Чилиби футбол и жизнь в мою пользу

В пятницу в редакции одесской газеты «Время Спорта» состоялась презентация книги Петра Чилиби «Футбол и жизнь в мою пользу». Известный игрок 70-х и 80-х годов написал о своей интереснейшей жизни, проведенной в футболе. Книга написала очень интересным языком, свойственным самому Петру Христофоровичу, человеку с отличным чувством юмора. Как отметил на презентации литературный автор книги журналист Юрий Усатюк, «он теперь и дома разговаривает в стиле Чилиби».

Книгу, безусловно, будет интересно прочесть всем болельщикам, которые помнят советский футбол 70-х и 80-х. С любезного разрешения авторов мы выкладываем несколько эпизодов текста на сайте СПОРТ.com.ua.

Сразу после финала первенства Союза нам предстояло сыграть в финальном турнире первенства Украины во Львове. Главный трофей турнира нам тогда так и не покорился: мы финишировали на третьем месте, а я (это уже было своего рода традицией) снова получил приз лучшего нападающего. Но тот турнир памятен другим.

В одном из решающих матчей нам противостояли сверстники из киевского «Динамо», ворота которого защищал родной брат известного нападающего «Динамо» и «Черноморца» Виталия Шевченко – Вадим. Тот самый Вадим Шевченко, изуродованное лицо которого после матча «Металлург» (Мариуполь) – «Ворскла» (2:5) в начале сезона-1997/98 шокировало футбольную Украину. Отец Вадима и Виталия – Виктор Шевченко, в свое время тренировавший бакинский «Нефтчи», – присутствовал на том матче. Более того, стоял за воротами, которые защищал его сын. В одном из эпизодов Вадим прямыми ногами въехал мне в живот. Причем в стык он пошел совершенно сознательно, хотя и без злого умысла.

Отец Вадима видел этот эпизод, поэтому сразу после матча пришел к нам в гостиницу и принес извинения за поступок сына.

– Я все видел, и прошу его строго не судить, – сказал он.

После этого мы с Вадимом пожали друг другу руки и разошлись приятелями.

Пройдет время, и Вадим Шевченко заявит о себе как арбитр, станет проводить матчи первенства СССР, а после развала Союза – чемпионата Украины. В союзные времена даже успеет прослыть одним из самых нефартовых арбитров для одесского СКА. Правда, один матч из списка «нефартовых» выпадает. Здесь я сделаю вынужденное отступление и поведаю об этом поединке, опережая хронологическую последовательность.

На финише первенства СССР 1989 года нам предстояло сыграть с луцкой «Волынью», которую уже тогда тренировал Виталий Кварцяный. Лучане претендовали на первое место в нашей зоне наряду с черновицкой «Буковиной», поэтому результат нашего с «Волынью» матча мог предопределить общий исход турнирной борьбы. Накануне поединка об этом мне напомнил председатель федерации футбола УССР Николай Фоминых.

– Петя, – сказал он, – убедительно тебя прошу: остановите Луцк.

Коротко и ясно. Почему? Все дело в том, что руководство украинской федерации беспокоило, что первым в украинской зоне может стать луцкий коллектив. По словам Фоминых, «Волынь» интересовалась только титулом чемпиона УССР, но не собиралась бороться за путевку в первую лигу. «Буковина», напротив, задачу выйти в первую лигу ставила во главу угла. Выходит, в этом матче нам предстояло защищать не только свою честь и отстаивать интересы черновицкого клуба, но даже всей Украины, обеспечив ей более серьезный количественный состав участников первенства СССР среди команд первой лиги. Неудивительно поэтому, что в Луцк прибыла большая группа поддержки из… Черновцов.

– Да мы и не собираемся дурака валять, – ответил я Фоминых. – Только ведь в Луцке нас вряд ли «отпустят» судьи.

– Можете быть спокойны, – успокоил Фоминых. – На матч назначена «своя» бригада.

«Своими» в Луцке оказались Вадим Шевченко и арбитры из Харькова – Владимир Петров и Владимир Борзило. Инспектировать игру поручили Анатолию Конькову.

