Что пользы человеку от трудов его

Екклесиа́ст (др.-греч. Ἑκκλησιαστής экклесиастэс; ивр. ‏קֹ‏הֶ‏לֶ‏ת‏‎ кохелет) — книга, входящая в состав иудейского Священного Писания (Танах) и Ветхого Завета Библии. Седьмая книга раздела Писаний (Ктувим) Танаха.

Эта книга, кроме еврейского текста, сохранилась также во многих переводах.

Название[править | править код]

Название книги — греческая калька с еврейского слова «кохелет», что означает проповедника в собрании; поэтому в греческом переводе с иврита и, соответственно, в христианском каноне подавляющего большинства конфессий книга называется Екклесиаст или Экклезиаст (др.-греч. ἐκκλησιαστής — «оратор в собрании»).

«Кохелет» — слово, нигде больше не зафиксированное. По форме — это причастие глагола «кахаль» — «собирать, созывать», и обычно толкуется как «ведущий собрание, ораторствующий перед публикой» или «проповедующий в собрании, поучающий народ». Под «собранием» разумеется сходка полноправных граждан, то есть, в расширительном значении, весь еврейский народ. С такой интерпретацией связаны две трудности. Во-первых, глагол «кахаль» в своей исходной форме не существует, а в каузативном значении «собирать, созывать» используется лишь форма «хифиль»[3]. Получается, что «кохелет» — причастие от несуществующего глагола. Впрочем, в поэтическом языке (а мы имеем дело с поэтической книгой) такое возможно. Во-вторых, «кохелет» — причастие женского рода, что явно не соответствует полу автора. Но если вспомнить, что абстрактные понятия в древнееврейском, как правило, женского рода, «кохелет» можно истолковать как поучающая премудрость

Вопрос авторства[править | править код]

Автором книги с глубокой древности признаётся — как в еврейском, так и в христианском предании — царь Соломон[4]. Хотя имени его буквально и не значится в книге, но лицо, символически принимающее на себя имя Екклесиаста, называет себя сыном Давидовым и заявляет, что он царь Иерусалимский, а в заголовке сирийского перевода прямо стоит: «книга Когелета, то есть Соломона, сына Давидова, царя Иерусалимского»[5].

Это древнее предание было поколеблено в XVII веке Гуго Гроцием, который высказал сомнение в её принадлежности Соломону. Следует, правда, заметить, что ещё в Талмуде были определённые сомнения — хотя автором считался Соломон, утверждалось, что записана книга была позже. Сомнение было подхвачено и обосновано целым рядом последующих протестантских учёных, которые уже решительно отрицали подлинность этой книги. Поколебались мнения и касательно времени написания книги, расходясь между собой не менее чем на восемь столетий. Так, Нахтигалль относит её ко времени между Соломоном и Иеремией (975—588 г. до н. э.), Шмидт и Ян — к 699—588 г. до н. э., Делич — к 464—332 г. до н. э., Гитциг — к 204 г. до н. э., а Грец — к царствованию Ирода Великого. Основанием для этого служат внешние и внутренние её признаки, не соответствующие духу времени Соломона. Там встречаются иностранные — персидские и арамейские — слова; изображаются бедствия жизни, каких не было при Соломоне; вводятся отвлечённо-философские термины, не встречающиеся в других библейских книгах[5].

На начало XXI века книга датируется от 450 года до н. э. до второй половины III века до н. э., что связано с наличием в книге персидских и греческих слов, а также изобилием арамейских слов, ставших широко используемыми в Палестине в послепленный период[1]. Также в книге отмечается влияние греческой философии[4].

Смысл[править | править код]

Книга Екклесиаста во многом представляет собой уникальное явление в составе Библии, заметно отличаясь от всех остальных её книг образом мыслей автора. Едва ли можно назвать в составе Ветхого Завета книгу, которая оказала бы большее влияние на умы читателей на протяжении столетий, прошедших с момента её написания[6]. Даже далекие от веры мыслители обращались к ней как к одному из наиболее глубоких философских трактатов[6]. Сохранились возражения иудейских богословов Талмуда против включения Книги Екклесиаста в состав Библии (Шаббат, 30 б). О ней прямо говорилось, что она содержит еретические воззрения (Вайикра рабба, 28 а)[7].

