И лет да пользы нет
брезглив ко злу, к добру ленив,
по часу в день бывал я счастлив,
тетрадь к сожительству склонив.
* * *
В конторах служат сотни дур,
бранящих дом, плиту и тряпку;
у тех, кто служит чересчур,
перерастает матка – в папку.
* * *
Не суйся запевалой и горнистом,
но с бодростью и следуй, и веди;
мужчина быть обязан оптимистом,
все лучшее имея впереди.
* * *
Я на карьеру, быт и вещи
не тратил мыслей и трудов,
я очень баб любил и женщин,
а также девушек и вдов.
* * *
Есть страсти, коим в восхваление
ничто нигде никем не сказано;
я славлю лень – преодоление
корысти, совести и разума.
* * *
Наш век легко плодит субъекта
с холодной згой в очах порочных,
с мешком гавна и интеллекта
на двух конечностях непрочных.
* * *
Снегом порошит моя усталость,
жизнь уже не книга, а страница,
в сердце – нарастающая жалость
к тем, кто мельтешит и суетится.
* * *
В советах нету благодати
и большей частью пользы нет,
и чем дурак мудаковатей,
тем он обильней на совет.
* * *
Крутой и трогательно чистый,
весомо, явственно и внятно
от нищих духом – дух мясистый
витает в воздухе приятно.
* * *
Человек без тугой и упрямой
самовольной повадки в решениях
постепенно становится дамой,
искушенной во всех отношениях.
* * *
Саднит на душе, как ожог,
тоска соучастия в спорах
с обилием творческих жоп,
весьма в извержении скорых.
* * *
Владыкой мира станет труд,
когда вино польет из пушек,
и разом в девственность впадут
пятнадцать тысяч потаскушек.
* * *
Никуда не уйдя ни на чуть,
мы все силы кладем на кружение,
ибо верим не в пройденный путь,
а в творимое нами движение.
* * *
Ты вечно встревожен, в поту, что в соку,
торопишься так, словно смерть уже рядом;
ты, видно, зачат был на полном скаку
каким-то летящим в ночи конокрадом.
* * *
По ветвям! К бананам! Где успех!
И престиж! Еще один прыжок!
Сотни обезьян стремятся вверх,
и ужасен вид их голых жоп.
* * *
Я уважаю лень за то, что
в ее бездейственной тиши
живую мысль питает почва
моей несуетной души.
* * *
Сказавши, не солгав и не похвастав,
что страху я не слишком поддаюсь,
не скрою, что боюсь энтузиастов
и очень активистов я боюсь.
* * *
Я прожил жизнь как дилетант —
ни в чем ни знаний, ни системы,
зато писал я не диктант,
а сочинение без темы.
* * *
Чтобы вдоволь радости отведать
и по жизни вольно кочевать,
надо рано утром пообедать
и к закату переночевать.
* * *
Гниенье основ – анекдота основа,
а в нем стало явно видней,
что в русской комедии много смешного,
но мало веселого в ней.
* * *
Вкушая бытия густой напиток,
трясясь по колее, людьми изрытой,
я понял, что серьезности избыток —
примета недостаточности скрытой.
* * *
У тех, в ком унылое сердце,
и мысли – тоскою моренные,
а если подробней всмотреться,
у бедных и яйца – вареные.
* * *
О чем хлопочут червяки?
Чего достигнуть норовят?
Чтоб жизней их черновики
в питоны вывели червят.
* * *
Не жалею хмельных промелькнувших годов,
не стыжусь их шального веселья,
есть безделье, которое выше трудов,
есть труды, что позорней безделья.
* * *
Этот тип – начальник, вероятно:
если он растерян, огорошен,
если ветер дует непонятно —
он потеет чем-то нехорошим.
* * *
Подпольно, исподволь, подспудно,
родясь, как в городе – цветы,
растут в нас мысли, корчась трудно
сквозь битый камень суеты.
* * *
Творимое с умом и не шутя
безделье освежает наши души;
с утра я лодырь, вечером – лентяй,
и только в промежутке бью баклуши.
* * *
Уже с утра, еще в кровати,
я говорю несчетный раз,
что всех на свете виноватей —
Господь, на труд обрекший нас.
* * *
Как ни туманна эта версия,
но в жизни каждого из нас
есть грибоедовская Персия
и есть мартыновский Кавказ.
