Константин дмитриевич ушинский о пользе педагогической литературы
<…> если нам раза два случалось встретить у наших педагогов систематическое собрание главнейших педагогических сочинений, то гораздо чаще встречали мы таких педагогов-практиков, которые с презрением отзывались о педагогической теории и даже питали какую-то странную вражду к ней <…>
Пустая, ни на чем не основанная теория оказывается такой же никуда не годной вещью, как факт или опыт, из которого нельзя вывести никакой мысли, которому не предшествует и за которым не следует идея.
Теория не может отказаться от действительности, факт не может отказаться от мысли. Но, увы, спор этот <…> часто слышится в жизни и в особенности в деле воспитания.
Часто педагог-теоретик, принимаясь за свое сочинение, прежде всего отвлекает свою мысль от бессмысленной пестроты жизненных явлений, старается возвыситься до абстрактных начал воспитания, определяет сначала цель человеческой жизни, взвешивает средства к достижению этой цели и начинает чертить путь воспитания, забывая, что главный вопрос о цели человеческой жизни, на решении которого основана вся его теория воспитания, разрешается в действительности с бесконечным разнообразием.
<…> Но если можно не доверять кабинетной теории воспитания, то еще более причин не давать никакого важного и общего значения одиночной опытности практика.
<…> что такое педагогическая опытность? Большее или меньшее количество фактов воспитания, пережитых воспитателем. Но, конечно, если эти факты остаются только фактами, то они не дают опытности. Они должны произвести впечатление на ум воспитателя, классифицироваться в нем по своим характеристическим особенностям, обобщиться, сделаться мыслью, и уже эта мысль, а не самый факт, сделается правилом воспитательной деятельности педагога.
Деятельность человека как человека всегда проистекает из источника сознательной воли, из разума; но в области разума факт сам по себе есть ничто, и важна только идеальная сторона факта, мысль, из него вытекающая и им подкрепляемая. Связь фактов в их идеальной форме, идеальная сторона практики и будет теория в таком практическом деле, каково воспитание. <…>
Воспитательная деятельность, без сомнения, принадлежит к области разумной и сознательной деятельности человека; самое понятие воспитания есть создание истории; в природе его нет. Кроме того, эта деятельность направлена исключительно на развитие сознания в человеке: каким же образом может она отказаться от мысли, от сознания истины, от обдуманности плана?
Но что же предлагает нам педагогическая литература, если не собрание опытов сознанных и обдуманных, если не результаты процесса мышления, направленного на дело воспитания? Какой воспитатель, будь он самый закоренелый рутинер (человек занимающийся рутинной, однообразной работой – А.К.), отвергнет совет педагога, более его опытного, или откажется подать благоразумный совет только что начинающему собрату?
Практика, факт — дело единичное, и если в воспитании признавать дельность одной практики, то даже и такая передача советов невозможна. Передается мысль, выведенная из опыта, но не самый опыт; если только это не передача тех старушечьих рецептов, в которых говорится: «ты, мой батюшка, возьми эти слова, напиши их на бумажке, а потом сожги и пепел выпей с водой против утренней зорьки, и там увидишь, что выйдет». Неужели искусство воспитания может упасть в такую темную, бессознательную область предрассудков, поверий и фокусов, а такова судьба его, если оно будет предоставлено единичной практике каждого…
Александр Кульчицкий 07-07-2016 г.
В самом деле, чем можно объяснить такое ничтожество нашей педагогической литературы, особенно при таком развитии ее в Германии, откуда мы заимствовали основы большей части наших педагогических учреждений, как не тайным сознанием ее бесполезности? Что этот недостаток переводных и оригинальных педагогических книг на русском языке не заменяется у нас обилием книг педагогического содержания на иностранных языках – в этом легко убедиться.
