Аргументы к делу и аргументы к пользе
В процессе аргументации между оратором и аудиторией складываются определенные отношения: в представлении аудитории формируется образ ритора (см. параграф 8.2), сам оратор создает аргументацию, исходя из целей, ценностей и свойств той или иной аудитории.
Как уже говорилось, образ оратора проявляется в трех аспектах: интеллектуальном (риторический логос), эмоционально-волевом (риторический пафос) и этическом (риторический этос). Аргументационное воздействие на аудиторию осуществляется в соответствии с разными аспектами образа ритора. Пафос, логос и этос определяют разные механизмы воздействия на слушателей, в связи с чем аргументы можно разделить на три группы: логические, психологические и этические. Представим те виды аргументов, которые играют значительную роль в современной судебной речи.
Логические аргументы
Логические приемы аргументации реализуют логос оратора, влияют на рациональную сферу сознания слушателей. Выделяют:
- • аргумент-факт (к делу);
- • аргумент к опыту;
- • аргумент к суждению;
- • доказательство от противного;
- • аргумент к смыслу/ценности;
- • аргумент к составу;
- • аргумент к обстоятельствам;
- • аргумент к причинам;
- • аргумент от абсурдного (сведение к абсурду);
- • аргумент к уступке (поворот аргумента);
- • стратегию маневра;
- • возвратный довод (прием бумеранга);
- • аргумент к незнанию;
- • аргумент из молчания.
- 1. Аргумент-факт (к делу) — довод, опирающийся на соображения, касающиеся существа предмета. Подобные аргументы являются одними из наиболее воздействующих, поскольку их трудно опровергнуть, как и, например, научные аксиомы. В судебной практике такими аргументами являются выводы, подтвержденные экспериментально, заключения экспертов, показания очевидцев, описания вещественных улик.
Свидетели утверждают, что потерпевший был трезв, что в день происшествия он вообще не употреблял спиртного или где-то за 6—8 час. До происшествия выпил около 100 гр слабого сухого виноградного вина. Однако эти их показания не заслуживают доверия.
Материалами дела бесспорно установлено, что потерпевший был пьян, причем сильно пьян. Для установления истины на помощь нам пришла наука. При фотометрическом исследовании было установлено наличие в крови потерпевшего 2,55%, а в моче 1,85% этилового спирта. Судебно-медицинский эксперт Маслов показал в суде, что подобная концентрация алкоголя свидетельствует о тяжелой степени опьянения К
2. Аргумент к опыту — аргумент, опирающийся на практику — житейскую, частную, или историческую.
…Трудна профессия врача любой специальности, но, может быть, самой трудной была и остается профессия хирурга. А над кем чаще всего заносится карающий меч Фемиды? Практика показывает, что к судебной ответственности привлекаются в основном представители тех медицинских специальностей, которые имеют дело с радикальными хирургическими методами лечения[1][2].
3. Аргумент к суждению — ссылка на здравый смысл, т.е. обращение к практическому здравомыслию (житейской логике). Реализуется в виде рассуждения, показывающего возможные нарушения здравого смысла.
Заметьте, по словам Смердякова, деньги лежали под постелью, под тюфяком; подсудимый должен был их вырвать из-под тюфяка, и однако же, постель была ничуть не помята, и об этом старательно записано в протокол. Как мог подсудимый совсем-таки ничего не помять в постели и вдобавок с окровавленными еще руками не замарать свежейшего, тонкого постельного белья?[3]
4. Доказательство от противного — довод, основанный на разборе альтернативного предположения, после чего делается вывод о его несостоятельности. В судебных речах используется как разновидность опровержения.
Суд ссылается в приговоре на заключение эксперта, где сказано, что если бы водитель не произвел маневр влево, а применил торможение или даже двигался бы без торможения, то наезда бы не произошло, так как пешеход удалился бы от полосы движения автомобиля на расстояние 5 м.
Отправная точка для такого заключения? Пешеход не остался на месте, а побежал. А если бы он продолжал стоять? Вот заключение эксперта на этот случай: «Если бы Михайлов применил торможение и автомобиль двигался бы в прямом направлении, а пешеход стоял, то наезд все равно произошел бы, так как технической возможности остановить автомобиль не было. Но в этом случае со стороны Михайлова не было бы нарушения Правил движения».