* * *
Лишь тот вполне благочестив,
кто время попусту не тратил,
а, смело пояс распустив,
земной отведал благодати.
* * *
Расчетлив ты, предусмотрителен,
душе неведомы гримасы,
ты не дитя живых родителей,
а комплекс компаса и кассы.
* * *
Чуждаясь и пиров, и женских спален,
и быта с его мусорными свалками,
настолько стал стерильно идеален,
что даже по нужде ходил фиалками.
* * *
О равенстве мы заняты заботами,
болота и холмы равняем мы;
холмы, когда уравнены с болотами,
становятся болотами холмы.
* * *
Так привык на виду быть везде,
за престиж постоянно в ответе,
что, закрывшись по малой нужде,
держит хер, как бокал на банкете.
* * *
Живи, покуда жив. Среди потопа,
которому вот-вот наступит срок,
поверь – наверняка мелькнет и жопа,
которую напрасно ты берег.
* * *
Мужчины – безусловный авангард
всех дивных человеческих затей,
и жаль, что не умерен их азарт
ношением и родами детей.
* * *
Так ловко стали пресмыкаться
сейчас в чиновничьих кругах,
что могут с легкостью сморкаться
посредством пальцев на ногах.
* * *
Сколько света от схватки идей,
сколько свежести в чувственной гамме,
но насмотришься сук и блядей —
жирно чавкает грязь под ногами.
* * *
Над злой тоской больниц и тюрем,
над нашей мышьей суетой,
дымами труб насквозь прокурен,
витает вряд ли дух святой.
* * *
Я чужд рассудочным заботам
и очень счастлив, что таков:
Бог благосклонен к идиотам
и обожает мудаков.
* * *
Есть люди – прекрасны их лица,
и уровень мысли высок,
но в них вместо крови струится
горячий желудочный сок.
* * *
Погрязши в тупых ежедневных делах
и в них находя развлечение,
заблудшие души в блудливых телах
теряют свое назначение.
* * *
Очень жаль мне мое поколение,
обделенное вольной игрой:
у одних плоскостопо мышление,
у других – на душе геморрой.
* * *
Пора! Теперь меня благослови
в путь осени, дождей и листопада,
от пламени цветенья и любви
до пепла увяданья и распада.
* * *
Дана лишь тем была недаром
текучка здешней суеты,
кто растопил душевным жаром
хоть каплю вечной мерзоты.
* * *
Свт. Иоанн Златоуст
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы
Какая усиленная речь! И здесь он представляет все в превосходной степени. Не сказал: если я отдам бедным половину имения, или две или три части, но: «если все имение мое». Не сказал: отдам, но: раздам, выражая кроме употребления имущества самую усердную услужливость. «И если… отдам тело мое на сожжение». Не сказал: если я умру, но опять выражается усиленно: представляет самую жестокую смерть, т. е. сгореть живому, и говорит, что и такая смерть без любви не важное дело: «нет мне в том никакой пользы». Но вся сила его слов откроется, когда я приведу свидетельства Христовы о милостыне и смерти. Какие же свидетельства? Богатому Христос сказал: «если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим;… и приходи и следуй за Мною» (Мф.19:21); также, беседуя о любви к ближнему, сказал: «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин.15:13). Отсюда видно, что и у Бога это – всего больше. Но я утверждаю, говорит Павел, что если даже мы положим (душу свою) за Бога, и не просто положим, но и будем сожжены, – это и означают слова: «если… отдам тело мое на сожжение», – то и тогда не будет нам большой пользы, если мы не любим ближнего.
Гомилия 32 на 1-е послание к Коринфянам.
Свт. Кесарий Арелатский
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы
Поскольку истинная любовь любит всех людей, то если кто-либо знает, что он ненавидит хотя бы одного человека, пусть спешит исторгнуть из себя эту желчную горечь, дабы самому быть готовым принять сладость любви.
Проповеди.
