Европейский союз польза для россии
1 мая отмечается седьмая годовщина крупнейшего расширения Евросоюза. В 2004 году ряды ЕС пополнили сразу десять государств. Между тем, сегодня эта организация находится в серьезном кризисе. Лишнее свидетельство того – последние успехи в Западной, Центральной и Северной Европе партий, выступающих за выход своих стран из Евросоюза или, по крайней мере, за уменьшение роли “общеевропейского центра”.
Евросоюз – новый вид государства – искусственная надстройка над входящими в него государствами. Часть прав входящих государств перешла к парламенту Евросоюза, при этом входящие в него страны были лишены неотъемлемых признаков государства, а именно – границ, таможенной и частично налоговой служб, национальной валюты. Полномочия Европарламента ничем не обоснованы – у него нет своей территории, нет своей собственности. Кто собственник Евро?
Цель Евросоюза – обеспечить расширение рынка сбыта продукции и услуг наиболее развитых стран за счет мирного захвата внутренних рынков менее развитых стран – членов Евросоюза вытеснением с него товаров и услуг последних. Потеря внутреннего рынка всегда ведет к разрушению экономики.
Инициаторы этой надстройки были изобретательные экономисты наиболее развитых стран. Эти страны не поскупились на солидную денежную помощь отстающим странам на подъем сельского хозяйства и промышленности.
Единая валюта также выгодна наиболее развитым странам. Экономика более развитых стран получила прирост производства, экономика менее развитых стран – спад производства. Со временем этот эффект будет расти, что вызовет выход стран из Евросоюза и его распад.
Предложение теоретиков шито белыми нитками – распад его неминуем, так как менее развитые страны превращаются в страны-потребители.
Идеи глобализма, единой мировой экономики и единой мировой валюты – из той же серии приемов нечестных игроков.
Существует много видов политических диверсий, результат которых равносилен победоносной сокрушительной войне. Все, без исключения, эти разработки успешно внедряются по всему миру. Цель у них – захват рынка сбыта, упадок экономики страны-жертвы, политическое и финансовое закабаление, использование дешевой рабочей силы, природных ресурсов. Старыми жертвами этих диверсий являются неразвитые и слаборазвитые страны, которые много лет остаются таковыми. Из новых жертв – Россия и некоторые страны Евросоюза. Можно смело утверждать: налицо жестокая эксплуатация развитыми странами менее развитых.
Поражает одна для всех стран-жертв особенность – общественные ученые этих стран проглатывают крючок очень охотно, а многие Правители этих стран ставят себе это в заслугу.
Вот несколько примеров этих диверсий: 1. Под любым благим поводом взброс в страну-жертву крупной суммы иностранной валюты более развитой страны (благотворительность, подарок без возврата, гранды). 2. Займы иностранных банков обязательно под политические условия. 3. Займы иностранных Правительств под политические условия. 4. Займы частных банков и частных лиц под гарантии Правительства страны-жертвы увеличения доходности сверх всякой меры.
При этом – единая валюта, открытые границы, отсутствие таможенных сборов и снижение налогов. Прошло не так много времени, и вот несколько стран имеют крупные долги, экономика менее развитых стран падает, страны-жертвы превратились в страны-потребители. На горизонте исключение этих стран из Евросоюза с колоссальными долгами и потерянным внутренним рынком сбыта.
Интересно, что в Евросоюз не приняли Турцию, объясняя это политическими причинами. На самом деле причина в другом – легкая промышленность Турции вне конкуренции на рынках всех стран.
Теперь Турция ищет страны-жертвы. А США заключили торговый союз с Канадой и Мексикой. А почему бы и нет, если ученые от общественных наук и правители политически неграмотны!
Менее чем за месяц до председательства Германии в Евросоюзе канцлер Ангела Меркель отказалась продолжать линию стратегического партнерства в отношениях между ЕС и Россией. Вместо этого политик предложила ограничить взаимодействие мирным сосуществованием. Как это отразится на отношениях России и ЕС — в материале «Известий».
Мирное сосуществование
«Европа не нейтральна, Европа — часть политического Запада, и именно это обстоятельство определяет характер отношений с Россией. Есть разные причины, по которым нужно стараться сохранить с ней хорошие отношения: географическая близость, совместная история, необходимость взаимодействия в решении некоторых международных проблем, экономические связи. Со своей стороны у крупнейшей страны в мире также есть множество веских причин выстраивать конструктивные отношения с Европейским союзом и Германией», — заявила канцлер Германии Ангела Меркель во время видеоконференции в Фонде имени Конрада Аденауэра (KAS). Политик представила свое видение повестки дня Евросоюза, председательство в котором перейдет Берлину 1 июля.