Итак, Михайлов виновен в том, что он принял решение спасти пешехода, а не совершить на него наезд «по всем правилам»1.
5. Аргумент к смыслу/ценности — довод, содержащий определение предмета речи путем включения его в более широкую область содержания как часть, вид, средство, путем сравнения и сопоставления, описания функциональных, пространственных, временных или иерархических рамок. Тем самым устанавливается ценность данного предмета (или ее отсутствие).
Стоит ли мне разбирать остальные улики?
Но лучше всего — забитое окно… Какой в нем смысл? Чем оно служило для поджога? В действительности оказывается, что окно было забито для предупреждения пожара, но пожара иного свойства — от пламени страстей, потому что оно вело в секретное место для переодевания работниц фабрики[4][5].
6. Аргумент к составу — довод в виде связного повествования, изображающего действие и дающего ему характеристику. В судебной речи это один из важнейших аргументов, лежащих в основе доказательства степени вины подсудимого, так как оценка его деяний зависит от того, в каком свете они были изложены.
Старый рабочий, слесарь Семенов никогда не забудет тот холодный декабрьский день, когда он встретил давнишнего знакомого, почтенного, уважаемого и занимающего, с его точки зрения, высокое положение главного бухгалтера главка Любомудрова.
Знакомство с Виктором Ивановичем Семенов ценил, оно казалось ему даже лестным.
Встречи этой ему не забыть.
Навсегда сохранится в памяти Семенова и просьба, с которой обратился к нему Любомудров. «Гавриил Борисович, — сказал он, — машинистка наша перепечатала для учреждения не входящую в ее обязанности работу, а оплатить ей, штатной машинистке, сверх заработной платы тысячу рублей как-то неудобно. Не поможете ли? Да в чем сомневаетесь? Ведь это же совсем просто. Я выпишу по счету вашей жене деньги на ее имя, вы с ее доверенностью их получите, передадите мне, а я — машинистке. Вот как приходится обходить бюрократические формальности», — вздохнул он.
Екнуло, сильнее забилось сердце у Семенова: «Хорошо ли?» Но тут же одумался.
«В чем дело, в конце концов? Тысячу рублей получу, полностью отдам, и машинистка своего не потеряет. Что же тут плохого? Да и не кто-нибудь просит, а Виктор Иванович…»
Согласился…
Разговор этот, как на камне высеченный, из памяти его не изгладится.
Как обещал, так и сделал.
Полина Александровна по просьбе мужа написала счет и доверенность, а он, получив по изготовленной Любомудровым на имя его жены доверенности тысячу рублей, передал их Любомудрову.
«Спасибо, Гавриил Борисович». — «Да что вы, не за что, Виктор Иванович».
И только значительно позже, у следователя, Семенов узнал, что не было никакой работы, никакой машинистки, что старый знакомый, почтенный, уважаемый главный бухгалтер главка Виктор Иванович Любомудров обманул его и жену.
«Поверить не мог. Потемнело в глазах, подкосились ноги, стали как ватные», — вспоминал здесь об этом Семенов.
Все так, как было, рассказали Семеновы следователю, и он поверил и тому, что они обмануты Любомудровым, и их бескорыстию1.
7. Аргумент к обстоятельствам — довод, включающий данные о ситуации, которая повлияла на решение или поступок субъекта. В судебной речи обычно рассматриваются обстоятельства, ограничивающие ответственность субъекта, или указывается на невозможность совершения деяния. Такими обстоятельствами являются, например, отсутствие лица во время и на месте совершения преступления (алиби), неправомочность или некомпетентность субъекта, особое состояние субъекта.
В ходе рассмотрения уголовного дела в суде достоверно установлено, что Иванов Павел Сергеевич приобретал наркотические средства для гражданина Самоенко и за его счет лишь с той целью, чтобы в дальнейшем не быть выгнанным с работы. Самоенко был для него работодателем и в силу своего должностного положения мог запросто уволить Иванова с работы.