Свт. Феофан Затворник
И аще раздам вся имения моя, и аще предам тело мое, во еже сжещи е, любве же не имам, никая польза ми есть
От даров переходит Апостол к самым высоким видам подвигов,– раздаянию имения и преданию себя на сожжение. Апостол смотрит на них, как на дела, внешним образом совершаемые, при которых внутреннее настроение может и не соответствовать достоинству внешнего. Можно все раздавать без любви, и решиться на смерть, тоже не имея любви. Если Бог смотрит на сердце и по нему ценит дела, цена же дел вся от любви, то может статься, что и такого рода великие дела не будут пред Богом иметь никакой цены, то есть никакой не принесть пользы. Не та мысль Апостола, чтобы сказать, что дела такие ничтожны, но та, что вся цена их от любви; и не та также, чтобы можно было любить и не совершить таких дел, когда потребуется. У него одна мысль – представить чрез такие сопоставления, что и всем дарам, и всем подвигам цену дает одна любовь, и что коль скоро ее нет, все ни во что.
Святой Златоуст говорит: «Какая усиленная речь! И здесь он представляет все в превосходной степени. Не сказал: если я отдам бедным половину имения, или две, или три части, но: вся имения моя. Не сказал: отдам, но раздам –ψωμισω (кормить кого своими руками), выражая, кроме употребления имущества, самую усердную услужливость. Также не сказал: если я умру, но опять выражается усиленно, представляет самую жестокую смерть, то есть сгореть живому, и говорит, что и такая смерть без любви не важное дело. Но вся сила слов Апостола откроется, когда я приведу свидетельство Христово о милостыне и смерти. Какое же свидетельство? – Богатому Христос сказал: аще хощеши совершен быти, иди, продаждь имение твое и даждь нищим; и имети имаши сокровище на небеси (Мф. 19, 21); также, беседуя о любви к ближнему, сказал: больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Ин. 15, 13). Отсюда видно, что и в очах Божиих такая любовь есть самая высокая. Но я утверждаю, говорит Павел, что если мы положим душу свою даже за Бога, и не просто положим, но и будем сожжены, то и тогда не будет нам никакой пользы, если мы не любим ближнего. Нет ничего удивительного в том, что дары без любви не приносят никакой пользы,– они даже ниже доброй жизни; потому что многие, обладавшие дарами, будут наказаны, как нечестивые, как например, именем Христовым пророчествовавшие, изгонявшие бесов и производившие многие чудеса, подобно Иуде предателю. Итак, нисколько не удивительно, что дары имеют нужду в любви; но чтобы самая исправная жизнь ничего не значила без нее, это может показаться преувеличением и ввести в недоумение, особенно когда Христос приписывает великое достоинство этим двум добродетелям, то есть нестяжательности и мученическим подвигам. Почему же говорит он так? Что сказать на это?
«Или то, что Павел предполагает невозможное возможным, как он обыкновенно делает, когда хочет сказать что-нибудь чрезвычайное; например в послании к Галатам говорит: аще мы, или Ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет (Гал. 1, 8). Ни он сам, ни Ангел, конечно, не могли сделать этого; но, дабы изобразить предмет самым усиленным образом, он предполагает то, чего никогда не будет. То же самое он делает и здесь. Итак, или это надобно сказать, или»… Но эту вторую мысль возьмем у Феодорита, который выражает ее короче, согласно однако же с святым Златоустом. Он говорит: «Надлежит знать, что праведный Судия взирает не только на праведное дело, но и на цель сего дела. Многие же весьма многое делают ради славы человеческой».
Как можно, не имея любви, страдать, пример этому представил некто Саприкий, иерей Антиохийский. Он был в самых дружеских отношениях к одному мирянину Никифору. Потом они из-за чего-то разладили, и очень. Никифор, впрочем, скоро опомнился и искал примирения, но безуспешно. В этом состоянии застало их гонение в царство Валерианово. Саприкия взяли; он твердо стоял в вере и за это разнообразно мучен, а наконец осужден на отсечение главы. Никифор, узнав о том, поспешил вслед его и просил примирения; но тот отказал ему в этом. За то отступила от него благодать, и он отрекся от Христа Господа в ту минуту, как уж совсем было преклонил голову под меч. Вот, он страдал, и на все готов был, а любви не имел; и никакой не получил пользы от страданий (см. Четьи-Минеи 9 февраля).
Первое послание к Коринфянам святого апостола Павла, истолкованное святителем Феофаном.