Фото: REUTERS/Alexander Ermochenko
По словам главы немецкого правительства, в отношениях с Москвой она старается вести «критически-конструктивный диалог». Цель, которую Меркель ставит перед собой, — «мирное сосуществование». «Наши международные отношения привержены Хельсинкскому заключительному акту и Европейской конвенции по правам человека. Россия неоднократно нарушала эти каноны и правила. Она создала в непосредственном соседстве пояс нерешенных конфликтов и в нарушение международного права аннексировала украинский полуостров Крым. Она поддерживает марионеточные режимы в отдельных регионах Восточной Украины и совершает нападения с применением гибридных средств на страны западной демократии, в том числе на Германию», — резюмировала канцлер. К слову, кроме нее, ни один из участников дискуссии в KAS о России больше не упоминал.
«В своем выступлении Меркель отметила, что Китай — один из главных действующих лиц нынешнего столетия, поэтому Брюсселю нужно уделять основное внимание именно отношениям с Пекином и Вашингтоном. Отношения с Россией не относятся к числу внешнеполитических приоритетов канцлера. По мнению немецких властей, роль Москвы в этом новом мире, в конкуренции, в борьбе за сферы влияния автоматически снижается. Хотя не все в ФРГ с этим согласны», — рассказал «Известиям» ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН Александр Кокеев.
Германист отмечает, что в последнее время заявления Ангелы Меркель и министра иностранных дел Хайко Мааса в адрес России стали несколько жестче из-за некоторых внутриполитических и внешнеполитических факторов. «Во-первых, внутри Германии на фоне пандемии коронавируса всё чаще звучат призывы объединить усилия с Россией для борьбы с COVID-19, снять антироссийские санкции. В частности, за это выступают и ультраправые из «Альтернативы для Германии», и «Левые», и социал-демократы левого крыла, такие как Маттиас Платцек, и политики, связанные с индустриальным лобби. Бывший канцлер Герхард Шредер недавно также выступил с похожим заявлением. С их стороны увеличился нажим на немецкие власти. Во-вторых, немцы видят метания Трампа. Его план пригласить Россию на G7 в Берлине посчитали неправильным», — пояснил эксперт.
Митинг пострадавших от экономических последствий эпидемии коронавируса немецких туроператоров, требующих финансовой поддержки от государства, Берлин
Фото: REUTERS/Fabrizio Bensch
Политолог добавил, что канцлер ФРГ не собирается менять внешнеполитическую линию в отношениях с Россией. «Меркель неоднократно говорила, что Германия готова расширять сотрудничество, но только при условии выполнения Минских соглашений. В целом многие факторы говорят о том, что в ближайшее время особых подвижек в отношениях с Москвой ожидать не стоит», — сообщил Кокеев.
Подъемы и спады
За три десятка лет отношения России и Евросоюза прошли разные периоды: от жесткой конфронтации до плодотворного сотрудничества и обратно. В Москве считают, что отношения между сторонами нельзя назвать нормальными, поскольку их «отравляют антироссийские санкции», отмечая, что между Москвой и Брюсселем остается взаимозависимость, на долю ЕС приходится почти половина российского товарооборота, развивается приграничное сотрудничество. «Медленно, но верно в Брюсселе осознают, что друг без друга России и Европе жить и развиваться непросто, если вообще возможно», — уверен постоянный представитель РФ при Евросоюзе Владимир Чижов.
В Брюсселе тем временем придерживаются более сдержанных оценок. Официальный представитель Европейской комиссии Питер Стано не раз отмечал, что в отношениях сторон были как подъемы, так и спады. «Но то, что для нас очень важно, — это поиск общих подходов и общих решений <…>. Уверен, мы должны стремиться работать вместе», — заявлял европейский чиновник.
После распада СССР и окончания холодной войны казалось, что и ЕС, и Россия настроены на постепенную ликвидацию барьеров и в торговле, и в политике. Но первые постсоветские годы оказались для России довольно турбулентными. Серьезная трещина в отношениях между Брюсселем и Москвой возникла уже в 1994 году — практически сразу после того, как стороны подписали ныне действующее соглашение о партнерстве и сотрудничестве (СПС).