А ведь, уважаемый суд, у Иванова дома малолетняя дочь, которая в силу жизненных обстоятельств попала в беду и нуждалась в дорогостоящем лечении.
Лишь с этой целью Иванов пошел на путь совершения преступлений.
Уважаемый суд, данные обстоятельства напрямую подтверждены в судебном заседании как самим же Самоенко, также показаниями его жены — Елены Ивановой, а также и показаниями рабочих, которые вместе работали на стройке.
И ничем другим данное обстоятельство в ходе судебного заседания стороной государственного обвинения не опровергнуто[6][7].
8. Аргумент к причинам — довод, включающий данные о замысле субъекта (его мотивах), который заключается в намеренной постановке цели либо в реакции на сложившуюся ситуацию или действия других людей. Задача судебного оратора — четко обосновать ответственность подсудимого или добиться снижения, а то и полного снятия ответственности с подсудимого.
Именно поведение Волкова создало ненормальную обстановку в семье, породило то психологическое напряжение, в состоянии которого ежедневно находились Васильева и её мачеха. Они жили в постоянном страхе, ожидании того, что должно было случиться что-то непоправимое. Женщины терпели — все-таки Волков — муж, все-таки отец. Но в них росло чувство отчаяния, а это чувство опасное — оно не всегда бессильно, иногда оно заставляет браться за оружие!
Трагедия, происшедшая 11-го февраля, была подготовлена поведением Волкова в течение длительного времени. Если бы он вел себя по-другому, вероятно, реакция Васильевой была бы не такой острой. Она боялась отца, знала, что от него можно ждать чего угодно, была психологически подготовлена к насилию. Насилие породило насилие![8]
9. Аргумент от абсурдного (сведение к абсурду) — доказательство невозможности или нелепости какого-либо предположения, высказывания, действия.
Показания Рудовой и Кибальниковой не в пример красноречивее. И та и другая убеждены, что Пиголкину убил Пилипенко. Почему? «А больше некому».
Кибальникова объясняет свою позицию просто: у Пиголкиной когда-то жило несколько котов. А потом этот зоосад исчез куда-то. Куда исчезли коты, убил ли их кто-нибудь или сами убежали от голодной жизни, Кибальникова не знает. Она не видела, чтобы Пилипенко их куда-нибудь нес, закапывал их бренные тела или, тем более, убивал. Не подтвердили особой ненависти Пилипенко к животным и жившие в том же доме Крутин и компания. Правда, коты, если и были, то исчезли еще до того, как Крутин, Левченко и Гайнов поселились в этом доме. Может быть Кибальникова и права. Думается, что коты эти досаждали квартирантам. Но вывод о том, что Пилипенко расправился с котами, ни на чем, кроме соседских предположений не основан. Тем более не могут служить показания Кибальниковой доказательством того, что Пилипенко убил Пиголкину1.
10. Аргумент к уступке (поворот аргумента) — попытка поймать кого- либо на слове; использование замеченного противоречия в словах и (или) поступках оппонента.
В первых же своих показаниях она (Туркина), верная своей манере оспаривать обвинение, которого еще никто не выдвигал, стала заверять: «Завлекать Бердникова — не завлекала».
Так ли это? Вспомним еще раз выдумку Наталии Федоровны о смерти своего мужа. Она сообразила, что если чем и можно пронять Бердникова, то только одним: сочувствием к горю. Горю, схожему с тем, что выпало на его долю. Бердников всенепременно посочувствует, так сказать, «сестре по несчастью». И, не затрудняя себя разными моральными запретами, «открылась» Бердникову: горе у нее горькое, молодого мужа схоронила, вдовствует, бедняжка!
«Завлекать — не завлекала», избави боже, но выдумать, что она вдова и во вдовстве своем в утешении нуждается, — выдумала![9][10]
11. Стратегия маневра (разновидность аргумента к уступке) — признание оратором (подлинное или мнимое) позиции (взглядов, настроения) аудитории, оппонента, поддержка этой позиции какими-то доводами, а затем показ ее несостоятельности, убеждение в своей правоте (по схеме «да, вы правы в…, но…»).