Свт. Лука Крымский
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, то нет мне в том никакой пользы (ст. 3). Бесполезна жертва тех людей, которые тело свое отдают на смерть — даже на сожжение, — а любви не имеют. Ибо можно и такие дела сделать: и жизнь свою отдать, и имение раздать, — не имея любви, в иных целях, в целях нечистых, не святых. Можно раздать имение свое из тщеславия, желая казаться великим благотворителем. Можно отдать жизнь свою не за всех, кто нуждается в этой жертве, отдать ее только за некоторых, только за людей своего класса, своего народа. Такая жертва жизнью своей может быть лишена любви ко всем, ибо бывает соединена с ненавистью к людям другого класса, другого народа. Только та жертва жизнью своей имеет безмерное значение в очах Божиих, которая творится во имя святой любви ко всем, без исключения ко всем, ибо Господь велит любить не только людей своего класса, своего народа, не только своих близких, но любить всех, без исключения всех людей.
Спешите идти за Христом. Гимн любви апостола Павла.
Прп. Макарий Великий
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы
См. Толкование на 1 Кор. 13:1
Прп. Ефрем Сирин
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы
Так как некоторые превозносились над ближними своими, одни – щедростью своих подаяний, другие – страданиями за Евангелие, то и против них сказал: и если раздам в пищу бедным все имения мои, и если предам тело мое, чтобы прославляли меня, а любви иметь не буду, – нет мне никакой пользы. Это то же, что сказал Господь наш: не творите подаяний ваших как бы для виду людей, иначе никакой награды не имеете у Отца вашего, сущаго на небесах (Мф. 6:1).
Толкование на послания божественного Павла.
Прп. Анастасий Синаит
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы
Есть некоторые из людей, щедрые на подаяния, а сами же являются ненавистниками братий, скорыми на брань, гордыми, несправедливыми, злопамятными и завистливыми. И вследствие таких страстей бесполезной становится милостыня их.
Ибо мне кажется, что по причине тех же страстей погасли светильники пяти неразумных дев, не имевших духовного масла (см. Мф. 25.8).
Вопросы и ответы.
Блж. Августин
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы
Отдать тело свое на сожжение – не призыв уничтожить себя, а принять страдания, когда избежание страданий обрекает на грех.
Послания.
Блж. Феофилакт Болгарский
И если я раздам все имение мое
Не сказал: если отдам часть имения моего, но: все, и не сказал: если отдам (δω), но: раздам (ψωμίσω), так что к утрате присоединится еще услужливость, притом самая заботливая.
И отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы
Не сказал: если я умру, но представляет жесточайшее всего, то есть сгореть живому, и говорит, что и это без любви бесполезно. Скажет иной: как можно раздать имение без любви? Такому можно ответить двояко. Или: апостол предположил невозможное возможным подобно тому, как в словах: если бы даже мы, или Ангел с неба стал благочествовать вам не то, что мы благовествовали (Гал. 1:8, 9); ибо ни сам он, ни ангел не думали благовествовать иное. Так он выражается и во многих других местах (Рим. 8:39). Или: можно давать и без любви, именно, когда бывает это не из сострадания к нуждающимся, но из человекоугодия. С любовью же бывает это тогда, когда кто творит это по сочувствию и горячей любви.
Толкование на первое послание к Коринфянам святого апостола Павла.
Севериан Габальский
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы
Ибо любящий исполняет закон. А исполняющий закон прославляется. Прославляющийся же получает духовное дарование.
Фрагменты
Амвросиаст
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы
Ясно, что, даже если человек все силы приложит, ни в чем не преуспеет, пренебрегая любовью. Ибо голова религии есть любовь: а кто головы не имеет, тот жизни не имеет.
На Послания к Коринфянам.
Прот. Александр (Шмеман)
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы
Да, возможна и высокая мораль, возможно и мученичество, возможны и поиски совершенства без любви, но тогда все это мертво и нет в том никакой пользы. Все, чем была религия до Христа и чем она так часто остается и по сей день — только знанием или философией, только моралью, только жертвой, только законом, — все это отныне отнесено к любви, любовью измеряется, в любви обретает смысл и силу.
Беседы на радио «Свобода». Святость.
Лопухин А.П.