Борис Ельцин во время встречи с премьер-министром Андреасом Папандреу перед подписанием соглашения о сотрудничестве с Европейским союзом, Греция, 1994 год
Фото: ТАСС/Александр Сенцов
В России началась первая чеченская кампания, вызвавшая острую критику на Западе. В ЕС призывали федеральные власти к диалогу с сепаратистами. Активно вмешиваться в это дело Европа не стала — там опасались, что к власти могут опять прийти коммунисты. По опросам общественного мнения лидер КПРФ Геннадий Зюганов опережал тогда Бориса Ельцина.
Ратификация СПС затянулась до 1997 года, а там последовали экономический кризис, дефолт, поиски преемника Ельцина. В начале 2000-х в России наступила относительная политическая и экономическая стабилизация, возникла идея «общих пространств». На практике получилось, что Москва должна была максимально принять нормы ЕС, не претендуя на участие в их выработке.
Едва удалось достичь баланса, вновь последовало охлаждение отношений. В 2004 году Брюссель раскритиковал Москву за активную поддержку одного из кандидатов в президенты Украины — Виктора Януковича и проведение в соседней стране пророссийского курса. Москва обвиняла Запад в поддержке другого кандидата — Виктора Ющенко, а также в том, что ЕС вместе с США спровоцировал противостояние и вбил клин между украинцами и россиянами.
Тем временем в европейскую семью приняли новых членов, среди которых были Польша и балтийские страны. Они сразу же потребовали ужесточить политику ЕС в отношении России. В результате Брюссель разрешил разместить в Польше и Чехии элементы американской системы противоракетной обороны в Европе, а также запустил интеграционный проект «Восточное партнерство», который предусматривал создание зоны углубленной и всеобъемлющей торговли между Евросоюзом, а также бывшими советскими республиками — Белоруссией, Арменией, Грузией, Молдавией, Украиной и Азербайджаном. В Москве посчитали это попыткой настроить страны против России и вытеснить ее с постсоветского пространства.
ЗРК Patriot на военной базе в Моронге, Польша
Фото: REUTERS/Peter Andrews
Отношения окончательно испортились в 2014 году. Госпереворот на Украине, поддержанный и оплаченный Западом, крымский референдум и присоединение полуострова к России, военный конфликт на востоке Украины еще больше обострили ситуацию. В результате Брюссель ввел санкции, Москва ответила ограничительными мерами.
Как в годы холодной войны
Ведущие государства ЕС — Германия и Франция — сохранили политический диалог с Россией, но тон общения стал более жестким, а повестка оскудела. При этом экономические отношения продолжили развиваться, несмотря ни на что. Москва входит в пятерку основных торговых партнеров Брюсселя. Продолжается сотрудничество, в частности, в энергетической области. С 2015 года началось строительство «Северного потока – 2» (СП-2), который должен связать Германию и Россию по дну Балтийского моря. Некоторые европейские страны отнеслись к проекту положительно, однако балтийские государства и Польша восприняли его в штыки.
Большинство стран ЕС считают, что сотрудничество с Россией необходимо для решения международных проблем. Такой точки зрения придерживается и французский президент Эммануэль Макрон. Однако этого мало для того, чтобы восстановить доверие между Брюсселем и Москвой.
«Сотрудничество по существу похоже на то, что было в годы холодной войны. Меркель уже давно сказала, что стратегического партнерства не получилось, потом не получилось «Партнерства ради модернизации» во время президентства Дмитрия Медведева, после этого, как признает сама канцлер, не получилось никакого партнерства. Стороны будут и дальше осуществлять взаимодействие в тех сферах, где это возможно», — уверен Александр Кокеев.
Фото: REUTERS/Maxim Shemetov
Замдиректора Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ Дмитрий Суслов считает, что Россия и ЕС должны быть просто соседями, а не стратегическими партнерами. «Брюссель официально отказался от стратегического партнерства с Москвой еще в 2014 году. Отношения ухудшались еще начиная с 2004–2005 годов. На протяжении шести последних лет мы имеем глубокий тупик и стагнацию отношений с замороженным политическим диалогом. На сегодняшний день и в обозримой перспективе мы не сможем договориться с ЕС о модальностях наших отношений и о том, как должен выглядеть международный порядок в Большой Европе», — полагает эксперт.
