Красота и польза в предметной среде эпохи возрождения

Эпоху Средневековья сменила следующая. Усовершенствование орудий труда привело к увеличению продуктов – появился излишек. Это дало толчок для развития торговли, а для этого были налажены пути сообщения между отдельными провинциями и между разными государствами. Прогремели великие географические открытия. Места, которые находились на пересечении путей, стали центрами торговли. В них и начала развиваться культура. Общая интеграция дает право вести речь об обобщении идеала красоты для Европы, хотя мы знаем, что эти земли развивались достаточно неоднородно.

В любом случае, идеал красоты Ренессанса отличался от идеала красоты предыдущей эпохи. С человеческого тела было снято табу, наложенное церковью. Душа отходит на второй план, и перед нами во всем своем величии появляется Тело.

Красота теперь снова неотрывно связана с телом. К женской красоте перестали относиться, как к дьявольскому искушению, а к телу – как к греховному сосуду. Напротив: красота теперь – дар Божий, заслуживающий поклонения, а прекрасные женские тела появляются на картинах всех выдающихся живописцев.

Люди вспомнили, что «когда-то они это уже видели», и искусство взяло за образец достижения антич­ности. В моду вошло стремление к полярной противоположности полов, и это поставило следующее правило: совершенная красота содержится в выражении половых отличий мужчины и женщины. Подчеркнутые женские половые признаки стали залогом красоты. С другой стороны, мода на здоровье диктовала женщине иметь все данные для материнства – в первую очередь, большую грудь. Красивыми считали широкие бедра, крепкую талию и толстые ягодицы. Девичья красота уступала красоте зрелой женщины 35-40 лет.

“Ax, Филина, люблю я смеющуюся морщинку около твоего глаза, не сочной молодости, а опытности создание. Когда мои жадные руки охватывают твой пышный стан, грудь твоей дочки не прельщает меня. Мне люба зрелая осень, и для нее я забываю весну. Иди! Я укачаю тебя, пока зима не накроет белой пеленой виноград”.

Предпочтение, которое давалось зрелой матери перед только что расцветающей дочерью, мысль, что зрелые прелести первой соблазнительнее, выражалась непосредственно в самых разнообразных формах. Грудь, уже ставшая источником жизни, более всего манит и интересует мужчин. Вот почему художники так охотно изображали Марию, кормящую младенца. Вот почему также в XV и XVI вв. колодцы и фонтаны так часто сооружались в виде женщины, из грудей которой брызжет вода. Она лучший символ брызжущей во все стороны жизни, символ питающих сил. Достаточно вспомнить знаменитый “колодезь добродетели” в Нюрнберге. Можно было бы привести сотню других примеров. Все они одинаково драгоценные и прекрасные доказательства творческого пыла эпохи. Из таких фонтанов часто текло вино, которым в праздничный день город или князь угощали народ.
Прекрасная женщина, достигшая зрелости, может, естественно, предъявлять к мужу самые высокие требования, о чем, впрочем, подробнее в главе о любви в эпоху Ренессанса.

Та же самая точка зрения объясняет нам, почему тогда, в противоположность другим эпохам, беременная женщина считалась эстетически прекрасной. И не только в переносном смысле, не только как символ материнства, нет, самое состояние беременности производило эстетическое впечатление. Доказательством служит, на наш взгляд, тот факт, что искусство очень часто изображало беременную женщину, и притом со всеми характерными признаками беременности. Наиболее известна в этом отношении картина “La Gravida” (“Беременная”. — Ред.), приписываемая Рафаэлю. Другим доказательством служит то, что, изображая нагих женщин, им охотно придавали вид беременных. Достаточно вспомнить Еву ван Эйка и другие подобные женские изображения.

 Одежда стала более открытой.Платья теперь щедро демонстрируют плечи и грудь, для имитации полноты используются накладные бедра и накладные животы. В эпоху Ренессанса не запрещается позировать для картин обнаженными. Среди аристократов даже возникает определенная мода изображать своих любимых в костюме Евы. Новые набирающие обороты производственные отношения, требовали увеличения количества рабочих рук, то есть рождения большего количества детей, и это обуславливало моду на беремен­ность. Это нашло отражение в костюме – одежду начали шить по сборкам выше талии.

