцев. Так в чем же секрет «ельцинского чуда»?
Искусство манипуляции
О том, что главное слагаемое успеха Ельцина на выборах — использование политтехнологий одним их первых заявил Александр Ослон, трудившийся в составе аналитической группы предвыборного штаба первого президента России. Месяцы работы над имиджем Бориса Николаевича и воздействие на электорат под лозунгом «недопущения коммунистической реставрации» принесли свои плоды.
Вскоре после выборов Фонд эффективной политики Глеба Павловского, сотрудничавший со штабом Ельцина, опубликовал доклад «Президент в 1996 году: сценарии и технологии победы», который, по словам «Независимой газеты», «раскрывает хитроумную технологию манипулирования общественным мнением и оригинальный механизм политического и идеологического опережения конкурентов».
Главный аналитик канала НТВ Всеволод Вильчек признавался, что российское телевидение активно использовало технологии манипуляции сознанием в пользу Ельцина. В частности, делался акцент на показ фильмов наподобие «Холодного лета пятьдесят третьего», которые могли создать атмосферу тревоги и внушить людям необходимость ответственнее подойти к выбору кандидата. Зрители даже не обратили внимания, что во время предвыборной кампании с телеэкранов исчезли ностальгические советские киноленты.
Америка нам поможет
«Мы считали крайне важным, чтобы в 1996 году победил Ельцин. Это был классический случай, когда цель оправдывает средства, и мы добились своего результата», — говорил Томас Грэм, в период выборов работавший главным политическим аналитиком посольства США в Москве. Серьезное заявление, указывающее на то, что американцы, по крайней мере, собирались повлиять на исход российских выборов.
Есть целый ряд фактов, подтверждающих слова Грэма. К примеру, служебная записка из Белого дома, опубликованная The Washington Times в марте 1996 года. В ней речь шла о намерении Ельцина и Клинтона оказать друг другу поддержку в процессе переизбрания, также там были процитированы слова Бориса Николаевича, который призывал американского президента «подумать о том, как это сделать по-умному». [С-BLOCK]
И Клинтон не подвел. Накануне выборов Белый дом настоял на предоставление России кредита МВФ, а также сам организовал щедрую финансовую помощь Чубайсу, руководившему ельцинским штабом. По разным оценкам, в общей сложности на предвыборную кампанию Ельцина было потрачено от 100 млн до 1 млрд долларов (при лимите предвыборного бюджета кандидата в 2,9 млн долларов), весомая часть из этих средств поступила из-за океана.
Хорошо постаралась и тройка американских консультантов, работавших в штабе Ельцина. Они поспособствовали организации опросов с «нужными» ответами, использовали не очень чистые методы для срыва коммунистических митингов и создали для Ельцина привлекательные рекламные ролики.
Победа «с душком»
Несмотря на то, что присутствовавшие на выборах наблюдатели от ОБСЕ, Европарламента и Совета Европы признали их «свободными, беспристрастными и справедливыми», ряд экспертов заявляет, что эти лица были заинтересованы в победе Ельцина и вполне могли закрывать глаза на незначительные нарушения.
Лидер ЛДПР Владимир Жириновский, вице-спикер Госдумы Любовь Слиска и другие российские политики озвучивали мнение, что истинные результаты как минимум первого тура были иными. Виктор Илюхин в бытность Председателя Комитета по Госбезопасности заявлял, что в первом туре победил Зюганов, за ним следовал Лебедь, и только на третьем месте был Ельцин, однако никто из них не набрал необходимых 50% плюс один голос.
Российский социолог Валентин Михайлов провел независимое статистическое исследование итогов выборов 1996 года и обратил внимание, что соотношения голосов поданных за Ельцина и Зюганова в первом туре разнятся с аналогичными показателями второго тура. В качестве нормы колебаний Михайлов принял диапазон голосов от 0,9 до 1,5%. [С-BLOCK]
В итоге исследователь пришел к выводу: существует подозрение, что как минимум в 20 субъектах Российской Федерации на избирателей оказывалось давление или произошла фальсификация итогов голосования. Однако, по словам Михайлова, в совокупности добавили не более 900 тысяч голосов, что не может поставить под сомнение результат выборов. Впрочем, Зюганов заявлял, что по заключению суда только в Татарстане у него отняли 600 тысяч голосов.
