Актриса доказавшая что и от стиляг есть польза
Фильм «Стиляги» вышел в 2008 году. В нём рассказывается об образе жизни зародившейся после смерти вождя Иосифа Сталина субкультуры поклонников западного образа жизни среди советской «золотой молодёжи».
По сюжету комсомолец и сын ветерана Великой Отечественной войны Мэлс Бирюков (играет Антон Шагин) после одной из облав на стиляг влюбляется в одну из них Полину (играет Оксана Акиньшина), которая среди «своих» известна как Польза. Далее он решает присоединиться к стилягам, их неформальный лидер Фрэд помогает ему освоиться в их среде. За это Мэлса изгоняют из комсомола, а позже он вместе с Полиной и сам становится жертвой комсомольской облавы, которой руководит Катя, влюблённая в Мэлса. Затем Полина беременеет, но… не от своего возлюбленного, и рожает чернокожего ребёнка. Она объясняет его появление довольно странно, дескать, встретила афроамериканца, в котором она увидела человека из другого мира. Мэлс ребёнка принимает, как и его отец. И в финальной сцене молодые идут по улице, где к ним символично присоединяются представители современных субкультур. В общем, этакий вариант Ромэо и Джульетты со счастливым концом.
Фильм имеет подчёркнуто антисоветскую направленность. Вся обстановка и одежды простых граждан показаны в неприглядном сером цвете, в то время, как стиляги и места их вечеринок – в ярких красках. На сайте санкт-петербургского отделения КПРФ, в связи с этим, была опубликована рецензия на эту кинокартину (https://cprfspb.ru/1026.html).
Однако рассмотрим некоторые детали фильма. Начинается он со сцены комсомольской облавы и встречи Мэлса с Пользой. А дальше показана история отца будущего «новообращенного» стиляги. Он – участник Великой Отечественной войны, имеет награды. Вернувшись в свою коммунальную квартиру, увидел двух своих сыновей, сидящих у окна. А в это время их мать и его жена совокупляется с любовником. Отец-солдат совершает единственно правильное в такой ситуации действие – вышвыривает обоих за дверь с вещами без лишних сантиментов. И далее воспитывает сыновей самостоятельно. Символично, что над ожидающими отца детьми висит портрет Сталина, то есть они тянутся к образу Вождя Народов и «друга всех советских детей», ограждая себя от блудной мамаши.
То есть мать Мэлса – обыкновенная шлюха. И скорее всего, в Пользе он увидел свою маму, по которой, видимо, тосковал. Эдипов комплекс. Кстати, и Пользой она зовётся неслучайно, так какв среде стиляг также является шлюхой. Правда, не простой, а элитной, что следует из рассказа Фрэда. Стиляг она к себе не подпускает. И Мэлсу удаётся завоевать её симпатии, только научившись играть на саксофоне, о чём ниже.
Но особенно ярко блудная сущность Пользы показана в её рассказе про то, как у неё родился чернокожий ребёнок. Морально подавленный Мэлс услышал фантастическую историю его появления: «Ну, представляешь, прилетел человек из другой планеты на несколько часов. И столько нужно спросить про них, столько рассказать про нас, а минуты тикают-тикают. И скоро обратная ракета. И мы оба знаем, что больше никогда не увидимся. (Лёгкая улыбочка от сладкого вкуса порока. Как тонко сыграла Акиньшина!) Ты это хотел услышать? Доволен?»
Действительно, Мэлс, а чего ты, собственно, ожидал от реинкарнации своей блудной мамочки? Честно говоря, более нелепого оправдания шлюхи я не слышал. А ведь могла честно признаться, что секс с чернокожим американцем поднял ей самооценку блудницы по образу жизни до космических высот. Ведь другим товаркам среди стиляжек такое и не снилось. И она стала чувствовать себя этакой королевой шлюх. Помните, была на закате СССР популярной песня со словами: «Америкэн бой, уеду с тобой! Москва, прощай!»? Под эту весёлую песню рушилась наша сверхдержава!