Прокурор видит в резком изменении отношения Бердникова кТуркиной, видит в снижении ее заработка и ухудшении условий ее работы только одно — понуждение к сожительству.
Да, все было: и снижение заработка, и ухудшение условий работы. Но ведь это не все, что можно выдвинуть против Бердникова. Прокурору следовало бы сказать и о том, что бесспорно установлено: Бердников выживал Туркину с завода, делал все, что мог и на что не имел права, чтобы она ушла с работы. Признав, что Бердников выживает Туркину с завода — а не признать это невозможно, — прокурор понимает, что это означает признать установленным, что Бердников сознательно лишал себя средств понуждения (к сожительству)[11].
12. Возвратный довод (прием бумеранга) — обращение доказательства, аргумента или обвинения оппонента против него же; слова противника не опровергаются, он обвиняется в том же самом.
…Тут вся логика обвинения: кто же убил, как не он? Некого, дескать, поставить вместо него… Остаются, стало быть, подсудимый и Смердяков, и вот обвинитель с пафосом восклицает, что подсудимый потому указывает на Смердякова, что не на кого ему больше указать… Но, господа присяжные, почему бы я не мог заключить совершенно обратное? Стоят двое: подсудимый и Смердяков — почему же мне не сказать, что вы обвиняете моего клиента единственно потому, что вам некого обвинять?1
13. Аргумент к незнанию — указание на недостаточную осведомленность оппонента о предмете речи и защищаемом положении, а также упор на то, что утверждаемое положение трудно или невозможно проверить.
Пагубное влияние оказало на весь ход следствия и особенно на сознание родственников утонувшего заключение молодого судебно-медицинского эксперта, имевшего небольшой опыт практической работы и проводившего исследование трупа, обнаруженного спустя 20 дней после случившегося. Это было ошибочное заключение о том, что на трупе, в области левого глаза, обнаружена гематома прижизненного характера. Грозное заключение некомпетентного эксперта оставалось в деле. Оно создавало у потерпевших уверенность в том, что Ранов убийца… Высококвалифицированные эксперты — кандидаты медицинских наук Ширман и Конин — убедительно показали ошибочность заключения молодого эксперта-.
14. Аргумент из молчания — доказательство, выводимое из умалчивания оппонента или других лиц: то, о чем умалчивали, может быть не в пользу оппонента или факт не был ему известен.
Прокурору следовало бы сказать и о том, что бесспорно установлено: Бердников выживал Туркину с завода, делал все, что мог и на что не имел права, чтобы она ушла с работы. Почему об этом умолчал прокурор? Ведь это должно было вызвать наибольший гнев обвинителя: старательную работницу выживают с завода! Громите! Клеймите! Обрушьте обвинение со всей силой! А обвинитель молчит. Впрочем, молчание это не столь уж загадочно. Чем отчетливее выявляется стремление Бердникова к тому, чтобы Туркина ушла с завода, тем меньше остается оснований обвинять его в понуждении к сожительству, используя ее служебную зависимость. Ведь с уходом Туркиной с завода исчезает ее служебная зависимость, Бердников теряет единственный способ воздействия на нее[12][13][14].
В ораторской речи для убеждения слушателей и доказательства своей мысли важно использовать аргументы — доводы в обоснование какого-либо положения, совокупность таких доводов называется аргументацией. Сам же аргумент—это мысль, истинность которой проверена и доказана практикой.
Аргументы делят на два вида.
1. Аргументы к существу дела. Это факты, устанавливаемые путем наблюдения, опыта, цифровой или статистический материал, документы, доказанные положения и т. д.
2. Аргументы к человеку. Что это за аргументы?
В ораторской речи они используются так же часто, как и первые. Цель их привлечения — воздействовать на слушателей эмоционально. Назовем некоторые из них.
1) Аргумент к авторитету—ссылка на высказывания или мнения великих людей, общественных деятелей, ученых, писателей в поддержку своего мнения. Чаще всего это проявляется в научной речи.