Публицист Александр Киреев, комментируя слухи о подтасовке голосов, обращает внимание на то, что в тех регионах, где губернаторы симпатизировали Зюганову, не допустили бы фальсификации в пользу Ельцина. Однако факты нарушений он все же подтверждает. По его мнению, при чистом подсчете итоговая победа Ельцина была бы с разницей не в 13%, а в 10% голосов.
Нельзя не учитывать тот факт, что перед вторым туром о своей поддержке Ельцина заявил Александр Лебедь. Очевидно, что большая часть из официально набранных им в первом туре 14,5% голосов отошли Борису Николаевичу. Этого было достаточно, чтобы склонить чашу весов в пользу первого президента России.
Российский политик Алексей Казанник стал знаменитым в мае 1989 года, когда на Первом съезде народных депутатов СССР уступил свое место не прошедшему в состав Верховного Совета страны Борису Ельцину. Этот шаг депутата из Сибири, по мнению аналитиков, существенно повлиял на дальнейший ход событий в России. В рамках серии материалов о событиях 1991 года, приведших к распаду СССР, ТАСС начинает публикацию интервью с участниками политической жизни страны того периода.
Делегат Съезда народных депутатов СССР, а впоследствии генеральный прокурор России рассказал ТАСС, как он повлиял на ход истории в 1991 году, а затем и в 1994-м, приняв решение о немедленном освобождении из-под стражи всех амнистированных участников событий 1993 года в Москве.
– На начало 90-х годов выпали поворотные, зачастую трагические события – избрание Бориса Ельцина президентом РСФСР, ГКЧП, развал СССР, расстрел российского Белого дома… Вы были их непосредственным свидетелем и участником, принимали серьезнейшие решения. Назовите самые значимые лично для вас.
– Их было три, однако Первый съезд народных депутатов СССР и амнистия участников майских и октябрьских событий 1993 года в Москве для меня менее значимы, чем то, что произошло в декабре того же года, когда уже в должности генерального прокурора я смог предотвратить полную ликвидацию российской прокуратуры. Последующий ход событий показал, насколько важным оказалось спасение прокуратуры для сохранения целостности России.
– С момента памятного съезда прошло 27 лет. Не жалеете, что тогда уступили свое место Борису Ельцину?
– Об этом поступке нисколько не жалею. Он был человеческий – желание восстановить справедливость. За Бориса Николаевича в Москве проголосовали 5,5 млн человек. За меня в Омско-Тюменском избирательном округе №22 – около 1,7 млн избирателей. У меня не было ни малейшего сомнения, что по рейтингу именно Ельцин должен быть первым в Верховном Совете.
Тельман Гдлян после заседания съезда догнал меня и сказал: “Ну, юрист, натворил ты дел! Ты толкнул Ельцина в Верховный Совет против его воли. Нам он в Верховном Совете не нужен. Надо, чтобы он выступал на митингах каждый день в Лужниках и плакался, что его не только выгнали из московского горкома партии, но даже не избрали в Верховный Совет”
При голосовании в Совет Национальностей он набрал более 50% голосов, но меньше, чем все другие кандидаты. Я знал об этих цифрах заранее, и для меня это было неожиданно: как же так? Мой шаг был продиктован именно этими соображениями и чувствами.
Что касается политических последствий, их оценка может быть разной. Например, Тельман Гдлян (в то время член Верховного Совета СССР – прим. ТАСС) после заседания съезда догнал меня в подземном переходе и дословно сказал: “Ну, юрист, натворил ты дел! Ты толкнул Ельцина в Верховный Совет против его воли. Нам он в Верховном Совете не нужен. Надо, чтобы он выступал на митингах каждый день в Лужниках и плакался, что его не только выгнали из московского горкома партии, но даже не избрали в Верховный Совет”. И закончил так: “Ты испортил ему карьеру! Если бы он был гонимый, на очередных выборах, даже на пост президента СССР, за него бы проголосовало 90% избирателей”.