И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы
Ап. переходит к действиям, которые, по-видимому, основаны на любви. – Раздам все имение – это дар вспоможения (см. XII:28) в его высшем проявлении. – Отдам тело мое на сожжение, т. е. пойду на мученическую смерть за Христа. – О возможности таких фактов свидетельствует история христианства. Напр. об одном пресвитере Жития Святых сообщают, что он, идя на мученическую смерть за Христа, не хотел простить одного своего врага, который просил у него прощения. Ясно, что такой человек не имел в себе любви и, может быть, по этой причине не выдержал испытания и отрекся от Христа уже перед самым возведением на эшафот. – Нет мне в том никакой пользы. В очах Божиих такие действия не имеют никакой цены, потому что совершающий их думает только о себе и ищет славы у людей.
См. также Толкование на 1 Кор. 13:1
Любовь Андреевна. Я не могу усидеть, не в состоянии… (Вскрикивает и ходит в сильном волнении.) Я не переживу этой радости… Смейтесь надо мной, я глупая… Шкафик мой родной… (Целует шкаф.) Столик мой.
Гаев. А без тебя тут няня умерла.
Любовь Андреевна(садится и пьет кофе). Да, царство небесное. Мне писали.
Гаев. И Анастасий умер. Петрушка Косой от меня ушел и теперь в городе у пристава живет. (Вынимает из кармана коробку с леденцами, сосет.)
Пищик. Дочка моя, Дашенька… вам кланяется…
Лопахин. Мне хочется сказать вам что-нибудь очень приятное, веселое. (Взглянув на часы.) Сейчас уеду, некогда разговаривать… ну, да я в двух-трех словах. Вам уже известно, вишневый сад ваш продается за долги, на двадцать второе августа назначены торги, но вы не беспокойтесь, моя дорогая, спите себе спокойно, выход есть… Вот мой проект. Прошу внимания! Ваше имение находится только в двадцати верстах от города, возле прошла железная дорога, и если вишневый сад и землю по реке разбить на дачные участки и отдавать потом в аренду под дачи, то вы будете иметь самое малое двадцать пять тысяч в год дохода.
Гаев. Извините, какая чепуха!
Любовь Андреевна. Я вас не совсем понимаю, Ермолай Алексеич.
Лопахин. Вы будете брать дачников самое малое по двадцать пять рублей в год за десятину, и если теперь же объявите, то, я ручаюсь чем угодно, у вас до осени не останется ни одного свободного клочка, все разберут. Одним словом, поздравляю, вы спасены. Местоположение чудесное, река глубокая. Только, конечно, нужно поубрать, почистить… например, скажем, снести все старые постройки, вот этот дом, который уже никуда не годится, вырубить старый вишневый сад…
Любовь Андреевна. Вырубить? Милый мой, простите, вы ничего не понимаете. Если во всей губернии есть что-нибудь интересное, даже замечательное, так это только наш вишневый сад.
Лопахин. Замечательного в этом саду только то, что он очень большой. Вишня родится раз в два года, да и ту девать некуда, никто не покупает.
Гаев. И в «Энциклопедическом словаре» упоминается про этот сад.
Лопахин(взглянув на часы). Если ничего не придумаем и ни к чему не придем, то двадцать второго августа и вишневый сад и все имение будут продавать с аукциона. Решайтесь же! Другого выхода нет, клянусь вам. Нет и нет.
Фирс. В прежнее время, лет сорок-пятьдесят назад, вишню сушили, мочили, мариновали, варенье варили, и, бывало…
Гаев. Помолчи, Фирс.
Фирс. И, бывало, сушеную вишню возами отправляли в Москву и в Харьков. Денег было! И сушеная вишня тогда была мягкая, сочная, сладкая, душистая… Способ тогда знали…
Любовь Андреевна. А где же теперь этот способ?
Фирс. Забыли. Никто не помнит.
Пищик(Любови Андреевне). Что в Париже? Как? Ели лягушек?
Любовь Андреевна. Крокодилов ела.
Пищик. Вы подумайте…
Лопахин. До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились еще дачники. Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьет на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством, и тогда ваш вишневый сад станет счастливым, богатым, роскошным…
Гаев(возмущаясь). Какая чепуха!
Входят Варя и Яша.
Варя. Тут, мамочка, вам две телеграммы. (Выбирает ключ и со звоном отпирает старинный шкаф.) Вот они.