По словам Суслова, «Евросоюз настаивает на том, что Европа должна носить евросоюзоцентричный характер, что Россия должна признать верховенство и первенство ЕС». «Москва с этим не согласна. Европейский союз не признает другие интеграционные проекты в Большой Европе, например, ЕврАзЭС. В Брюсселе считают, что все страны ЕврАзЭС, включая Россию, должны в конечном итоге иметь отношения ассоциации с ЕС. Для Москвы это абсолютно неприемлемо, она настаивает на том, чтобы Большая Европа состояла из двух опор: ЕС и Евразийского экономического союза, между которыми должны быть отношения сотрудничества, партнерства и интеграции. Мы не договоримся в ближайшие годы по этому вопросу. Нынешние тенденции международных отношений в определенной степени разводят ЕС и Россию по разные стороны баррикад», — говорит специалист.
Действия Москвы воспринимаются многими странами ЕС как вызов глобальному порядку, добавляет политолог. «Ввиду этих противоречий, которые в ближайшее время не будут разрешены, действительно отношения соседей — это вполне реалистичный прогноз на ближайшую перспективу, говорить о возвращении к партнерству можно будет только тогда, когда одна из сторон фундаментально изменит свое отношение к тому, как должно выглядеть взаимодействие России и ЕС», — добавил Суслов в разговоре с «Известиями».
На вопрос отвечает Андрей Мовчан, экономист и бизнесмен, директор программы «Экономическая политика» Московского центра Карнеги, бывший исполнительный директор «Ренессанс Кредит Банка»
«Я удивлюсь, если в течение 20–25 лет Россия не присоединится к Евросоюзу, пусть даже на особых условиях, и не только удивлюсь — я расстроюсь, потому что не вижу этому альтернативы с точки зрения развития российской экономики», — написал Мовчан на своей странице в Facebook. Что тут началось! Большинство комментариев сводилось либо к тому, что «лузеров в ЕС не берут», либо к тому, что «ЕС вот-вот развалится, а у России свой великий путь».
Специально для OpenEconomу Андрей Мовчан обосновал свой прогноз.
Зачем России вступать в ЕС?
Как говорил Леонид Ильич Брежнев, «вопрос этот чрезвычайно многогранный». В России бытует распространенное мнение, не знаю откуда оно взялось, будто вступление в ЕС влечет за собой частичную или полную утрату суверенитета страны.
Давайте разберемся, что такое Европейский союз? Это большая зона свободной торговли и общий рынок труда, которые объединены еще и общими стандартами производства, юридическими нормами и требованиями к качеству импорта. У большинства членов объединения единая валюта, то есть это еще и монетарный союз, хотя последнее — не обязательное условие членства. Есть пример Великобритании, которая сохраняет собственную валюту.
Это очень важно понимать — ЕС «окружен» несколькими кольцами сателлитов — членами Северного партнерства (проект ЕС по развитию связей между странами Северной Европы, Балтии и Россией), Восточного партнерства (аналогичный проект для улучшения связей ЕС с шестью странами бывшего СССР — Украиной, Молдовой, Азербайджаном, Арменией, Грузией и Белоруссией), DCFTA (три зоны свободной торговли, созданные между ЕС и Украиной, Молдовой и Грузией соответственно) и прочими — фактически государства могут выбирать уровень ассоциации. В этом смысле России так же совершенно не обязательно становиться 100%-ным членом; например свою валюту стоит сохранить.
Конечно, никакого объединения в плане политической позиции на международной арене, объединения армий или полицейских аппаратов в ЕС не происходит, так же как нет ограничения самостоятельности в смысле взаимодействия с внешним миром — это экономический союз, а не тюрьма, и он, при всех издержках дисбалансов тем не менее выгоден всем его членам.
Если страна получает возможность присоединиться к такому союзу и поставлять свою продукцию на его рынок беспошлинно, то она приобретает уникальные экономические возможности. Объем потребления в ЕС — около $17 трлн в год, даже малая доля от этого рынка — уже хорошо. За доступ на такой рынок можно много отдать, в том числе — приспособиться к стандартам, принять правила ведения бизнеса, примириться с конкуренцией европейских производителей на своем рынке.
Но Россия — это тоже большой рынок сбыта?
С точки зрения покупательной способности Российский рынок в 13 раз меньше рынка ЕС. Конечно, какие-то производители, например, из автопрома, уже строят свои заводы в России. Но они строят с прицелом на внутренний рынок, поскольку у нас нет преференций в торговле с крупными рынками вне России. Эти производители закладывают в России минимальный объем добавленной стоимости, потому что не считают рентабельным вкладываться в развитие технологической базы и не имеют преимуществ масштаба производства.