С первых же минут мы грудью стали перед «Волынью», словно триста спартанцев перед великим неприятельским войском, сдерживая яростный натиск атак соперника. Героическая оборона продолжалась до тех пор, пока хозяева не перешли на откровенную грубость. В одном из эпизодов разбили голову Саше Ермакову, чуть позже досталось ногам Юрия Сака, которого ко всему прочему еще и удалили. Лежа на земле, Юра отбрыкнулся от своего обидчика и сразу же увидел перед собой красный свет. Миф о том, что арбитры будут судить «объективно в пользу нас», развеялся.

Играя в большинстве, «Волынь», конечно, забила. Правда, и мы, играя в меньшинстве, в долгу не остались. Олег Кошелюк, получив мяч в центре поля, убежал от визави и нанес разящий удар. До финального свистка оставалось сыграть минут восемь-девять. И эти минуты превратились для нас в настоящий кошмар. Хозяева прижали нас к воротам и правдами-неправдами занесли несчастный мяч в сетку.

Разумеется, что Шевченко услышал от меня все, что думал о нем в тот момент. После матча на повышенных тонах поговорили с Кварцяным, отношения с которым после этого у нас, прямо скажу, не заладились. Со временем уладились и эти неприятности. И сейчас, например, я с удовольствием слежу за игрой его команды и искренне желаю ему успехов. Кварцяный – хороший тренер, его «Волынь» играет в современный футбол и, главное, он, как никто другой, умеет настроить своих подопечных на бой с любым соперником.

В «Металлурге»  я был самым юным. Но на фоне опытных Федора Чорбы, Георгия Забудько, Олега Усова, Владимира Захарова, Константина Герчинова, Николая Куличенкова и Николая Голикова не терялся. Старшие ребята относились ко мне уважительно, даже называли сыном полка. К этому статусу я привык быстро и чувствовал себя уверенно. И когда в Ленинграде, в дебютном для меня выезде в составе первой команды, один из ветеранов «Металлурга» Сан Саныч Томах попытался мне нагрубить, я дал ему достойный отпор.

Случилось это перед экскурсией по Питеру. Не успел я как следует устроиться возле окна, как тут же услышал гневный голос нашего капитана:

– А ну кыш отсюда!

Оказалось, что уселся я на святое капитаново место. Об этом я не знал, поэтому «наезд» Томаха встретил в штыки. Ну и повздорили, разумеется. Я за собой вины не чувствовал, и факт, что сел не на свое место, меня в правоте не разубедил.

Со временем с Томахом мы подписали мировую, не без помощи Миши Соколовского, пришедшего в «Металлург» позднее. Даже подружились, но еще через время судьба вновь развела нас по разные стороны баррикад. Но об этом чуть позже.

О высоком травматизме в советском футболе в 70-80-е годы можно слагать легенды. Футбол в то время был крайне жестким и очень грубым. И не прав тот, кто считает иначе. Сейчас игра стала более академичной. Зрелищность в данном случае не при чем. Как был футбол «спортом номер один», так и остался самым потребляемым в мире продуктом. А вот о бойцовских качествах среднестатистического игрока образца той советской эпохи и нашей современности можно спорить.

Мне довелось пережить всякое, в том числе и страшные последствия футбольных баталий. И сам становился жертвой травм, и был очевидцем без преувеличения страшных повреждений моих коллег.

Никогда не забуду жуткое столкновение, которое произошло в 1976 году в товарищеском матче запорожского «Металлурга» с венгерским «Чепелем». В воротах у нас стоял Валерий Гудзь. Последовал розыгрыш углового: мяч полетел по невероятной траектории на ближнюю штангу, Валера не совсем удачно выбрал позицию и прыгнул за мячом от центра ворот, но вместо мяча он головой встретился с металлической стойкой. Смешного тут мало. Анекдоты о проверке прочности штанг головами с реальными историями значительно расходятся. В тот момент раздался звук такой силы, что было слышно на весь стадион. Мяч тоже ударился в штангу и отскочил в район одиннадцатиметровой отметки, откуда венгры вколотили его в пустые ворота. А над потерявшим сознание Гудзем уже склонились врачи нашей команды. Хорошо помню, как в обе его ноздри влили нашатырь, что вызвало у него обильное кровотечение. Настоящее чудо, что парень остался жив.