Но шлюха никогда не признается в том, кто она есть на самом деле. Себя будет воображать или жертвой или королевой, любовника – рыцарем на белом коне, а мужа, если таковой имеется, и собственного отца деспотом или ничтожеством. И заботливую мамочку из себя строит, когда Фрэд приезжает в гости, что Мэлс выразил словами: «Полина считает, что при равноправии мужчины и женщины я должен тоже кормить ребёнка грудью». Она и негритёнка своего назвала Иваном в честь погибшего отца! Вроде как оправдалась перед самой собой, что, дескать, память его чтит. Но учитывая историю появления её ребёнка на свет, это больше похоже на глумление. Даже изгнанную с работы и получившую по её вине «волчий билет» мать она уверяет, что та ей нужна, а она, в ответ, даже не взглянула на блудную дочь, потому что Польза не вняла её предупреждениям, предпочтя титул шлюхи-«королевы». А ведь Катя совершенно правильно назвала Пользу проституткой и стиляжьей подстилкой. Но Мэлс не захотел её слушать.
Саксофон в фильме, показан, как яркий символ западного образа жизни. Этот музыкальный инструмент и купить-то легально в то время было нереально. Но для Пользы саксофон имеет ещё большее и даже сакральное значение. Обратите внимание, что Мэлс, обучаясь игре на нём, воображает себе афроамериканца на фоне небоскрёбов Нью-Йорка. И Польза, видя играющего Мэлса на сцене, на самом деле, смотрела влюблёнными глазами вовсе не на него самого, а на саксофон, который напоминал ей того самого афроамериканца, которого ей удалось затащить в постель. Характерно, что Фред, увидев ребёнка Пользы, даже пошутил над Мэлсом, что тот «слишком часто слушал Чарли Паркера».
Да вот беда, никто из мужской части «золотой молодёжи» не пожелал бы себе такое «счастье», как нагулянного чернокожего ребёнка. Ибо карьера их родителей, да и их собственная, в советском государстве, где ещё не осуждён «культ личности» Сталина, могла оказаться под угрозой (что и случилось с матерью Пользы). А аборты были ещё запрещены. А вот простодушный, живущий в коммунальной квартире Мэлс как раз подходил в качестве приёмного отца. Вот и вся «любовь». И ради такой «любви» наш «герой» предал комсомольскую организацию, идеалы советского строя, своего отца, изгнавшего в своё время жену-блудницу, и даже вождя советского народа Иосифа Сталина. В среде стиляг он сокращает своё имя Мэлс (Маркс-Энгельс-Ленин-Сталин) до «Мэл» на американский манер, о чём в фильме ему говорит Катя, изгоняя нашего «героя» из комсомола. И в его глазах явно читается страх, когда он слышит имя Сталин. В итоге, остался с невестой-шлюхой и с чернокожим ребёнком. Красота! Логичный итог его недалёкости.
Интересно показаны родители главных героев. Мать Пользы – судя по всему, партийный работник, которая криком и истериками пытается поставить на место дочь, но натыкается на непреодолимое сопротивление. Отец, по сюжету, десять лет как умер. А вот отец Мэлса, воспитавший двух сыновей без матери, никак не препятствует увлечениям сына, даже несмотря на уговоры младшего брата. А ведь он дал ему имя Мэлс, то есть был убеждённым коммунистом и к тому же сталинским солдатом. Однако, отец, видимо, понял, что если попытаться увещеваниями или агрессией пытаться наставить сына на путь истинный, то он окончательно его предаст и будет держать в своём сердце связь с блудной мамашей, что самым роковым образом отразится на его жизни. А потому он занимает выжидательную позицию, ожидая, что сын научится на своих ошибках, как в своё время, научился он сам. Характерно, что он и «камасутру», подаренную Мэлсу Фрэдом, быстро находит, хотя тот строго-настрого запретил её кому-то показывать.
Правда, в фильме есть одна важная деталь, когда отец возвращается с фронта, в его комнате висит портрет Сталина, а когда его уже выросшие сыновья делают зарядку, портрета нет. То есть в том, что старший сын пошёл по кривой дорожке, частично есть вина и его отца. Позже, тезис о том, что в Великой Отечественной войне победил народ вопреки Сталину, вместе с прочими факторами склонил советских людей к предательству своего исторического пути, что привело к трагедии распада Советского Союза.