Екклесиаст, описывая картину вечного круговорота вселенной и человека, говорит, что накопление богатства, почести, чины, наслаждения, и даже праведный труд и рождение детей — всё это уже было под солнцем и всё это — суета (бессмысленно, бесцельно)[8]. Он говорит, что человек всегда властвует над человеком, что всегда были продажные суды, насилие и бесправие:

«…Поставлена глупость на высокие посты,
А достойные внизу пребывают……Видел я рабов на конях
И князей, шагавших пешком как рабы……Еще видел я под солнцем:
Место суда, а там беззаконие;
Место правды, а там неправда……Праведников постигает то,
чего заслуживали бы дела нечестивых,
а с нечестивыми бывает то,
чего заслуживали бы дела праведников…»

Он также разочаровался в смысле мудрости:

«И предал я сердце мое тому,
чтобы познать мудрость
и познать безумие и глупость;
Узнал, что и это — томление духа.
Потому что во многой мудрости много печали;
И кто умножает познания, умножает скорбь».

Он говорит, что «нет у человека преимущества перед скотом», потому что «как те умирают, так умирают и эти»[9].

Автор Книги Екклесиаста — убеждённый фаталист: «И обратился я, и видел, что не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа, не мудрым — хлеб, и не у разумных — богатство, и не искусным — благорасположение, но время и случай для всех их. Ибо человек не знает своего времени. Как рыбы попадаются в пагубную сеть, и как птицы запутываются в силках, так сыны человеческие уловляются в бедственное время, когда оно неожиданно находит на них».

Единственно достойная жизненная позиция, по его мнению, — получать удовольствие от процесса жизни, осознавая при этом всю её суетность: «Итак иди, ешь с весельем хлеб твой, и пей в радости сердца вино твое, когда Бог благоволит к делам твоим. Да будут во всякое время одежды твои светлы, и да не оскудевает елей на голове твоей. Наслаждайся жизнью с женою, которую любишь, во все дни суетной жизни твоей, и которую дал тебе Бог под солнцем на все суетные дни твои; потому что это — доля твоя в жизни и в трудах твоих, какими ты трудишься под солнцем»[7].

Текст завершается прозаической припиской древнего редактора книги, — возможно, ученика автора, — со стихотворной вставкой (глава 12, стихи 9—14)[10]. Последние строчки текста в Синодальном переводе таковы:

«Выслушаем сущность всего: бойся Бога и заповеди Его соблюдай,
потому что в этом все для человека;
ибо всякое дело Бог приведет на суд,
и все тайное, хорошо ли оно, или худо».

Православные толкователи видят смысл книги как отвержение земной суеты, ибо все суть прах и бесцельно, и единственное в чём есть ценность — служение Богу. Даже приобретя мудрость, Екклесиаст говорит, что и мудрость суета. В этом находится отражение слов Христа: славлю Тебя, Отче, Господи неба и земли, что Ты утаил сие от мудрых и разумных и открыл то младенцам (Евангелие от Матфея 11:25). Мудрость заключается в том, чтобы познать, что мудрость мира сего бесполезна, а истинная мудрость познается Христом. По словам апостола Павла, мудрость мира сего есть безумие пред Богом, как написано: уловляет мудрых в лукавстве их (Первое послание к Коринфянам 3:19), посему и Екклесиаст говорит:

И сказал я в сердце моем: «и меня постигнет та же участь, как и глупого: к чему же я сделался очень мудрым?» И сказал я в сердце моем, что и это — суета.