Реабилитацию он проходил в родном Севастополе, а пока лежал в больнице, «слава» об этом несчастном случае породила невероятный слух. «Правда ли, что умер Гудзь?!» – спрашивали меня знакомые. К счастью, это было не так. Тем более что, как говорят в таких случаях, раз слухи о смерти не подтвердились, значит, человек будет жить долго.

Восьмого мая 1977 года – ключевой день в моей карьере.

Утром вышел на улицу и очутился в объятиях… военного конвоя – майора и двух автоматчиков.

– Петр Чилиби?

– Да.

– Вы арестованы. Завтра утром вам предписано быть в Одессе, где по призыву будете играть в команде СКА с перспективой перевода в Москву в ряды столичного ЦСКА.

К такому повороту событий я не был готов. Попросил время до утра, чтобы собрать вещи. Люди в форме мне этого не позволили. Отправились в квартиру вместе со мной, разрешив второпях взять с собой необходимые документы и вещи. Пока поднимались по лестнице, я попытался объяснить, что имею на руках институтский диплом и как молодой специалист работаю преподавателем в одном из окрестных сел. Направление на работу в село носило, конечно же, чисто формальный характер, но все же могло помочь отделаться от назойливого конвоя. Но прибывший за мной армейский наряд и слышать ничего не хотел. Выбора не было: армия. Это было решено на высоком уровне. Бумаги о моем призыве были подписаны в Москве.

Вечером того же дня я отправился в Одессу. Вместе со мной – майор из конвоя, переживавший, что я могу сбежать, по пути выскочив с поезда.

Девятого мая 1977 года. В Одессе нас встретил начальник СКА подполковник Валентин Павлович Герасимов. Из вагона следом за мной вывалился майор. В дороге мой провожатый изрядно напился, так что, скорее, это я его доставил в Одессу, а не он меня.

В трагедии, которая разыгралась в Кубке СССР-1978, главные роли исполнили цинизм и предательство. И оправдания этим категориям нет и быть не может, ибо речь идет о попранных чести и достоинстве.

В том кубковом розыгрыше СКА дошел до 1/8 финала. На этой стадии нам предстояло сразиться с бакинским «Нефтчи», в составе которого блистали признанные мастера советского футбола, в том числе и знаменитый Анатолий Банишевский. Для многих из нас в том розыгрыше был реальный шанс получить звание мастеров спорта СССР. Надо было только дойти полуфинала. Но до того следовало прорваться в четвертьфинал, обыграв «Нефтчи».

На первый матч в Баку мы вышли предельно собранными, хотя накануне даже позволяли себе пошутить. Не стану приводить наш состав в той встрече. Скажу лишь, что имена всех участников того поединка хорошо известны одесситам.

На протяжении полутора таймов шла абсолютно равная игра лишь с незначительным преимуществом бакинцев, которые чуть чаще атаковали. Все складывалось достаточно удачно, пока на 70-й минуте не произошел трагический для нас эпизод. Кто-то из бакинцев отважился на удар со средней дистанции. Удар явно не получился, потому что мяч не полетел, а вяло покатился. Зато вкатился в угол наших ворот. Голкипер обязан был выручать, но как-то неуклюже упал на бок. Детская ошибка, и в счете повел соперник.

Прошло еще две минуты, и наш вратарь снова невероятным образом ошибся. Последовал розыгрыш углового, мяч оказался в районе 11-метровой отметки, откуда и «выстрелил» кто-то из бакинцев. Вратарь, и я это видел собственными глазами, находился в двух метрах от мяча, но вместо того, чтобы просто его поймать, поднял правую руку…

Понять, что происходит на поле, в тот момент никто и не пытался. Когда команда «горит», времени для этого нет. К тому же, после второго гола мы едва не сократили разрыв в счете. Пошла фланговая атака, прострел, и к мячу устремились сразу два наших форварда. Одному из них ничего не оставалось, как с пяти метров элементарно переправить «снаряд» в пустые ворота. Бондарь, делавший прострел, даже побежал к центру поля, радуясь, словно мальчишка. Он и не сомневался, что его фланговая передача оказалась голевой. Но как бы не так! Гола не было…