Если в  эпоху раннего Возрождения бледный цвет лица и длинные шелковистые пряди белокурых волос были канонами красоты женщин Флоренции и идеальными считались стройная «лебединая шея» и высокий чистый лоб,  для удлинения  которого женщины выбривали спереди волосы и выщипывали брови, то высокое Возрождение приносит совсем иное понимание красоты. Вместо тонких, стройных, подвижных фигур торжествуют пышные формы, могучие тела с широкими бедрами, с роскошной полнотой шеи и плеч.

Женщина должна была быть в одном лице Юноной и Венерой. Женщина, корсаж которой предвещает роскошную грудь, ценится выше всего. Вот почему уже девушка щеголяет своей пышной грудью. По мнению Брантома, величественно сложенная женщина заслуживает глубочайшего преклонения. Она должна быть высокого импозантного роста, должна обладать пышной, прекрасной грудью, широкими бедрами, крепкими ягодицами — как Венера Каллипига, — полными руками и ногами, “способными задушить гиганта”. Такова, по мнению Брантома, прекрасная, царственная женщина. Таковы женщины Рубенса, созданные им для бессмертной жизни.

Созерцание таких женщин доставляет высочайшую радость, ибо обладание ими сулит мужчине глубочайшее наслаждение. Брантом говорит по поводу любовной авантюры величественной по своему телосложению женщины: “Вот почему полные женщины заслуживают предпочтения хотя бы ради только их красоты и величия, ибо за эти последние, как и за другие их совершенства, их ценят. Так, гораздо приятнее управлять высоким и красивым боевым конем, и последний доставляет всаднику гораздо больше удовольствия, чем маленькая кляча”.

В моду входит особый, так любимый венецианками золотисто-рыжий цвет волос, – цвет, который позже стали называть «цветом Тициана».

Поэты в разных странах пишут трактаты о красоте и пытаются до миллиметра выверить внешность: «длина носа равна длине губ, оба уха по площади равны открытому рту, а в высоте тела восемь раз укладывается высота головы».

Или более известное: «У красивой женщины должны быть: три вещи белые – кожа, зубы, кисти рук; три черные – глаза, брови, ресницы; три розовые – губы, щеки, ногти; три длинные – тело, волосы, пальцы; три короткие – зубы, уши, ступни; три тонкие – губы, талия, ступни; три полные – руки, бедра, икры; три маленькие – соски, нос, голова…»

В особенности восторженные гимны поются красоте бюста. Груди белы, как слоновая кость, они подобны Венериным холмам или двум сахарным головам, они выступают из корсажа, как “два восходящих весенних солнца”, они “поднимаются, как два копья” и т. д. В честь женской груди всюду раздаются хвалебные гимны. Везде там, где слагается гимн в честь женщины, прежде всего и громче всего воспевается грудь. Ганс Сакс поет о своей красавице: “У нее белая шейка, а под ней две груди, украшенные и испещренные голубыми жилками”.

Быть может, самый восторженный гимн в честь прекрасной груди принадлежит Клеману Маро, который сложил дифирамб всем ее достоинствам, прославил вызываемые ею чары сладострастия, все желания, которые она возбуждает в мужчине…

Великий Рубенс внес свой вклад, написав «Трактат о теле человеческом», где утверждал: «Говоря о женской фигуре, следует заметить, что очертания и контуры мышц женщины, ее манера стоять, идти, садиться, все ее движения и все ее действия представлены таким образом, что в них нельзя разглядеть совершенно ничего, свойственного мужчине. Напротив, в соответствии со своим первоначальным элементом, коим является окружность, она вся круглая, нежная, гибкая и во всем противоположна мощной и мужественной форме».