После того как Фрэд, которого его отец послал на стажировку в США, принёс Мэлсу-Мэлу страшное известие, что за океаном нет никаких стиляг, наш «герой» поступил как женщина-истеричка: отказался поверить и обрушил свой гнев на «гонца», принесшего плохие вести. Однако у него всё же есть возможность усвоить жестокий урок, полученный им от жизни, и отец-солдат, вероятно, ещё сыграет свою роль.
Москва 50-х. Насупленный Мэлс (Шагин), стопроцентное комсомольское буратино в сером, во время рейда на буржуазно веселящихся стиляг встречает Пользу (Акиньшина) – яркое и своевольное чудо в перьях. Сраженный наповал комсомолец идет за своим чувством, которое приводит его сначала на разгузку товарняков с целью заработка, потом – к подопольным портным и барыгам ради ярких шмоток, и, наконец, на “Брод” – “Бродвей”, улицу Горького или “Пешков-стрит”, как спустя лет двадцать пять ее начнут именовать уже советские хиппи. На Тверскую, проще говоря. Улица эта заведет его довольно далеко: к новым друзьям, новой жизни, танцам, саксофону и самому главному – быть может, дурацкой, иллюзорной, но такой молодой, такой яркой и такой опасной свободе.
Кадр из фильма “Стиляги”
Тут надо отметить, что все вышесказаное – в известном смысле условность, и чем скорее вы признаете для себя, что происходящее на экране имеет лишь косвенное отношение к СССР, стилягам, комсомольцам и прочей истории, тем большее удовольствие получите. “Стиляги” – один из самых важных для нового российского кино фильмов и заслуживает того, чтобы его смотрели без идеологических конвульсий.
Важность “Стиляг” состоит даже не столько в собственно кинематографических достоинствах – хотя сомнительный с искусствоведческой точки зрения жанр “фильм-праздник”, придуманный для продвижения картины, довольно точно отражает суть происходящего. Валерий Тодоровский всегда был “актерским” режиссером, умеющим добиться от своей группы максимума. Так что личное обаяние шумит с экрана прибоем – идет ли речь о Шагине или Гармаше, сыгравшем отца Мэлса, об Акиньшиной или строгой комсомолке Хиривской. Слово “мюзикл”, которого стараются избегать на афишах, означает на деле звонкие музыкальные номера с джазовыми каверами на русский рок от Цоя и “Колибри” до “Ноля” и Бутусова, слово “комедия” – изящное, ненатужное чувство юмора, а слово “драма” – умение резкими условными штрихами накидать перед героем выбор, от которого и вправду зависит судьба. Какое-то даже животное удовольствие от этого гарантировано.
Однако, Тодоровский – еще и один из самых умных отечественных режиссеров. Правда, после блистательного «Любовника» эта интеллектуальность дала опасный крен в совершенную умозрительность, от чего «Мой сводный брат Франкенштейн» (2004) вышел похожим на обличительную колонку в либеральном издании, а последовавшие затем «Тиски» (2007) – на тревожные размышления где-то в недрах министерства культуры о проблемах молодежи. Но, как ни странно, именно в “Стилягах” – легком вроде бы “фильме-празднике” эта режиссерская черта Тодоровского оказалась не только уместна, но необходима.
Потому что “Стиляги” проделали невероятно трудную и ювелирную работу по помещению нового российского кино в мировой киноконтекст. Так получилось, что у нас есть сугубо местное кино в сложном спектре от Балабанова, «Бумера» и «Дозоров» до, скажем, «Новой земли» и «Пыли». У нас есть довольно удачные клоны западных жанров – от «9 роты», которая не лучше и не хуже среднего американского фильма про Вьетнам, до недавнего «Непобедимого», который не хуже и не лучше среднего американского боевика. У нас есть вполне себе европейский арт-хаус, получающий фестивальные призы и даже американское инди-муви в лице Германики.
Кадр из фильма “Стиляги”
Не хватает самого важного звена – большого коммерческого кино, владеющего современным киноязыком, но укоренненого в местной почве. «Мулен Руж» /Moulin Rouge/ (2001), который поминают в связи со “Стилягами” – не сравнение, потому что ничего общего эти фильмы не имеют. Это скорее признание того, что Тодоровскому удалось вырваться из ностальгического плена “папиного кино”, не угодив в комфортные маргиналии отечественных кинематографических ниш.