Во-первых, такой замены вполне быть не может, как потому, что не всякому же доступны книги на иностранных языках, так и потому, что педагогическая литература необходимо должна быть самостоятельной, народной; а во-вторых, в наших училищных библиотеках, даже в таких, где скорее всего можно бы было этого ожидать, редко встречается дельная педагогическая книга, разве попадет туда как-нибудь случайно. Чаще всего встречаются довольно наивные произведения французских воспитателей и воспитательниц, хотя во Франции именно искусство воспитания далеко не процветает. Кто же хочет иметь капитальные произведения иностранной педагогической литературы, не говорим уже о произведениях второстепенных, брошюрах, монографиях и журналах, тот должен сам выписать их из-за границы. Самый характер статей, появляющихся время от времени в наших журналах, особенно часто в последнее время, еще более убеждает нас, как мало педагогическая литература Запада имела у нас влияния. Положения, неизбежные в каждом немецком учебнике, излагаются иногда как новые открытия; вопросы, давно рассмотренные с самых различных сторон, разрешаются вновь односторонне, как будто бы у них не было своей истории. Наконец, не выдавая наших частных наблюдений за что-нибудь общее, мы можем сказать, что если нам раза два случалось встретить у наших педагогов систематическое собрание главнейших педагогических сочинений, то гораздо чаще встречали мы таких педагогов-практиков, которые с презрением отзывались о педагогической теории и даже питали какую-то странную вражду к ней, хотя самые имена главнейших ее деятелей были им вовсе неизвестны или известны только по слуху. Вот причины, которые оправдывают наше желание сказать несколько слов в защиту педагогической литературы. Спор между теорией и практикой – спор очень старый, который, наконец, умолкает в настоящее время, сознавая свою неосновательность. Война между практиками и теоретиками, между поборниками опыта и поборниками идеи приближается к миру, главнейшие условия которого уже обозначились. Пустая, ни на чем не основанная теория оказывается такой же никуда не годной вещью, как факт или опыт, из которого нельзя вывести никакой мысли, которому не предшествует и за которым не следует идея. Теория не может отказаться от действительности, факт не может отказаться от мысли. Но, увы, спор этот, еще не совсем умолкший и в науке, часто слышится в жизни и в особенности в деле воспитания. Часто педагог-теоретик, принимаясь за свое сочинение, прежде всего отвлекает свою мысль от бессмысленной пестроты жизненных явлений, старается возвыситься до абстрактных начал воспитания, определяет сначала цель человеческой жизни, взвешивает средства к достижению этой цели и начинает чертить путь воспитания, забывая, что главный вопрос о цели человеческой жизни, на решении которого основана вся его теория воспитания, разрешается в действительности с бесконечным разнообразием. Педагог-практик смеется над своим зафилософствовавшимся товарищем, чувствует всю неприложимость его стройной теории, берет в одну руку учебник своего предмета, в другую ферулу, – и дело идет у него как по маслу; ученики учатся прилежно, переходят из класса в класс, вступают в жизнь, и как будто никогда и ничему не учились. Они выполнили необходимую комедию детства и юности и принимаются за новые роли, не имеющие никакого отношения к старым, воспоминание о которых только мешает жить и чем скорее исчезнет, тем лучше.
Но это две крайности. Средину между ними занимают все педагоги, теоретики и практики. Нет такого педагога-практика, который бы не имел своей, хотя крошечной, хотя туманной теории воспитания, и нет такого смелого теоретика, который бы по временам не оглядывался на факты. Но если можно не доверять кабинетной теории воспитания, то еще более причин не давать никакого важного и общего значения одиночной опытности практика. Неужели дело воспитания так легко, что стоит только принять на себя звание воспитателя, чтобы постигнуть это дело во всей его полноте? Неужели достаточно только нескольких лет воспитательной деятельности и единичной наблюдательности, чтобы разрешить все вопросы воспитания? Самые закоренелые педагоги-рутинеры беспрестанно толкуют о трудности своего искусства и отвергают теорию именно на том основании, что она слишком легко дается кабинетным мудрецам. Конечно, ни один практик-педагог, но отвергает возможности большего или меньшего совершенства в своем деле, конечно, ни один из них не признает равенства искусства воспитания во всех своих собратиях. Напротив, каждый из них так гордится своей опытностью, высчитывая по пальцам года своей воспитательной деятельности. На чем же основывается такое неравенство, или, другими словами, что такое педагогическая опытность? Большее или меньшее количество фактов воспитания, пережитых воспитателем. Но, конечно, если эти факты остаются только фактами, то они не дают опытности. Они должны произвести впечатление на ум воспитателя, классифицироваться в нем по своим характеристическим особенностям, обобщиться, сделаться мыслью, и уже эта мысль, а не самый факт, сделается правилом воспитательной деятельности педагога. Деятельность человека как человека всегда проистекает из источника сознательной воли, из разума; но в области разума факт сам по себе есть ничто, и важна только идеальная сторона факта, мысль, из него вытекающая и им подкрепляемая. Связь фактов в их идеальной форме, идеальная сторона практики и будет теория в таком практическом деле, каково воспитание. Воевать против такой теории не значит ли то же, что воевать против мысли вообще; но педагог, во всяком случае, есть поборник мысли, и если он признает годность одного факта и личного опыта, то к чему все его ученье? Не противоречит ли он сам себе, отвергая теорию для себя и беспрестанно толкуя ее детям? Если теория ни к чему не годится в жизни, то к чему служит передаваемая им наука? Какое значение имеет его собственное звание?