В секторе промышленного машиностроения у нас фактически ничего не производится. А в Европе это огромный рынок, при этом их производители страдают от высокой себестоимости — они бы с большим удовольствием перенесли большие объемы производства в Россию, если бы только стандарты и уровень правоприменения соответствовали европейским требованиям.
Нам сложно рассчитывать конкретные показатели, но очевидно, что гипотетическое членство России в ЕС обеспечило бы рост российского производства.
Будущее экономики мира за мегаблоками. Да, у самого ЕС куча проблем, но нам бы их проблемы! Рост их ВВП в 2016 году — 1,6%, на человека это больше $500 в год (у Китая — меньше, не говоря уже о России). И еще у них огромные кредиты — 80% ВВП, стоимость обслуживания — аж 4% ВВП или около 10% бюджета! Россия тратит на обслуживание госдолга 1% ВВП или около 3% консолидированного бюджета. Но вы думаете 3% бюджета или 10% бюджета — это огромная разница? Я думаю — нет.
В России любят пророчествовать, что ЕС скоро развалится. Я думаю эти идеи безосновательны. Сила ЕС как раз в гибкости, в реальном праве стран-членов на выход, в возможности быть ассоциированным членом, быть «почти» членом, как несколько крупных европейских экономик.
Давайте посмотрим, как в реальности поведет себя Великобритания. Уже сегодня речь идет о том, чтобы совершить «незаметный» Brexit, то есть просто сменить соглашение о членстве в ЕС на набор эквивалентных (за небольшим исключением) договоров. Большой рынок — магическая вещь, от нее просто так не отказываются.
Но это же затрудняет защиту собственных производителей?
Разумеется — если твоя страна имеет что защищать. Давайте не забывать, что защищать от конкуренции своих некачественных или дорогих производителей невыгодно — они станут еще некачественнее и дороже; защищать надо тех, кто может делать качественно и дешево.
Вот здесь и заложен главный трюк, касающийся России. Россия — страна, которая производит на экспорт углеводороды и другие полезные ископаемые, ничего другого на экспорт у нас, по сути, нет. Вторая по величине экспортная область — сельское хозяйство, там экспорт составляет примерно $19 млрд (в основном зерно), дальше вооружение — это $14–15 млрд, половина из которых — бессрочный кредит, остальные сектора еще меньше.
Страх, что Россия не сможет защитить собственных производителей для нас совершенно не релевантен, потому что у нас нечего защищать. Производителя в России, который может экспортировать товары, как раз наоборот, надо создавать. Для этого необходимо уменьшать себестоимость товаров, что можно сделать, в частности, за счет отмены пошлин на поставки в ЕС.
У нас самих нет сегодня ни технологий, ни навыков, ни культуры современного производства — сами мы не осилим построение производства конкурентоспособных товаров с нуля — эта попытка будет напоминать черепаху, догоняющую Ахиллеса: пока мы с мучениями будем продвигаться на метр, развитый мир будет уходить вперед на километр.
Остается только привлечь иностранных чемпионов, которые постепенно создадут в России экосистему, в которой и свои производители смогут найти достойное место. А для того, чтобы в Россию потянулись инвесторы и корпорации, нам надо дать им в частности возможность поставлять беспошлинные товары фактически на самый большой рынок мира.
Конечно, это потребует и объединения рынка труда: нужно, чтобы специалисты могли свободно приезжать и налаживать производство, чтобы они могли работать в России так же комфортно, как делали бы это в своей стране.
Мы же тогда станем Китаем для Европы?
Может быть — если нам повезет, то мы станем в каком-то смысле Китаем для Европы. Китай поставляет в Европу товаров почти на триллион долларов, пока Россия поставляет, кроме нефти, не более чем на $40 млрд! Если кого-то расстраивает идея быть Китаем для Европы, пусть он ответит на вопрос, кем мы являемся для Европы сейчас? Бензоколонкой?
Да и насколько мы «независимы» от Европы сегодня — мы, продающие больше 65% своего экспорта в ЕС, мы, получающие из ЕС критически важное оборудование, мы, летающие на европейских (или американских) самолетах и использующие только немецкие скоростные поезда? Разве такая же ситуация с Китаем?
Нам чтобы дорасти до «Китая для Европы» нужно сперва построить экономику, не основанную на принципе «нефть в обмен на все остальное». Причем не по методу Дмитрия Рогозина [зампред правительства РФ, курирующий оборонпром] — с выпуском устаревших неэкономичных самолетов по две штуки в год, а на конкурентоспособном уровне.