Там же, в послании к Коринфянам, апостолом Павлом, сказано: Мы безумны Христа ради (4:10). Именно этой фразой можно подытожить отношение православных богословов к человеческой мудрости, книга же Екклесиаста даёт более развернутое понимание отвержения земной суеты, и наполняет слова Спасителя, и Апостола Павла ещё более глубоким смыслом. В самом начале книги Екклесиаст пишет: Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, — всё суета! (Еккл. 1:2). Слово суета в книге Екклесиаста встречается тридцать девять раз. В еврейском тексте это слово суета звучит как хэвэл, что имеет в древнеарамейском языке значение дыхание, дуновение, то есть то, что быстро исчезает, испаряется — отсюда переносный смысл: пустое, безрезультатное занятие. Пророк Исаия называет словом хэвэл дело, которое не приносит пользы, напрасное, тщетное (Ис 30:7). В еврейской грамматике словосочетание хэвэл хавалим (суета сует) переводится как сопряженное отношением, и применяется оно для выражения предельной степени чего-либо. Например, в положительном значении: небеса небес (см.: Втор. 10:14; Пс. 67:34), Царь царей (см.: Езд. 7:12; Дан. 2:37). В книге Екклесиаста сопряженное отношение выражает крайнюю суету, бессмыслицу: Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? (Еккл. 1:3). В православном толковании этих строк смысл сводится к тому, что суета суть абсолютно всё, кроме служения Богу, потому что нет пользы; здесь понятие польза является искомым, достижение чего сделало бы жизнь человека несуетной, имеющей смысл[11][12]. Святитель Иоанн Златоуст в толковании слов Христа о младенцах (Мф. 11:25) противопоставляет мудрость сего века, которую человек приписывает своим силам — мудрости истинной и достохвальной. Блаженный Феофилакт Болгарский эти же слова Спасителя трактовал следующим образом: кто считает себя мудрым и полагается на свой собственный разум, тот не призывает Бога. Византийский богослов Евфимий Зигабен называет премудрыми и разумными — книжников и фарисеев, которые были такими в глазах народа, а младенцами — апостолов по их незлобию, простоте и невинности[13].

Влияние древних восточных текстов[править | править код]

Отмечается влияние на книгу древнеегипетской религиозной литературы[14]:

«Песнь Арфиста» — обобщающее наименование ряда египетских текстов, восходящих, вероятно, к Среднему Царству, но дошедших в памятниках Нового Царства. Эти тексты украшали гробницы рядом с изображениями певцов-арфистов[15]. «Песнь арфиста» явно перекликается с «Эпосом о Гильгамеше»: в табличке Х хозяйка богов Сидури говорит Гильгамешу: «Куда ты стремишься? Жизни, что ищешь, не найдешь ты! Боги, когда создавали человека — смерть они определили человеку, жизнь в своих руках удержали. Ты же, Гильгамеш, насыщай желудок, днем и ночью да будешь ты весел, праздник справляй ежедневно, днем и ночью играй и пляши ты! Светлы да будут твои одежды, волосы чисты, водой омывайся. Гляди, как дитя твою руку держит, своими объятиями радуй подругу — только в этом дело человеческое!».
Текст Екклесиаста отличается противоречивостью суждений, в том числе о воздаянии. Поэтому при сравнении с древнеегипетскими памятниками возникает версия, что он построен в виде диалога. Персонифицированное «Сердце» как постоянный собеседник автора — мотив египетской литературы. Например, в «Размышлениях Хахаперрасенеба со своим сердцем» гелиопольский жрец беседует со своим сердцем, жалуется на окружающую его несправедливость. Есть сходство с текстом «Разговор разочарованного со своим Ба». В данном тексте постоянно встречается «я открыл мои уста к моему Ба», «сказал мне мой Ба», «мой Ба открыл мои уста к моему Ба», что находит параллель с библейским: «я говорил — я со своим сердцем», «я дал своему сердцу расследовать» и т. п. Наличествует текстологическое сходство с «Размышления Хахаперрасенеба».
- «Сказанное — уже сказано, и нечего похваляться последующим поколениям речениями предков своих. Не произносил ещё нового говорящий, но он скажет его. А другой не добавит ничего своего к словам предков и только промолвит: „Вот что говорили некогда предки“, — и никто не узнает, что он сам намеревался сказать. Поступающий так — ищет гибели своей, ибо ложь это все, и не вспомянут другие имени его» (Хах recto 3-6).
- «Слезы притесняемых и нет им утешающего, и в руке притесняющих их сила, и нет им утешающего» (Екк. 4:1) => «Нет сил у несчастного спастись от сильнейшего, чем он сам» (Хах. verso 4)
- «Нет никого, кто не творил бы зла — все совершают его» (хах. verso 1-2) => «Нет праведного человека на этой земле, который будет делать благо и не согрешит» (Ек. 7:20)
- «Обратился он к сердцу своему. Приди же ко мне, сердце мое, дабы поговорил я с тобою». (v1)
Книга Екклесиаста как типичный пример распространенного на Древнем Востоке жанра «литературы мудрости».