Любовь Андреевна. Это из Парижа. (Рвет телеграммы, не прочитав.) С Парижем кончено…
Гаев. А ты знаешь, Люба, сколько этому шкафу лет? Неделю назад я выдвинул нижний ящик, гляжу, а там выжжены цифры. Шкаф сделан ровно сто лет тому назад. Каково? Можно было бы юбилей отпраздновать. Предмет неодушевленный, а все-таки как-никак книжный шкаф.
Пищик(удивленно). Сто лет… Вы подумайте!..
Гаев. Да… Это вещь… (Ощупав шкаф.) Дорогой, многоуважаемый шкаф! Приветствую твое существование, которое вот уже больше ста лет было направлено к светлым идеалам добра и справедливости; твой молчаливый призыв к плодотворной работе не ослабевал в течение ста лет, поддерживая (сквозь слезы) в поколениях нашего рода бодрость, веру в лучшее будущее и воспитывая в нас идеалы добра и общественного самосознания.
Пауза.
Лопахин. Да…
Любовь Андреевна. Ты все такой же, Леня.
Гаев(немного сконфуженный). От шара направо в угол! Режу в среднюю!
Лопахин(поглядев на часы). Ну, мне пора.
Яша(подает Любови Андреевне лекарства). Может, примете сейчас пилюли…
Пищик. Не надо принимать медикаменты, милейшая…от них ни вреда, ни пользы… Дайте-ка сюда… многоуважаемая. (Берет пилюли, высыпает их себе на ладонь, дует на них, кладет в рот и запивает квасом.) Вот!
Любовь Андреевна(испуганно). Да вы с ума сошли!
Пищик. Все пилюли принял.
Лопахин. Экая прорва.
Все смеются.
Фирс. Они были у нас на святой, полведра огурцов скушали… (Бормочет.)
Любовь Андреевна. О чем это он?
Варя. Уж три года так бормочет. Мы привыкли.
Яша. Преклонный возраст.
Шарлотта Ивановна в белом платье, очень худая, стянутая, с лорнеткой на поясе проходит через сцену.
Лопахин. Простите, Шарлотта Ивановна, я не успел еще поздороваться с вами. (Хочет поцеловать у нее руку.)
Шарлотта(отнимает руку). Если позволить вам руку, то вы потом пожелаете в локоть, потом в плечо…
Лопахин. Не везет мне сегодня.
Все смеются.
Шарлотта Ивановна, покажите фокус!
Любовь Андреевна. Шарлотта, покажите фокус!
Шарлотта. Не надо. Я спать желаю. (Уходит.)
Лопахин. Через три недели увидимся. (Целует Любови Андреевне руку.) Пока прощайте. Пора. (Гаеву.) До свидания. (Целуется с Пищиком.) До свидания. (Подает руку Варе, потом Фирсу и Яше.) Не хочется уезжать. (Любови Андреевне.) Ежели надумаете насчет дач и решите, тогда дайте знать, я взаймы тысяч пятьдесят достану. Серьезно подумайте.
Варя(сердито). Да уходите же наконец!
Лопахин. Ухожу, ухожу… (Уходит.)
Гаев. Хам. Впрочем, пардон… Варя выходит за него замуж, это Варин женишок.
Варя. Не говорите, дядечка, лишнего.
Любовь Андреевна. Что ж, Варя, я буду очень рада. Он хороший человек.
Пищик. Человек, надо правду говорить… достойнейшей… И моя Дашенька… тоже говорит, что… разные слова говорит. (Храпит, но тотчас же просыпается.) А все-таки, многоуважаемая, одолжите мне… взаймы двести сорок рублей… завтра по закладной проценты платить…
Варя(испуганно). Нету, нету!
Любовь Андреевна. У меня в самом деле нет ничего.
Пищик. Найдутся. (Смеется.) Не теряю никогда надежды. Вот, думаю, уж все пропало, погиб, ан глядь, — железная дорога по моей земле прошла, и… мне заплатили. А там, гляди, еще что-нибудь случится не сегодня-завтра… Двести тысяч выиграет Дашенька… у нее билет есть.
Любовь Андреевна. Кофе выпит, можно на покой.
Фирс(чистит щеткой Гаева, наставительно). Опять не те брюки надели. И что мне с вами делать!
Варя(тихо). Аня спит. (Тихо отворяет окно.) Уже взошло солнце, не холодно. Взгляните, мамочка: какие чудесные деревья! Боже мои, воздух! Скворцы поют!