Эпизод был настолько красноречивым, что все стало ясно. Наши опытные нападающие не забивают в пустые ворота, голкипер пропускает удивительные мячи. Вывод был один…

На последних минутах бакинцы нас и вовсе добили. На 90-й минуте мы пропустили третий гол и тут же, едва мы развели с центра, соперник перехватил мяч и забил четвертый. На дальний удар почти с центра поля отважился Эльбрус Аббасов. И попал…

После игры в команде произошел раскол. Из коллектива были отчислены два прапорщика. Таким вот образом руководство СКА тушило разгоравшийся в команде «пожар».

В ответном матче мы отгрузили бакинцам три безответных мяча, могли забить еще, но, увы. Победа 3:0 стала для нас слабым утешением: в четвертьфинал вышел «Нефтчи».

Сезон-1981 «Черноморец» начинал матчами группового турнира Кубка СССР в Гурзуфе. В первом матче мы обыграли московский «Локомотив» со счетом 2:1 благодаря точным ударам Вячеслава Головина и Ивана Шария, а во втором со счетом 4:1 разгромили барнаульское «Динамо». Против меня играл мощный нападающий, в единоборствах с которым пришлось несладко. Иные стыки завершались в его пользу, а свой гол он все-таки забил, затолкав мяч в наши ворота вместе с куском болота, которое в тот день на стадионе «Артек» мы вынуждены были месить, словно тесто. Это были февральские дни. Зима, что называется, только начинала чернеть, и футбольные поля пребывали в подобающем для такой погоды состоянии. Тем нападающим оказался Владимир Финк. Он был единственным футболистом в барнаульской команде, который произвел своей игрой самое благоприятное впечатление.

После матча Симонян поинтересовался:

– Ну и как тебе этот парень?

– Это который? – спрашиваю в ответ.

– Ну, тот, что гол нам забил.

– Ой, несладко пришлось, – признался я.

Через день Симонян вновь подошел ко мне:

– Знаешь, Петя, мы пригласили этого нападающего, но он боится идти в «Черноморец». Говорит, что не сможет заиграть в нашей команде. Может, ты с ним поговоришь?

Встретившись с Финком, я объяснил ему, что бояться нечего, тем более с его сумасшедшей самоотдачей. Так у нас появился этот великолепный форвард, которому в сезоне-1983 суждено будет установить клубный рекорд «Черноморца» по результативности в одном сезоне: в высшей лиге 46-го чемпионата СССР он забьет 15 голов. Это достижение впоследствии никто так и не превзошел, и рекорд с развалом Союза стал вечным.

Интересно, что на базе Финка поселили в одной комнате с Александром Скрипником. Что и говорить, дуэт получился, словно специально подбирали: скромный, но всегда общительный Финк и молчаливый Скрипник, образ которого можно описать так – шапочка на голове, книга в руках и сигарета в зубах.

Так свела судьба двух замечательных людей, после окончания игровой карьеры оставшихся верой и правдой служить одесскому клубу. Скрипник в качестве тренера, Финк – администратора.

Трагическая гибель Финка в январе 2005-го шокировала всех, кто его знал. Меня в том числе. Такие люди достойны того, чтобы жить. Светлая тебе память, Владимир…

С великим Яшиным я познакомился на межсезонных сборах, которые «Черноморец» проводил в Сочи. Лев Иванович был проверяющим от Федерации футбола СССР, частенько наведываясь на тренировочные сборы советских клубов. Он поселился в той же гостинице, где проживали одесситы. И надо же, умудрился сломать руку, споткнувшись на ступеньках гостиничной лестницы. Представляете, Великий Лев неуклюже падает на лестнице и ломает руку! Не сочтите за крамолу, но счастье, что это приключилось на моих глазах. Я был тогда с Ярдошвили. Мы мигом подхватили Иваныча и помогли ему добраться до ближайшего медпункта. Так, собственно, и состоялось наше очное знакомство.

Через некоторое время, когда Яшин приехал в Одессу, мы напомнили ему о той знаменитой спасательной операции.