Воспитательная деятельность, без сомнения, принадлежит к области разумной и сознательной деятельности человека; самое понятие воспитания есть создание истории; в природе его нет. Кроме того, эта деятельность направлена исключительно на развитие сознания в человеке: каким же образом может она отказаться от мысли, от сознания истины, от обдуманности плана? Но что же предлагает нам педагогическая литература, если не собрание опытов сознанных и обдуманных, если не результаты процесса мышления, направленного на дело воспитания? Какой воспитатель, будь он самый закоренелый рутинер, отвергнет совет педагога, более его опытного, или откажется подать благоразумный совет только что начинающему собрату? Практика, факт – дело единичное, и если в воспитании признавать дельность одной практики, то даже и такая передача советов невозможна. Передается мысль, выведенная из опыта, но не самый опыт; если только это не передача тех старушечьих рецептов, в которых говорится: «ты, мой батюшка, возьми эти слова, напиши их на бумажке, а потом сожги и пепел выпей с водой против утренней зорьки, и там увидишь, что выйдет». Неужели искусство воспитания может упасть в такую темную, бессознательную область предрассудков, поверий и фокусов, а такова судьба его, если оно будет предоставлено единичной практике каждого. «Это прекрасный преподаватель, прекрасный воспитатель», говорит молва, но в чем заключается его сила и откуда проистекает его искусство, – этого никто не знает, да этого и нельзя знать; до этого можно дойти только собственной практикой. Не правда ли, что это нечто вроде фокусов наших знахарок и шептуний? Неужели же искусство воспитания, это искусство развития сознания и воли, может оставаться на этой низкой ступени и не подымется даже на ту, на которой стоит медицина, собирающая факты, но основывающаяся на знании, с одной стороны, человеческого организма и его отправлений, а с другой, на значении свойств ядов и медикаментов.
К. Д. Ушинский является известным педагогом, который создал основы Русской педагогики. Он жил в 1824-1873 гг. и стал автором многочисленных трудов в области науки обучения. Вклад Ушинского в педагогику проявился и в России, и за рубежом – во многих странах мира. До сегодняшнего дня отрывки его работ приводятся в качестве цитат в научных исследованиях.
Биография
Краткая биография Ушинского берет начало в Туле 1824 года. В феврале того года в семье мелкопоместных дворян родился Константин Дмитриевич. Его детские годы проходили в фамильном имении вблизи города.
В 1840 году он стал выпускником Новгород-Северской гимназии. Сразу после этого будущий деятель в области педагогики К. Д. Ушинский поступил в Московский университет. Он выбрал юридический факультет. Как утверждал он сам, именно в этот период времени он определился с собственной специализацией – его влекло преподавание.
По окончанию в 1844 году основного курса он продолжил деятельность в учебном заведении, готовясь получить степень магистра. В том же году он приобретает кандидатскую степень. А спустя два года Ушинский уже исполняет обязанности профессора в Демидовском лицее в Ярославле.
Конфликты
Но вскоре Ушинский с педагогическими идеями, которые впоследствии прославят его на весь мир, вступает в конфликт с руководством на почве стиля преподавания, и происходит его отставка. Это случилось в 1849 году.
Константин становится инспектором в Гатчинском сиротском институте. Параллельно он занимает ту же должность в Смольном институте благородных девиц. Примечательно, что и там, и там он меняет стиль преподавания, и эффективность его возрастает. Но руководство снова недовольно нововведениями молодого преподавателя. В 1862 году он оказался уволенным из Смольного института. Его направили в долгую командировку за границу, назвав в качестве предлога изучение им теории преподавания в других государствах.
По рассказам Ушинского, он посчитал эту поездку ссылкой. Но сумел извлечь пользу из данного события.