Оценки[править | править код]

«Атеистический словарь» отмечает[4]:

Екклесиаст — книга без сюжета. В ней отсутствуют картины современного ей общества. Её автор — не летописец и не прозаик. Он — мыслитель. Екклесиаст — произведение многослойное. В единый узел здесь сплелись смех отрицания и улыбка утверждения, поиск и разочарование, тонкое наблюдение и мудрое обобщение. Восставший против химер иудаизма, автор Екклесиаста откровенно выражает своё негативное отношение к теории «того света» и небесного суда: «Участь сынов человеческих и участь животных — участь одна: как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом» (3:19). Он не верит в потустороннее Царство Божье.

Переводы[править | править код]

Каноническая книга ЭККЛЕСИАСТА или ПРОПОВЕДНИКА (Текст Синодального издания.). См. также s:Книга Екклезиаста, или Проповедника, 1876
Книга Экклезиаста (перевод, вступительное слово и комментарии А. Э. Графова) // «Частный корреспондент» (16.11.2012).
Когелет, перевод равви Давида Йосифона
Речения Экклезиаста, перевод И. И. Вегери, 2006
Список других переводов

Примечания[править | править код]

↑ 1 2 Michael D. Coogan, Marc Z. Brettler, Carol A. Newsom, Pheme Perkins The New Oxford Annotated Bible with Apocrypha: New Revised Standard Version. 2010. — P. 935
↑ Книга Экклесиаста
↑ См. Спряжение глаголов в современном иврите[en]
↑ 1 2 3 Новиков, 1985, с. 148.
↑ 1 2 Екклезиаст // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
↑ 1 2 Свящ. Антоний Лакирев. В поисках смысла (Книга Экклезиаста)
↑ 1 2 И.Рассоха. Финикийская философия и Библия
↑ В оригинале употреблено слово הָבֶל (хавель), которое на древнееврейском языке буквально значит «пар», «дыхание». В нескольких местах Книги Екклесиаста к «хевель» добавлены ещё два слова, которые в синодальном переводе переданы как «томление духа»: «суета сует и томление духа» (1:14, 2:11, 2:17, 2:26, 4:4, 6:9). Но правильный перевод этих двух слов — «погоня за ветром» или «ловля ветра». И.Рассоха. Финикийская философия и Библия
↑ Камни Экклезиаста
↑ [Книга Экклезиаст. Глава 12. // Поэзия и проза Древнего Востока]
↑ Книга Екклесиаст / Православие.Ru. www.pravoslavie.ru. Дата обращения 19 апреля 2019.
↑ Толкование на книгу Екклесиаста, или Проповедника – читать, скачать – профессор Александр Павлович Лопухин. azbyka.ru. Дата обращения 19 апреля 2019.
↑ Толкования Священного Писания. Толкования на Мф. 11:25. bible.optina.ru. Дата обращения 19 апреля 2019.
↑ В. В. Акимов. Библейская книга Екклезиаста и литературные памятники древнего Египта. Минск, 2012.
↑ см. Песнь_Арфиста#Переводы

Литература[править | править код]

Екклезиаст // Атеистический словарь / А. И. Абдусамедов, Р. М. Алейник, Б. А. Алиева и др.; Под общ. ред. М. П. Новикова. — 2-е изд., испр. и доп. — М.: Политиздат, 1985. — С. 148. — 512 с. — 200 000 экз.
Фаст Г. прот. Толкование на книгу Экклезиаст. — Красноярск: Енисейский благовест, 2009. — 346 с.
Лопухин А. П. Екклезиаст // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Акимов, В. В. Библейская Книга Екклезиаста и литературные памятники Древнего Египта. — Минск: Ковчег, 2012. — (Приложение к библейскому альманаху «Скрижали». Серия: «Монографии по библеистике», № 1). — ISBN 978-985-7006-61-8.

Ссылки[править | править код]

Книга Экклесиаста на иврите.