2) Аргумент к публике—ссылка на мнения, настроения, чувства слушателей; оратор стремится привлечь слушателей на свою сторону и с их помощью оказать психологическое давление на оппонентов. Чаще всего это проявляется в митинговой речи, но возможно и в судебной.
3) Аргумент к личности—ссылка на личностные особенности оппонентов, их вкусы, достоинства или недостатки. Предмет спора остается в стороне, а предметом обсуждения становится личность оппонента.
4) Аргумент к тщеславию—расточение неумеренных похвал оппонентам в надежде, что, тронутые комплиментами, они станут мягче.
5) Аргумент к жалости — возбуждение в другой стороне жалости и сочувствия.
Перечисленные аргументы не всегда являются корректными, пожалуй, за исключением первого. Но и тут необходимо сделать оговорку: не все высказывания или мнения авторитетных людей безусловно верны. Поэтому ссылка на то, что кто-то придерживается определенного мнения, ничего не говорит об истинности этого мнения.
КОНЕЦ РЕЧИ
“Конец—всему делу венец”,—гласит народная мудрость. И действительно, в заключении речи могут, во-первых, подводиться итоги сказанному, обобщаться те мысли, которые высказывались в основной части речи. Вот, например, какой вывод делает К. И. Чуковский в конце своей лекции о М. М. Зощенко:
Зощенко был первым из писателей своего поколения, в который ввел в литературу в таких широких масштабах В эту новую, еще не вполне сформировавшуюся, но победительно разлившуюся по стране внелитературную речь… Своими рассказами Зощенко сигнализировал нам, что нарождается целое поколение людей, для которых “обмывочный пункт” куда милее, чем “ванна”, для которых “лес” — “зеленый массив”, “шапка” — “головной убор”, “телега” — “гужевой транспорт”.
Во-вторых, в конце речи могут кратко повторяться ее основные тезисы, еще раз подчеркиваться главная мысль и важ-
ность для слушателей разобранной темы. Вот как, например, завершил цикл своих лекций по геохимии А. Е. Ферсман:
Всюду один и тот же закон природы — глубокая связь каждого явления и каждой системы с окружающими, условиями, постепенная замена одних равновесии другими, смерть как превращение в новые устойчивые формы и как зарождение нового, лучшего будущего. В этом заключается вся сущность и глубина законов природы, закона эволюции, борьбы за существование, естественного отбора, вся сложность химических превращений и физических процессов, наконец, вся жизнь человека с ее постоянной борьбой и постоянными исканиями.
В-третьих, завершая выступление, оратор может наметить тему следующего или пути развития выраженных им идей; Так, Иван Петрович Павлов свою первую лекцию из цикла под названием “Физиология пищеварения” завершил словами:
Итак, вы видите, что под влиянием птиалина крахмал из нерастворимого состояния перешел в растворимое. В следующий раз вы увидите, что изменения пошли гораздо глубже.
В-четвертых, оратор ставит перед аудиторией на основе всей речи какие-либо задачи, приглашает высказать свое мнение, поспорить. Приведем, например, финал выступления философа и филолога Алексея Федоровича Лосева:
Друзья мои, я изложил вам один из взглядов на проблему, показал вам направление своих поисков, образ мысли. Но я пришел сюда не поучать, а спорить по волнующим всех проблемам, пришел поучиться. Я слишком хорошо помню и разделяю завет великого греческого государственного деятеля и поэта Солона, изрекшего буквально следующее: “Старею, всегда учась!” Как это замечательно! Вот почему хочу почувствовать в нашем научном диалоге биение мысли, услышать другие мнения и точки зрения. Да-да, я пришел сюда спорить, чтобы учиться мыслить! Поучите, ну-ка!
Заключение может быть очень коротким, или отсутствовать вообще.
А. Ф. Кони, разбирая речь о жизненном пути Ломоносова, писал: “Конец речи должен закруглить ее, то есть связать с началом. Например, в речи о Ломоносове (о начале этой речи см. на с. 98) можно сказать:
Итак, мы видели Ломоносова мальчиком-рыбаком и академиком. Где причина такой чудесной судьбы? Причина — только в жажде знаний, в богатырском труде и умноженном таланте, отпущенном ему природой. Все это вознесло бедного сына рыбака и прославило его имя.