Он действительно принялся изучать образовательные системы стран мира. В итоге он написал сразу несколько статей, в которых ярко прослеживаются особенности педагогических идей Ушинского. Кроме того, он издал несколько книг. В 1867 году вернулся на родину, где приступил к работе над уже третьим томом книги «Человек как предмет воспитания». Несмотря на то что он не смог довести начатое до конца, он успел сделать серьезный вклад в развитие образования в России. Прожил он 47 лет, умер в 1870 году.
Учения
Основная суть педагогических идей Ушинского заключалась в демократии в области преподавания. Он утверждал, что в основу обучения должны быть положены философские, психологические, физиологические особенности людей. Он заявлял, что в области преподавания ни в коем случае нельзя полагаться исключительно на свой, пусть и удачный, опыт. Теория обязательно должна сопровождаться практикой.
Кроме того, рассказывая о пользе педагогической литературы, Ушинский отмечал, что теория без основания является бесполезной. Теория без практики не значит ничего. Она ни в коем случае не может отрицать реальность.
Константин заметил, что в воспитании и преподавании в обязательном порядке нужно брать в расчет отличительные особенности национальности, географические и исторические нюансы. Народность, по рассказам Ушинского, проявляется в уважении собственного национального языка, истории своей государственности. Такое воспитание, по его мнению, должно воспитывать патриотизм в подрастающем поколении, внушать национальную гордость. В то же время нельзя бросаться в крайности – шовинизм он отрицал. Уважение, как считал Константин, должно проявляться и в отношении других народностей.
Воспитание он определял в качестве сознательного процесса построения личности человека с ориентиром на гармонию. Важнейшее место в преподавании он отводил развитию нравственных начал в учениках. Он заявлял о том, что главнейшей целью воспитания и является развитие нравственности. Личные качества провозгласил как нечто более ценное, нежели чем наличие знаний в голове. Кроме того, в развитие нравственности он вкладывал привитие ученикам дисциплины, гуманности, старательности. Отмечал он чувство собственного достоинства, скромность.
Средства воспитания
В их роли, по мнению Ушинского, выступает непосредственно пример педагога, его тактичное поведение. Обязательно в учебный процесс включаются поощрительные и предупреждающие меры. Руководства учебных заведений были недовольны Константином, поскольку он отрицал традиционную дисциплину, бывшую распространенной в любой школе прежних лет. Тогда ученики слепо повиновались педагогам, а обучение включало физические наказания. Ушинский же провозглашал гуманность в качестве основы образовательного процесса.
Труды
Примечательно, что даже спустя века с момента смерти великого педагога издаются его произведения. Книга «Детский мир. Хрестоматия» продолжает весьма успешно издаваться и покупаться по всей российской территории. Она считается одним из самых популярных сборников. В книге «Детский мир. Хрестоматия» содержатся отобранные Ушинским лучшие произведения, когда-либо написанные для лиц в возрасте 6-13 лет.
Учебная книга «Родное слово» Ушинского издавалась с 1864 года вплоть до революции. Это были учебники для лиц младшего возраста. Уроки сопровождались рассказами, сказками Ушинского, скороговорками, пословицами.
В выборе произведений для данного сборника автор руководствовался принципами, закрепленными впоследствии большинством российских детских поэтов. Стихи эти почти не имеют эпитетов, но они наполнены глаголами. Благодаря такой особенности подобные произведения легко применять в играх для детей.
Во второй же части «Родного слова» Ушинского имеется множество познавательных статей, автором которых выступил сам великий педагог. Они усложняются со временем, оставляя ученика с достаточно цельной картиной действительности.
Проявились инновационные представления об образовательном процессе Ушинского в дополнениях к основному материалу. Он постоянно смешивает подачу новых тем со стихами, рассказами, сказками и загадками. Деловые статьи написаны простым и строгим слогом. Считается, что это приучает детей к ясности мысли. Ушинский активно поощряет беседы с детьми, наличие дискуссий в классе. Задания в его учебнике наполнены вопросами, которые побуждают учеников сравнить то, что они прочитали, с собственным опытом.
Художественные статьи написаны с подчеркнутой эмоциональностью, и это также не случайно. Они весьма занимают юных учеников.
Статьи
Известность приобрели его статьи, содержащие основополагающие принципы педагогики, многочисленные научные труды. Идеи его, изначально активно отвергаемые деятелями в образовательной сфере, приобрели широкое распространение и повлияли на дальнейшее развитие российской педагогики коренным образом.