Источник

Ст. 3-4, 6-7 Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем? Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки. <…> Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои. Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь

Но тем не менее иной скажет, что и это разсуждение не освобождает от обвинения Создателя, потому что от Него и душа и тело. Если осуждается жизнь по причине плоти, а Творец плоти — Бог; то к Нему необходимо будет относиться таковая укоризна. Но сие скажет конечно тот, кто еще не вне плоти, и не вник до точности в жизнь высшую. Ибо обученный Божественным тайнам, без сомнения, не не знает, что людям свойственна и естественна жизнь, уподобляющаяся Божественному естеству, а жизнь чувственная, провождаемая в деятельности чувствилищ, дана естеству для того, чтобы знание видимого сделалось для души путеводителем к познанию невидимого, как говорит Премудрость: «от величества красоты созданий сравнително Рододелатель» всего «познавается» (Прем. 13:5). Но человеческое недоразумие воззрело не на то, что достойно удивления, по причине видимого, но тому и удивилось, что видело. Посему, так как деятельность чувствилищ временна и скорогиблюща, из сей высокой речи дознаем то, что имеющий в виду сие ничего в виду не имеет; но кто, путеводимый сим к уразумению сущего, при помощи преходящего уразумел естество постоянное, постиг то, что всегда одинаково, тот узрел действительно сущее благо, и что узрел, тем овладел, потому что зрение сего блага есть обладание. Ибо Екклезиаст говорит: «кое изобилие человеку во всем труде его, имже трудится под солнцем?». Жизнь в теле назвал трудом, домогающимся прибыли без всякого успеха. Ибо говорит: «кое изобилие человеку?», то есть, что приобретается душе в житейском труде живущими только для видимого? В чем состоит самая жизнь? Какое из видимых благ пребывает всегда тем же? Солнце совершает течение свое, попеременно производя то свет, то тьму, освещая над нами воздух, когда показывается над землею, и навлекая тьму своим захождением, «Земля же стоит», и в стоянии своем пребывает неподвижною, и что стало, то не приходит в движение, и что пришло в движение, то не останавливается. Оказывается, что все во все продолжение времени само собою ни в чем не изменяется превращением во что-либо новое. Море служит приемником отвсюду стекающихся вод, и приток их не прекращается, и море не увеличивается. Какая цель течения вод, наполняющих всегда наполняемое? Для чего море принимает в себя притоки вод, оставаясь навсегда не увеличивающимся от сего приращения? Екклезиаст говорит это, чтобы предварительно из самых стихий, в которых заключена жизнь человеческая, объяснить несостоятельность того, о чем заботимся. Ибо, если это установленное течение солнца не имеет предела, это попеременное преемство света и тьмы не допускает остановки, а земля, осужденная стоять, в стоянии своем пребывает неподвижною, без пользы же трудятся реки, истощая себя в ненаполнимое естество моря, а море напрасно принимает в себя притоки вод, нисколько не прибывая от принятия непрестанно вливаемого в его недра, — если это примечаем в сих стихиях; то в каком положении следует быть человечеству, которого жизнь заключена в тех же стихиях, и что удивительного, если «род преходит, и род приходит», и это течение не оставляет естества, между тем как привходящий род людей гонит предшествовавший ему, и сам изгоняется вновь привходящим?

Посему, что же слово сие возглашает этим Церкви? Следующее: «обозревая вселенную, человеки, уразумейте свое собственное естество». Что видишь на небе и на земле, что усматриваешь в солнце, что примечаешь в море, то да объяснит тебе и твое естество. Ибо и у нашего естества, по подобию с солнцем, есть восток и запад. Один путь всем, один круг жизненного течения. Едва появимся на свет рождением, как снова увлекаемся в сродную нам страну. Ибо с захождением нашей жизни и наше светение бывает подземным, когда чувство наше делается способным к восприятию света: а земля, без сомнения, разрешается в сродное ей. И этот круг непрестанно вращается одинаково. Как совершается течение солнца, говорит Екклезиаст, солнце, восходя над верхнею частию земли, проходит южными странами, а под землею идет противоположною северною частию; и, таким образом всегда круговращаясь, обходит свой путь, и снова идет, возвращаясь на оный (ибо сказано: «обходит окрест»): так поэтому и твой «идет» дух (продолжает Екклезиаст, под частным именем разумея всякий человеческий дух), круговое сие шествие совершая одинаковым образом. Ибо сказано: «идет, и на круги своя обращается дух».