А. Ф. Кони также подчеркивал, что “конец — разрешение всей речи (как в музыке последний аккорд — разрешение предыдущего); кто имеет музыкальное чутье, тот всегда может сказать, судя только по аккорду”, что музыкальное произведение закончилось. Конец речи должен быть таким, чтобы слушатели почувствовали, и не только по тону, что дальше говорить нечего.
Необходимо помнить, что форма заключения зависит от вида красноречия и цели речи. Вузовская лекция, научное сообщение, политическая, агитаторская, митинговая речи заканчиваются по-разному. Это диктуется определенными внутренними законами публичной речи.
Например, в вузовской лекции или докладе выступающий делает логические выводы из сказанного (см. концовки речей А. Е. Ферсмана и И. П. Павлова на с. 112). Публичная же (научно-популярная) лекция часто заканчивается словами, воздействующими на эмоции слушателей. Так, свое выступление “Два воспитания” (прочитано 1 февраля 1893 г. в пользу Московского комитета грамотности) В. О. Ключевский завершил следующим образом:
В Домострое священника Сильвестра есть очень сильное место, где наставник убеждает детей покоить родителей в старости, не забывать труда отцова и матернего, помнить, что они никогда и ничем не сумеют заплатить своего детского долга, потому что не могут родить
своих родителей, никогда не испытают для них тех болей, какими они болели за своих детей. Современные отцы и матери едва ли потребуют уплаты долга со своих детей в таких выражениях; но, по крайней мере, за мать теперь можно сказать современным детям: она готова была умереть за вас, прежде чем вы рождались; вы обязаны жить для нее, пока она жива…
В концовке митинговой речи оратор обычно провозглашает лозунги, которые не только воздействуют на эмоциональную сферу слушателей, но и побуждают к действию. Приведем пример финала речи писателя А. Фадеева на массовом митинге солидарности с испанским народом в Москве, на Красной площади 3 августа 1936 г.
Братский привет и помощь великому народу Испании и его республиканскому правительству! Презрение и ненависть фашистским мятежникам, врагам народа! Да здравствует свободная и независимая Испания! Да здравствует единый народный фронт против фашизма во всем мире!
Концовки судебных речей — это обращения к суду с призывом о справедливом решении дела. В них нередко логические доводы сочетаются с попыткой воздействовать на эмоции. В качестве примера приведем две концовки из речей А. Ф. Кони:
Обвинение мое кончено; оно было несколько длинно, но и обстоятельства дела слишком сложны. Заключая его, я не могу не припомнить, что перед нами читалось письмо Торчаловского к княгине Щербатовой, в котором он говорит, что может “гордиться в своей сфере и может быть полезен в сфере высшей”. Я полагаю, что ваш приговор, господа присяжные заседатели, покажет, что такое высокое мнение подсудимого о самом себе было, по меньшей мере, преждевременно и неосновательно. (Дело о подлоге расписки княгини Щербатовой.)
Трепещущие, бессильные руки матери вынуждены были скрывать следы преступления сына потому, что сердце матери по праву, данному ему природой, укрывало самого преступника. Поэтому вы, господа присяжные, поступите не только милостиво, но и справедливо, если скажете, что она заслуживает снисхождения. (Дело об убийстве Филиппа Штрама.)
Характер конца речи зависит от цели речи: воздействовать на интеллектуальную или эмоциональную сферу слушателей. Следует помнить также, что эти сферы взаимно перекрещиваются, что обусловлено особенностями человеческого восприятия.
Заключение должно быть кратким, сжатым. Основная ошибка неопытных ораторов состоит в том, что эту часть выступления они делают слишком пространной, подробно разъясняют очевидные положения, что затрудняет ее восприятие.
Заключение подготавливается всем предыдущим изложением. В его частях (если таковые имеются) не должно быть противоречий с основной частью и стилистических диссонансов. Неудачные заключительные слова могут испортить хорошее впечатление, которое произвела вся речь. Поэтому заключительные слова выступления следует тщательно продумывать.