– Уважьте, Лев Иванович, – говорим, – сфотографируйтесь на память с вашими спасателями.

Простота Яшина в общении была феноменальной. Как и его игровое мастерство. Он был не просто великим, а, пожалуй, самым великим вратарем в истории мирового футбола, но ни тени звездности. Порою казалось, что перед тобой обычный человек, за плечами которого нет тех великих матчей и всемирного признания. Насколько он был велик, настолько же прост был в отношениях с окружающими. Искрометный юмор и добрая душа.

Играть против Виталия Старухина мне доводилось неоднократно. В конце 70-х – начале 80-х годов он блистал в советском футболе и заслуженно признавался лучшим футболистом СССР. Как и Яшин, Старухин, несмотря на свой звездный статус, в жизни был очень простым, добрым и приветливым человеком. Порой казалось, что его простота переходила, если можно так выразиться, границы дозволенного. Партнеры по «Шахтеру» ласково прозвали его «Бабусей». У многих футболистов есть свои прозвища, которыми их награждают товарищи. Меня, например, в «Черноморце» прозвали Пеккой в 1979 году с подачи Валика Кобыщи, в то время игравшего в черноморском «дубле», а в настоящее время возглавляющего пресс-службу московского ЦСКА. Пеккой называли знаменитого Петра Дементьева – из плеяды олимпийских чемпионов 1956 года. А к Игорю Харьковщенко, помнится, в 1985 году приклеилось прозвище «Мускул». На сборах в Новой Каховке он обратился ко мне за советом. Поднимает согнутую в колене ногу и спрашивает:

– Пекка, у меня вот здесь мускул болит. Что делать?

Так и закрепили за ним ребята латинское название мышцы.

А за Сергеем Шматоваленко закрепилось прозвище «Финалгон». Подсмотрел он как-то, как наши опытные футболисты растирают мышцы перед игрой. Каждый подбирал мази под себя. Мне, например, помогал только лишь обладающий сильным эффектом «Финалгон». И Сергей тоже решил попробовать «Финалгон». По неопытности не подумал о том, что пропускные возможности наших тел разные. У него кожа молодая и на «Финалгон» реагировала иначе. Растерся он обильно перед игрой и вышел на поле. И вдруг как завопит от нестерпимо жгучей боли! Его кожа покрылась пятнами, тело запекло. Пришлось уговаривать арбитров подождать несколько минут, пока он не смоет с себя эту мазь.

Но вернемся к «Бабусе». Никогда не забуду, как Старухин чуть ли не плакал, когда кто-то против него жестко ставил корпус или шел в подкат. «Что вы меня бьете…» – причитал он в этот момент. Зная эту его черту, соперники старались сыграть исключительно аккуратно. Чтобы, не дай Бог, не задеть «Бабусю»!

Хорошо помню межсезонные сборы в Адлере в 1977 году. Это было одно из самых популярных мест для тренировок советских клубов. Донецкий «Шахтер» тренировался и спарринговался в Адлере. А кроме футболистов, туда заезжали на тренировочные сборы и представители других видов спорта.

В канун 8-го марта к нам подошла Лида Алфеева, известная по своим блестящим выступлениям в секторе по прыжкам в длину на Олимпиаде 1976 года в Монреале, где она заняла третье место. Ее физической силе могли позавидовать даже мужчины. Я видел, как на тех сборах она с легкостью работала со 130-килограммовой штангой на плечах в полный присед, выполняя пять подходов по десять повторений.

– Что ж это вы, мужчины, нам цветы не дарите, – в шутку пристыдила она футболистов.

Надо было видеть в этот момент Старухина. Без лишних слов он махнул на улицу и, невзирая на темное время суток, отправился за цветами. Добыл он цветы возле горисполкома Адлера, охраняемого милицией. Прямо с клумбы «Бабуся» сгреб охапку свежих тюльпанов и дал деру от бросившихся вдогонку стражей правопорядка. Хорошо, что он прекрасно бегал, а то, чего доброго, угодил бы вместе с цветами в КПЗ. Через близлежащие дворы он ушел от погони и в таком виде с охапкой тюльпанов явился к женщинам. Те были просто в шоке, увидев Старухина с букетом свежих цветов.