А кто уразумел это, тот немало пользы приобретет для своей жизни. Что блистательнее света? Что явственнее лучей? Однако же, если солнце идет под землею, светение скрывается, и луч исчезает. Смотря на это, человек целомудреннее да проходит жизнь свою, презирая здешнюю знатность, дознав из видимого, что знаменитое не остается таким всегда. Но изменчивы преемства противоположностей, ничто не остается таким, каково оно в настоящее время, ни молодость, ни красота, ни блеск властительства. И это идет к живущим в каком-то благополучии. А для кого добродетельная жизнь кажется трудною, душа тех терпеливо переносить бедствия да обучается примером земли. «Земля во век стоит». Что труднее сего неподвижного стояния? Однако же стояние сие простирается до века. А для тебя время подвига коротко. Не будь бездушнее земли. Не будь несмысленнее бесчувственного ты, снабженный рассудком и управляемый в жизни разумом; но «пребывай», как говорит Апостол, «в нихже научен еси, и яже вверена суть тебе» (2 Тим. 3:14), стоя твердо и непоступно, потому что в числе божественных заповедей и следующее: «тверди бывайте и не поступни» (1 Кор. 15:58). Да пребывают в тебе целомудрие непоколебимо, вера тверда, любовь непоступна, стояние во всем прекрасном неподвижно, как и «земля» в тебе «во век стоит». Если же кто предан любостяжательности, и подобно какому-то морю, разверзши безмерную похоть, не насыщается отвсюду стекающимися прибытками; то, смотря на действительное море, да врачует он болезнь свою. Ибо, как море при тьмочисленных притоках вод не преступает своей меры, но пребывает в одинаковой полноте, как бы не было в нем никакого прибавления вод; таким же образом человеческое естество, ограниченное особыми мерами в наслаждении тем, что есть, не может способностей к наслаждению с жадностию расширять, смотря по множеству доходов; но как и приток богатства прекращается, так и сила наслаждения сохраняется в своих пределах. Поэтому, если наслаждение не может превзойти меру естества; то для чего привлекаем к себе притоки доходов, а не источаем их никогда на благотворение другим даже сверх приходящего?

А поелику, по данному нами понятию о суете, бесполезное ли слово, бесполезное ли дело есть суета; то прекрасно начинается с сего речь; чтобы мы, делается ли, говорится ли что нами, если кто имеет при сем в виду здешнюю цель, не почитали сего чем либо состоятельным; потому что всякая человеческая рачительность, занятая чем либо житейским в подлинном смысле есть игра детей на песке, наслаждение которых сделанным прекращается вместе с тщанием это сделать. Как же скоро труд прекратился, песок рассыпался в то же положение, в каком он был прежде, с сим вместе не остается и следа приложенных трудов. Такова же человеческая жизнь, честолюбие — песок, властолюбие — песок, богатство — песок, песок и все то, чем со тщанием наслаждаются при посредстве плоти; осуетившиеся ныне этим младенчествующие души, которые много несут трудов за каждую вещь, доставляющую такое удовольствие, но как скоро оставят эту песчаную область, разумею плотскую жизнь, познают тогда суетность здешнего препровождения жизни. Ибо с вещественною жизнию продолжается и наслаждение; с собою же ничего они не уносят, кроме одной совести.

И великий Екклезиаст, кажется мне, как ставший уже вне этого и совлекшеюся душею вступающий в невещественную жизнь, изрек то, что вероятно скажем со временем и мы, когда будем вне этой приморской области, которая полна песков, выбрасываемых житейским морем, и удалимся от всех шумящих и оглушающих нас волн. Тогда, из мысленного моря принеся одну память о том, чего там домогались, скажем: «суета суетствий, всяческая суета», и нет «изобилия человеку» в том, над чем «трудится под солнцем». Так, по моему рассуждению, это будет слово всякой души, когда, совлекшись здешнего, преселится в уповаемую жизнь. Ибо, если в настоящей жизни преуспела в чем либо более возвышенном, то осудит то, чем была занята, по сравнению с найденным унижая прошедшее. Если же, до пристрастия будучи привержена к веществу, увидит неожиданное, и опытом дознает, бесполезность для нее того, о чем старалась в жизни; с плачем тогда произнесет сии слова, которыми мы люди выражаем свое раскаяние, со слезами описывая свое безрассудство: «суета суетствий», и прочая.

На Книгу Екклесиаста.

См. также Толкование на Еккл. 1:1