СВОБОДНАЯ КОМПОЗИЦИЯ
Мы рассмотрели классическую композицию речи. Ей чаще всего подчиняются доклады, лекции, судебные речи. Митинговая речь, речь перед воинами, похвальное слово более свободны в композиционном отношении, чем, скажем, академическая или судебная.
Похвальные слова в соответствии с рекомендациями классических риторик начинались с происхождения восхваляемого. При этом вначале говорилось о родине героя, его родителях, учении и затем о деяниях героя, иллюстрировавших различные положительные черты его характера. В настоящее время композиция в этих речах более свободна. Такая же свободная композиция у приветственной и у застольной речи (тоста), она во многом определяется ситуацией и адресатом.
Примером свободной композиции может служить Нобелевская речь Ивана Алексеевича Бунина (1933).
Ваше высочество, милостивые государыни, милостивые государи! Девятого ноября, в далекой глуши, в старинном провансальском городе, в бедном деревенском доме, телефон известил меня о решении Шведской академии. Я был бы неискренен, ежели бы сказал, как говорят в подобных случаях, что это было наиболее сильное впечатление во всей моей жизни. Справедливо сказал великий философ, что чувства радости, даже самые резкие, почти ничего не значат по сравнению с таковыми же чувствами печали. Ничуть не желая омрачать этот праздник, о коем я навсегда сохраню неизгладимое воспоминание, я все-таки позволю себе сказать, что скорби, испытанные мною за последние 15 лет, далеко превышали мои радости. И не личными были эти скорби,— совсем нет! Однако твердо могу сказать я и то, что из всех радостей моей писательской жизни это маленькое чудо современной техники, этот звонок телефона из Стокгольма в Грае, дал мне как писателю наиболее полное удовлетворение. Литературная премия, учрежденная вашим великим соотечественником Альфредом Нобелем, есть высшее увенчание писательского труда! Честолюбие свойственно почти каждому человеку и каждому автору, и я был крайне горд получить эту награду со стороны судей столь компетентных и беспристрастных. Но думал ли я девятого ноября только о себе самом? Нет, это было бы слишком эгоистично. Горячо пережив волнение от потока первых поздравлений и телеграмм, я в тишине и одиночестве ночи думал о глубоком значении поступка Шведской академии. Впервые со времени учреждения Нобелевской премии вы присудили ее изгнаннику. Ибо кто же я? Изгнанник, пользующийся гостеприимством Франции, по отношению к которой я тоже навсегда сохраню признательность. Господа члены Академии, позвольте мне, оставив в стороне меня лично и мои произведения, сказать вам, сколь прекрасен ваш жест сам по себе. В мире должны существовать области полнейшей независимости. Вне сомнения, вокруг этого стола находятся представители всяческих мнений, всяческих философских и религиозных верований. Но есть нечто незыблемое, всех нас объединяющее: свобода мысли и совести, то, чему мы обязаны цивилизацией. Для писателя эта свобода необходима особенно,—она для него догмат, аксиома. Ваш жест, господа члены Академии, еще раз доказал, что любовь к свободе есть настоящий национальный культ Швеции.
И еще несколько слов — для окончания этой небольшой речи. Я не с нынешнего дня высоко ценю ваш королевский дом, вашу страну, ваш народ, вашу литературу. Любовь к искусствам и к литературе всегда была традицией для шведского королевского дома, равно как и для всей благородной нации вашей. Основанная славным воином, шведская династия есть одна из
самых славных в мире. Его величество король, король-рыцарь, да соизволит разрешить чужеземному, свободному писателю, удостоенному вниманием Шведской академии, выразить ему свои почтительнейшие и сердечнейшие чувства.
Естественно, в этой речи имеется этикетное обращение: “Ваше высочество, милостивые государыни, милостивые государи!” (начало речи) и этикетные слова, обращенные к шведскому королевскому дому, шведской нации и Шведской академии (конец речи). Все остальное относится к главной части, в которой проходят три темы: радости, изгнания и свободы. Эти темы можно расположить в любой последовательности. Отсутствуют классические части речи: вступление и заключение.