Чем-то пришлось пожертвовать. Однако дело того определенно стоило – проведете врямя с пользой.
Режиссер: Валерий Тодоровский
В ролях: Оксана Акиньшина, Антон Шагин, Сергей Гармаш, Алексей Горбунов, Евгения Хиривская, София Лебедева, Максим Матвеев, Мария Мина, Олег Пангсепп, Максим Пешков, Олег Янковский, Леонид Ярмольник, Ирина Розанова
Год выпуска: 2008
Помню шумную рекламную компанию «Стиляг», которая обычно у меня вызывает почему-то прямо обратный эффект отторжения и упрямого нежелания смотреть навязываемый фильм. Именно поэтому в моём «послужном списке» просмотренных и оцененных фильмов до сих пор нет «Параграфа 78», «Кода апокалипсиса», «Волкодава» да и много ещё чего. Но, возможно, шутки ради доберусь когда-нибудь и до них. Как вот, например, через силу посмотрел «Обитаемый остров».
Но вернёмся к нашим «Стилягам». Много я слышал противоречивых мнений об этом фильме, но, в основном, положительных. Поэтому за просмотр сел с позитивным настроем.
Вкратце сюжет. Комсомолец-активист по имени Мэлс борется с движением так называемых “стиляг”. Борется, пока не влюбляется в девушко-стилягу по кличке “Польза”. Присмотревшись к “стилягам” повнимательнее, он с удивлением понимает, что не такие уж они и придурки…
С первых же кадров удивила звучащая якобы в 50-х годах музыка группы «Браво», однако потом выяснилось, что это не киноляп, а милая хулиганская выходка автора картины – вся музыка, звучащая в фильме – это так или иначе обработанные хиты 80-х. Неожиданно, смело, интересно. Такое ощущение, что автору гораздо ближе эта музыка, нежели музыка 50-х. Так что это хулиганство я с лёгкостью простил, тем более, что это песни отчасти и «мои» – музыка моей школьной юности.
Оказалось, что фильм представляет собой помесь с мьюзиклом. Я читал мнения критиков, которые сравнивали его с американскими мьюзиклами – да ни фига подобного! После «Старых песен о главном» в нашей стране появился свой, неповторимый российский мьюзикл (который, впрочем, с успехом полностью выродился на третьем выпуске «Песен о главном». Все «Золушки», «Али-Бабы», вышедшие после первых трёх «песен» и прочие новогодние аборты я вообще не рассматриваю.) Так вот, Гармаш с гармошкой, «Человеком и кошкой» приятно вернул это российское течение куда-то между первым и вторым выпуском «Песен о главном». Чуть меньше понравилась «Я то, что надо» группы «Браво» в исполнении главного героя. Всё дело в том, что он пел всё строго по тексту, а далее взял и заменил строчку в песне, что невольно резануло по ушам. Вот такое субъективное восприятие. Причём! Я был совсем не прочь, когда из «Восьмиклассницы» Цоя сделали вообще что-то неузнаваемое и переделали текст целиком под подходящую моменту песню! Получилась такая симпатичная фантазия про взаимоотношения главных героев. Но когда под конец песни потрахавшиеся герои глядя в потолок внезапно затянули нелепое и неуместное «Восьмиклассница-а-а-а», вот это вызвало лёгкую оторопь. Объяснение сему одно: автор, озаботившись, а вдруг зритель не узнал первоисточника, просунул руку в зрительный зал, похлопал зрителя по щеке, а потом и пощёлкал пальцами у носа: «Для тупы-ых! Если чо, это был Цо-ой!»
(Кстати, раскрытая тема сисек и нарисованные хачики с большими болтами в “Камасутре” к сожалению, закрывают двери перед детско-юношеской зрительской аудиторией. А жаль, в целом фильм тянет до категории “для семейного просмотра”.)
По музыке – всё. В целом понравилось, за исключением финального гимна для сексуальных меньшинств (возможно, из-за видеоряда).