Память
В 1946 году в его честь переименовали Ярославский государственный педагогический университет им. К. Д. Ушинского – ЯГПУ. На данный момент в нем имеется девять факультетов. Каждый год он выпускает примерно 3000 педагогов.
Требования
Главнейшее требование этого выдающегося педагога заключалось в том, чтобы с ранних лет ученики знакомились с произведениями устного народного творчества. Благодаря этому они становились ближе к народной культуре, больше любили и понимали родную речь. Передовым было его требование, которое неоднократно высказывалось в научных работах – обучение необходимо строить с учетом индивидуальных психологических особенностей детей, которые присущи им в разные возрастные периоды. Учеников педагогу нужно на постоянной основе изучать заново, а не полагаться слепо на собственный опыт, каким бы он ни был успешным. Важно узнавать обучающегося таким, какой он есть – со всеми недостатками и достоинствами.
Особенно много внимания в своих трудах Ушинский уделял психологическим аспектам. Он считал, что психология дает множество знаний, которые попросту необходимы в воспитании подрастающего поколения. Кроме того, мало лишь знать и владеть законами этой науки – необходимо постоянно действовать в соответствии с ними. Здесь важен творческий подход, чтобы это было максимально эффективным.
Историческая заслуга
Важная историческая заслуга педагога была в том, что он обозначил передовые для своего времени идеи, изложил достижения дидактики того времени, включив их в теорию педагогики. Он собрал множество ценных указаний о том, каким образом развивается внимание учеников, как включать их сознательную память.
Константин Дмитриевич дал инструкцию и о том, как именно повторять пройденный материал, чтобы он становился частью учебного процесса и надолго запоминался. Ушинский утверждал, что повторяется материал не с целью возобновить забытое, а чтобы предупредить саму вероятность того, что что-то забудется. Каждый новый шаг в образовательном процессе базируется на уже пройденных темах.
В современности
На сегодняшний день образовательные реформы в стране снова актуальны. Вопросы воспитания регулярно пересматриваются. И многие исследователи считают, что в опыте прошлого содержится немало подсказок касательно того, какой путь сегодня будет наиболее актуальным и эффективным, и позволит решить назревшие проблемы в образовательной сфере. И центральное место здесь принадлежит Константину Дмитриевичу Ушинскому.
Это центральная фигура русской педагогики. Для детей это детский писатель, для преподавателей – учитель. У каждого человека определение этой фигуре будет своим собственным.
Известно, что на самого Ушинского как на специалиста существенное влияние оказали Грановский, Редкин. Он впитал в себя немало знаний в ходе обучения в лицее. В последующей своей работе Ушинский реализовывал то, что было задумано еще в ходе обучения, на практике. И выяснилось, что это было эффективным.
Реформирование школы
Константин Дмитриевич ратовал за то, чтобы народное образование проводилось обществом, а в основу школ должен быть положен «общественный почин». Труд он считал основой воспитательного процесса, важнейшим фактором жизни.
С его точки зрения, задачей любого преподавателя является приучение учеников к нравственным началам, а вовсе не внушение им множества знаний. Сама способность к интеллектуальному труду оценивалась им выше, нежели передача сухих знаний предмета.
Воспитание Ушинский называет частью искусства. Он отмечает, что здесь соединяются теория с практикой.
Женское образование
Прославился Ушинский и своими взглядами на этот вопрос. Он отмечал, что если смотреть на женщину как на равноправного в любом отношении человека с мужчиной, меняется и взгляд на ее образование. Женщина – проводник «успехов науки цивилизации», по утверждению великого педагога.
Он отмечал, что преподавателю необходимо понимать ученика, больше задумываться непосредственно о цели воспитательного процесса. Все в нем зиждется непосредственно на личности педагога, так как воспитание происходит лишь из живых источников, личных примеров. Ни одно искусственное заведение, даже при максимально хитрой системе образования, не сумеет выполнить столь же важную роль в воспитательном процессе, как личность.
Педагогу необходимо обладать запасом энергии, уметь продуцировать ее снова и снова, чтобы не увязнуть в однообразной преподавательской деятельности.
Педагогические идеи Ушинского никак не способны потерять своей актуальности на сегодняшний день. Они по-прежнему считаются весьма значимыми, на них основывается современная образовательная система, пусть и не все реализуется на практике. Пришло время им стать ступенькой, фундаментом для последующих инноваций.