Когда Бориса Николаевича избирали президентом России в 1991 году, он прошел блестяще (Ельцин победил на выборах президента РСФСР в первом туре, набрав 57,3% голосов, – прим. ТАСС). Ореол чистой воды мученика в народе вызывал желание его поддержать! Никакого моего участия там уже не было.
– В каких обстоятельствах произошло ваше назначение генеральным прокурором Российской Федерации?
– В “горячий” для Москвы день 3 октября 1993 года я был в Омске и собирался на работу, раздался телефонный звонок. Сказали, что со мной будет разговаривать Ельцин. Он мне сказал: “Алексей Иванович, надо максимум законности, максимум справедливости, максимум вашего гуманизма. Короче говоря, вы теперь генеральный прокурор. Работы предстоит очень много”.
В этой системе я не работал, но согласился, потому что Ельцин говорил именно о необходимости соблюдения закона, а я знал, что никогда не допущу несправедливости и массовых репрессий. Главная задача, которая стояла перед прокуратурой, – расследование майских беспорядков на Ленинском проспекте и событий октября 1993 года. Первые были уже расследованы, дела находились в судах и ждали решения. По октябрьским событиям следствие только начиналось, я был уверен, что лица, которых арестовали, виновны в организации массовых беспорядков, захвате общественных и государственных зданий, что поставило под угрозу жизнь и здоровье людей.
Но давление (на генпрокурора РФ – прим. ТАСС) по этим делам постоянно нарастало. Однажды мне принесли целую папку со списками людей, которых, по мнению их составителей, надо было немедленно арестовать. Это сильно настораживало. Списки я порвал и сказал, что сижу в кабинете Вышинского (генеральный прокурор СССР в сталинскую эпоху – прим. ТАСС), но не допущу, чтобы его дух здесь возродился.
Из Кремля даже принесли методическое указание без подписи автора по расследованию массовых беспорядков. Там было требование за 10 дней расследовать уголовное дело в связи с беспорядками и всем предъявить обвинение по статьям 102 и 17 УК РФ за соучастие в убийстве, потребовать для фигурантов смертной казни. Мне отводилась роль главного обвинителя в процессе. Эту “методичку” я также отправил в урну.
– В какой обстановке вы принимали решение об освобождении фигурантов событий 1991 и 1993 годов по амнистии?
– 23 февраля 1994 года Государственная дума объявила политическую и экономическую амнистию, в том числе участникам ГКЧП и событий 3-4 октября 1993 года в Москве.
За несколько дней до этого меня вызвал Ельцин и заявил, что в связи с принятием Конституции РФ будет акт об амнистии, чтобы освободить тех, кто находится в местах лишения свободы. “Мы внесем проект постановления в Госдуму”, – заявил он. Я сказал Борису Николаевичу, что депутаты немедленно воспользуются этим и включат в проект постановления участников событий, связанных с ГКЧП, первомайских и октябрьских событий в Москве. Ельцин выразил уверенность: “Не посмеют!”
Но Дума сделала, как я и предполагал. Ее постановление мне привезли поздно вечером 23 февраля. Сверху стояла резолюция Ельцина, адресованная Казаннику, Голушко (главе министерства безопасности РФ – прим. ТАСС) и Ерину (главе МВД РФ – прим. ТАСС): никого из арестованных не освобождать, а расследовать уголовное дело в прежнем порядке.
Принимать решение об освобождении Генпрокуратура должна была сразу, ибо в постановлении Думы было сказано, что фигуранты по майским и октябрьским событиям освобождаются из следственного изолятора, из мест лишения свободы немедленно. И далее было сказано: дела прекращаются во всех стадиях судопроизводства.
Я поехал в прокуратуру, собрал коллегию, вытащил этот документ и заявил: “Мы проведем амнистию. Сегодня пятница, на завтра объявляю рабочий день. Я попытаюсь уговорить Бориса Николаевича, чтобы он отозвал документ со своей резолюцией. Иначе я вынужден буду уйти в отставку, проведя предварительно амнистию”.