Вернёмся к первым кадрам фильма. Забавно смотрелись всяческие атрибуты того времени, которые оператор выхватывал крупным планом и акцентировал на них внимание, как то: автомат с газировкой, продавщица сока с аццким приспособлением для мойки стаканов, милиционер в белоснежной форме… Сразу стало ясно: автор не стремится сделать «так, как будто снимали в 50-е», он показывает нам всё это с восторженной ностальгией: «А это помните? А вот это?» и предлагает поностальгировать вместе с ним, чем зритель с благодарностью и готовностью и занимается. Ну согласитесь, странно бы смотрелись кадры современного фильма, в которых оператор зачем-то крупно показывал бы такие, казалось, обыденные для нас вещи: банкомат, рекламу «Эльдорадо», «Ладу-Калину», наконец… (Вон, Бекмамбетова, например, заплевали лишь за такие приёмчики.)
Всю несерьёзность происходящего на экране подчёркивала острая карикатурность отрицательных персонажей – враждебных до зубовного скрежета комсомольцев, злобных пассажиров автобуса, бабушек в очереди в поликлинике. Да и весёлые расписные стиляги выглядели не менее карикатурно.
И в сочетании с музыкой, ощущая эту непринуждённо-дружескую подачу лично я начал наслаждаться фильмом. Фильмом об истории любви, весёлой и где-то немного грустной. Которая закончилась справедливым феерическим хэппи-эндом, вызывая бурю положительных эмоций.
Я уже знал, что буду хвалить фильм. Такую лёгкую музыкальную весёлую фантазию, причём (огромный плюс) рассчитанную только на нашего зрителя. Западному зрителю решительно непонятны все эти коммуналки, автоматы с газировкой, незнакома эта музыка. Поэтому все эти непонятливые иностранцы по определению решительно посылаются авторами фильма в жопу, за что авторам большое спасибо. Это наше кино, доброе, светлое, которое практически перестало существовать в постсоветское время.
Однако. Как оказалось, 1 час 20 минут – не есть основное время фильма. Хэппи-энд закончился, а кино всё никак не кончалось. У автора внезапно испортилось настроение, и он решил его испоганить и зрителям, начав рассказ о том, что не всё в жизни так красиво, как в сказке, что в ней полно проблем, таких, как сварливая истеричка-жена, в которую превратилась вчерашняя мечта, вечно орущий неродной негритёнок, потеря друзей… Да и стиляг-то в Америке, оказывается, нет… Вот уж где трагедия – да и хер бы с прибором на ту Америку! «Мы-то есть!» – совершенно справедливо возражает главный герой.
Ну и апогей, абсолютно изгадивший финал фильма – главные герои выбегают на улицы современной Москвы, пафосно распевая песнь и собирая вокруг себя толпы панков, готов, гомосеков. По замыслу автора, это должно было олицетворять связь времён, заставить задуматься, что они «тоже люди, только другие» и вообще нести тонну полезной нагрузки. У меня только один вопрос – ну вот НАХУЯ?! Неужели нельзя было оставить фильм таким легким и безбашенным путешествием в прошлое, каким он был с самого начала? Ну почему он обязательно должен чему-то учить, что-то доносить, объясните мне, пожалуйста!!! Тьфу ты, бля.
По актёрам. “Старая школа” отыграла достойно, грустную улыбку вызвало появление в фильме Олега Янковского. Всё-таки актёрище. К Антону Шагину, исполнителю главной роли, замечаний тоже практически нет. Акиньшина, извините, не вдохновляет, даже несмотря на сиськи. Как была деревянной девочкой из бодровских “Сестёр”, так ей и осталась. Причём, в “Сёстрах” того требовал образ, а в “Стилягах”… Да почти ничего не требовалось от неё в “Стилягах”. А она особо и не играла. Намного больше понравилась игра Евгении Хиривской в роли Комиссара Кати. Этакая отечественная Дженнифер Лопес. (Жена режиссёра, кстати!)
В итоге, не знаю, что и сказать. К просмотру, конечно, рекомендую. Однако в бочку мёда автор умудрился запихать несколько литров если не дёгтя, то всё равно другой вонючей субстанции.
При всём при том – всё вышеизложенное является моим строго субъективным мнением, оно может категорически не совпадать с Вашим.
P.S. Есть там в фильме одна операторская находка – мы вместе с камерой следуем по квартире за собачкой. Оно, может, и остроумно придумано, но заглядывать в дырку бульдожьей жопы на протяжении целой минуты – зрелище не самое приятное.