Сравнение с Китаем в этом контексте должно быть не ругательным, а хвалебным — даже для наших ура-патриотов. В конце концов китайский оборонный бюджет намного больше российского, китайская армия намного многочисленнее и, похоже, намного боеспособней.
Китайцы воплотили сокровенную мечту наших государственников — им удается сочетать существование правящей партии с обязательной сменяемостью власти раз в 10 лет, и все это — с ростом ВВП и технологическим развитием. Что вы, чтобы быть Китаем для Европы — для этого надо еще постараться.
И есть еще приятные мелочи в перспективе членства в ЕС. Например, вступление в ЕС поможет выровнять российский перекос на рынке труда — у нас дефицит квалифицированных кадров, и мы можем получить от них 2–3 миллиона квалифицированных специалистов, которые у нас сейчас стоят дороже, чем в Европе.
А как же наши амбиции?
Экономические амбиции на мировой арене при наличии таких мощных структур как американский, китайский или европейский блок реализовывать крайне сложно, практически невозможно, а политические — просто опасно. Но в случае вступления в ЕС реализовывать амбиции России как сильного игрока будет куда проще.
Если в мире мы представляем из себя лишь менее 2% ВВП, то в ЕС мы уже сейчас имели бы почти 7%. По численности населения — мы треть ЕС. В ЕС к нам будут активно прислушиваться, поскольку имея преференции члена мы станем для них эксклюзивным поставщиком ресурсов и плацдармом для развития производства. Тем самым, мы получаем абсолютно легальные рычаги для подтверждения собственной значимости.
Важно еще и то, что ЕС мы нужны не меньше, чем он нам. Европейский союз, как экономическая организация, обязана искать себе новые зоны развития — у них кризис перепроизводства, остро нужны новые рынки, новые трудовые ресурсы, новые территории и т.д. В Европе тяжело строить производства, Европа очень насыщена инфраструктурой, там стагнируют целые сектора. А Россия — огромный полигон, который надо насыщать капиталом, инфраструктурой, бизнесом.
Важнее вопрос — готов ли будет ЕС принять Россию в обозримом будущем? Насколько я знаю, на этот счет нет единого мнения. Так или иначе, процесс должен быть двусторонним, и он не будет простым.
Я не думаю, что процесс вступления России в ЕС повторит историю начала 90-х годов, когда Россия фактически на коленях просила дать ей кредитов для спасения экономики. Скорее, это будет постепенный, медленный процесс, который начнется с момента, когда власть в России (видимо — новая) сделает экономику своим приоритетом. Начать стоит с двухсторонних соглашений, со сближения стандартов, с создания наднациональных структур типа третейского суда и прочих. Дальнейшее сближение придет позже.
У нас демографическая яма и дефицит трудовых ресурсов. Что мы сможем предложить ЕС через 20 лет?
Страхи, что нам будет не хватать людей для собственного производства основаны на странной идее, что у нас самих производство будет быстро расти, а уровень его автоматизации останется прежним. На практике без ЕС существенного роста производства не будет, а вот технологии, сокращающие количество занятого персонала, будут активно проникать и к нам.
С другой стороны — у нас очень много свободных рук и голов. В госсекторе у нас занято до 38% населения, в том числе — рекордное количество чиновников, полицейских. Частных охранников более миллиона! Торговля гипертрофирована. Наконец, мы способны привлечь миллионы трудовых мигрантов.
Опасность не в том, что мы не найдем, кому производить. Опасность в том, что нам будет нечего производить — внутренний рынок не обеспечит достаточных доходов.
Возможно, кто-то специально разваливает нашу экономику!
В смысле чтобы заставить нас вступить в ЕС? Конечно, нет. Вообще, человеку свойственно религиозное мироощущение, а религиозному мировоззрению характерно видеть во всем великие замыслы великих сил. Когда вы смотрите на улицу — вы же думаете, ведь это кто-то должен был сотворить.
На самом деле деградация нашей экономики — это вполне естественный процесс. Когда власти считают, что сохранение своей власти и собственное накопление капитала — самое важное, а остальное, вроде долгосрочного развития — происходит по остаточному принципу, когда нация не готова поставить экономику впереди политических амбиций и отказаться от химеры «лидерства» (на деле толкающей Россию в позицию «гринмейлера» — шантажиста, которую никто не уважает, но вынуждены учитывать), страна будет постепенно деградировать.
Оригинал