В тот же день я подписал приказ по аппарату об объявлении субботы рабочим днем, чтобы немедленно и организованно провести амнистию. Рабочей суббота была для всего аппарата в 1200 человек.
– Но ведь можно было этот приказ не издавать. Во что бы это вылилось в понедельник?
– Меня вполне могли задержать, чтобы не допустить освобождения арестованных из Лефортово. Тюрьма тогда подчинялась непосредственно Министерству безопасности РФ (предшественник ФСБ – прим. ТАСС), во главе которого был министр Николай Голушко. Я ему в пятницу вечером позвонил и сказал: “В субботу утром в 10.00 у нас будет объявление амнистии. Я вас прошу, откройте нам Лефортово”. Попросил, потому что знал о приказе Ельцина не дать нам допуск.
Голушко каким-то расстроенным голосом спросил: “Алексей Иванович, а постановление об амнистии будет или нет?” Я ответил: “Да, будет!” – и услышал ответ: “Ну что сделаешь, пусть приходят…”
Тогда многие газеты меня страшно ругали. Писали: что это за генеральный прокурор, который вместо поддержки обвинения выпустил преступников. Но я полагаю, что в те февральские дни 1994 года сработал механизм обеспечения законности.
– Как восприняли новость об амнистии те, кого она коснулась?
– Что касается членов ГКЧП, то их привезли в суд, председательствующий зачитал им постановление об амнистии и сказал: “Вы свободны. Распишитесь”. Все расписались, за исключением генерала Варенникова (генерал армии, в 1991 году – главком Сухопутных войск, заместитель министра обороны СССР – прим. ТАСС), которого я после этого начал глубоко уважать. Он сказал: “Я ни в чем не виновен! Мне государственная милость не нужна. Я требую суда!” (Суд впоследствии состоялся и Валентин Варенников был оправдан – прим. ТАСС).
Из арестованных по событиям 3-4 октября 1993 г. замечательно держался генерал Макашов (один из наиболее активных участников октябрьских событий, выступал на стороне Верховного Совета – прим. ТАСС), который полностью сохранил твердость духа. Когда он расписался под постановлением об амнистии и услышал, что свободен, заявил, что не торопится и не уйдет без генеральской формы. И вышел из Лефортово в генеральском мундире.
А с Хасбулатовым (в 1993 году – председатель Верховного Совета России – прим. ТАСС) была встреча тягостная. Когда еще не было постановления об амнистии, он требовал к себе немедленно генерального прокурора. Заместители мне говорили, что генпрокурор еще никогда не встречался с обвиняемым, но, хорошо подготовившись, я сам поехал в Лефортово. Разговор длился час двадцать. Хасбулатов утверждал, что ни в чем не виновен, возмущался. Я ему на фактах объяснил, за что он задержан.
Когда я собрался уйти, он за полы пиджака меня схватил и говорит: “Алексей Иванович, я вас прошу, заберите меня из тюрьмы. Вы просто с собой меня заберите, и все! Ну кто вам что скажет? Скажете, что он со мной идет”. Не знаю, как могла в Лефортово так измениться его личность.
Некоторые, когда следователи заходили в камеру и начинали зачитывать постановления Думы и следователя об амнистии, заявляли: “Ничего нам не читайте. Где расписаться?”
– В начале беседы вы упомянули о возникшей в 1993 году угрозе ликвидации прокуратуры России…
– Самыми тяжелыми за четыре месяца пребывания в должности генерального прокурора все же считаю сутки перед опубликованием проекта новой Конституции России в декабре 1993 года. В нем не было статьи о прокуратуре Российской Федерации, поскольку было принято решение ее ликвидировать, а надзорные функции передать судам.
Я трижды направлял служебные записки президенту Ельцину, доказывая необходимость сохранения прокуратуры. Ответа я не получил. В последний день работы над редактированием проекта Конституции я позвонил Ельцину: “Борис Николаевич, очень прошу, примите меня по срочному, неотложному делу”. Он помолчал, а затем сказал: “Алексей Иванович, в 22 часа!”