Апофеоз, устроенный прекрасной женской груди в искусстве, не только не уступает, но даже превосходит гимн, сложенный в ее честь поэзией. Никогда в живописи не изображали с таким горячим упоением красоту груди, как в эпоху Ренессанса. Ее идеализированное изображение — один из неисчерпаемых артистических мотивов эпохи. Для нее женская грудь — самое удивительное чудо красоты, и потому художники рисуют и изображают ее изо дня в день, чтобы увековечить. Какой бы эпизод из жизни женщины ни изображал художник, он всегда найдет случай вплести новую строфу в гимн, раздающийся в честь ее груди. И всегда возвеличивается ее здоровая естественная красота — красота, покоящаяся на принципе целесообразности. Это всегда такая грудь, которая точно создана для того, чтобы пить из ее источника жизненную силу.

С этим культом груди может сравниться еще только восторженное прославление интимных красот женщины. Пластические искусства также отдали дань этому культу. Вспомним многочисленные гравюры на эту тему Бехама и Альдегревера, плакаты Петра Флетнера, “Флору” Донателло, чтобы ограничиться хотя бы этими немногими примерами.

Обязательным штрихом для красавицы эпохи Возрождения являлись золотистые волосы: «тонкие и светлые, похожие то на золото, то на мед, сияющие подобно солнечным лучам, вьющиеся, густые и длинные, рассыпанные по плечам волнами» — так писал в своем «Трактате о красоте и любви» Агостино Нифо в 1539 году.

Абсолютно прекрасным считалась сочетание золотистых волос и черных глаз. Эпоха Возрождения проявляется в возвращении женственности. После запрета на макияж всемогущей церковью в средние века, представительницы слабого пола начинают вновь красить глаза, ресницы и брови суриком. Губы и ногти становятся ярко-розовыми. Некоторые девушки подкрашивали даже соски.

Монах валламброзаского ордена Аньоло Фиренцуола в трактате «О красоте женщин» дает нам свое представление об идеале красоты в эпоху Ренессанса:

 «Ценность волос настолько велика, что, если красавица украсилась золотом, жемчугом и оделась бы в роскошное платье, но не привела в порядок свои волосы, она не выглядела ни красивой, ни нарядной… волосы женщины должны быть нежными, густыми, длинными, волнистыми, цветом они должны уподобляться золоту, или же меду, или же горящим лучам солнечным. Телосложение должно быть большое, прочное, но при этом благородных форм. Чрезмерно рослое тело не может нравиться, так же как небольшое и худое. Белый цвет кожи не прекрасен, ибо это значит, что она слишком бледна: кожа должна быть слегка красноватой от кровообращения… Плечи должны быть широкими… На груди не должна проступать ни одна кость. Совершенная грудь повышается плавно, незаметно для глаза. Самые красивые ноги – это длинные, стройные, внизу тонкие, с сильными снежно-белыми икрами, которые оканчиваются маленькой, узкой, но не сухощавой ступней. Предплечья должны быть белыми, мускулистыми…».

 
Именно такой тип красоты изображен на полотнах Тициана «Любовь земная и небесная», «Портрет дамы в белом» и портретах многих мастеров венецианской школы XVI века, в творениях Рубенса, Рембрандта, Гальса и других художников этого времени.

Серия сообщений “Возрождение”:
Часть 1 – Сущность моды в эпоху Ренессанса.
Часть 2 – Идеал красоты в эпоху Возрождения.
Часть 3 – Итальянский костюм в эпоху Возрождения.
Часть 4 – Как менялась итальянская мода в эпоху Возрождения.
…
Часть 20 – Женский костюм в Германии 16 века.
Часть 21 – Эпоха Возрождения. Немецкий костюм 16-го века.
Часть 22 – Английский костюм эпохи Возрождения.

Серия сообщений “Идеал эпохи”:
Часть 1 – Идеал красоты в Древней Греции.
Часть 2 – Идеал женской красоты в Древнем Риме.
Часть 3 – Какой должна была быть средневековая дама.
Часть 4 – Идеал красоты в Средневековье.
Часть 5 – Идеал красоты в эпоху Возрождения.
Часть 6 – Женщина эпохи Возрождения.
Часть 7 – Не спешите худеть! или Идеальная женщина сто лет назад.
Часть 8 – Советская фотоклассика и образ женщины в ней