Ранее я написал полновесную отдельную статью в проект Конституции о прокуратуре как единой централизованной системе, описал ее функции как самостоятельной ветви государственной власти. На всякий случай, если не удастся решить вопрос по максимуму, я написал статью-минимум, которая действовала буквально до 2016 года. Маленькую 129-ю статью.
Пришел к Ельцину и говорю: “Борис Николаевич, я вас очень прошу, вставьте эту статью в проект Конституции”. Он просмотрел ее: “Нет, не могу. Вы знаете, у нас все решается коллегиально. Что я сделаю – уже верстка, все есть”.
Я тогда вытаскиваю вторую статью. Она пустая, но там начиналось, что “прокуратура Российской Федерации составляет единую централизованную систему с подчинением нижестоящего прокурора вышестоящему и генеральному прокурору”. И далее написал, что генеральный прокурор назначается Советом Федерации по представлению президента, а прокуроры субъектов РФ назначаются генеральным прокурором по согласованию с субъектом Федерации.
Он просмотрел ее и отвечает: “Алексей Иванович, зачем вам эта статья, она же пустая!”
Я говорю: “Борис Николаевич, я это прекрасно понимаю. Но если в Конституции будет статья, что прокуратура – это единая централизованная система, то мы сохраним ее”. – “А зачем она нам нужна? Это пережитки тоталитарного социализма. Ну я посоветуюсь”, – был ответ.
Страшно переживая за прокуратуру, говорю президенту: “Борис Николаевич, прокуратуру учредил Петр Первый”. – “Я это знаю”. – “А в народе вас сравнивают с ним. Говорят, что вы реформатор, продолжатель его дела. Как-то будет непонятно: Петр Первый учредил, а такой же деятель, как он, упразднил”.
Ельцин задумался и спрашивает: “Что вы говорите? Неужели так и рассуждают?” – “Да, Борис Николаевич, все так и говорят!” – “Надо же! Я этого не знал. Ну оставьте на всякий случай. Я посоветуюсь здесь”.
Второй вариант статьи я оставил. А к часам 3 ночи, когда экспедиция привозит почту и свежую прессу, поехал в генпрокуратуру. Приносят газету с опубликованным проектом Конституции. Смотрю, а там моя 129-я статья стоит в разделе “Судебная власть”. То есть ни к селу, ни к городу. Но самое главное, что была сохранена система.
Позднее в каждом учебнике по конституционному праву, в каждой монографии мои коллеги вели серьезные рассуждения на тему, почему законодатель поставил эту статью в раздел “Судебная власть”?
Страшно переживая за прокуратуру, говорю президенту: “Борис Николаевич, прокуратуру учредил Петр Первый”. – “Я это знаю”. – “А в народе вас сравнивают с ним. Говорят, что вы реформатор, продолжатель его дела. Как-то будет непонятно: Петр Первый учредил, а такой же деятель, как он, упразднил”.
Ельцин задумался и спрашивает: “Что вы говорите? Неужели так и рассуждают?” – “Да, Борис Николаевич, все так и говорят!”
Те идеи о месте прокуратуры в системе государственной власти возродились в 2016 году в поправках к Конституции. Глава 8-я теперь называется “Судебная власть и прокуратура”. Их развели на две ветви. Это самое главное.
Я всегда говорил: необходимо расширять полномочия прокуратуры, поскольку это единая разветвленная система, которая цементирует Россию, единственная структура, которая оказывает правовую помощь гражданам бесплатно, ведет защиту населения.
В начале 2000-х годов, когда децентрализация субъектов, особенно национальных республик, уже создала реальную угрозу целостности России, именно прокуратура по поручению нового президента – Владимира Путина быстро привела в соответствие с Конституцией и федеральным законодательством уставы и законы субъектов РФ. Беспрецедентный шаг главы государства остановил центробежные процессы.
Беседовал Анатолий Петров, корреспондент ТАСС в Омске